Матвей Ройзман - Вор-невидимка
— Как же я мог снять их, когда они лежали в несгораемом шкафу? Мастер Золотницкий показал их мельком один раз и сейчас же спрятал. Не было у меня таких снимков!
— Белкин проявлял интерес к деке и табличкам?
— Да! При мне расспрашивал нашего консультанта Савватеева, что к чему и какая цена…
— Белкин, был такой разговор?
— Не помню!
Александр Корнеевич вызывает Савватеева, который подтверждает слова Горохова. Георгий Георгиевич добавляет, что Белкин интересовался и тем, сколько может стоить сделанная мастером Золотницким «Родина».
— Не помню! — опять говорит фарцовщик.
— Лжешь! — закричал Горохов. — Ты украл портфель!
— Это еще надо доказать! Законы мы знаем!
— Тихо! — снова сказал Кудеяров и взял со стола две фотографии. — Снято неплохо! — и дал их свидетелю. — Ваши?
— Снимки слишком контрастные… — проговорил Горохов. — Нет, не мои!
Белкин взглянул через плечо свидетеля на фотографии и заявил:
— Моя работа! Это я снимал березы в Сокольниках, — указал он на первый снимок, — и Москву-реку в полдень! — ткнул он пальцем во второй. — Стараешься, а все равно не ценят!
— Ваша работа? — спросил Александр Корнеевич, и в его голосе прозвучало сомнение: — Верно, ваша?
— Думаете, глаза отвожу? Я снимал моим аппаратом «Зенит-С».
Я взял снимки и стал их рассматривать.
— Слушайте, Белкин! — сказал я. — Может быть, вашим аппаратом снимал кто-нибудь другой?
— Новое дело! Я с ним никогда не разлучался!
— Но в студии оставляли?
— Брал с собой!
— Вы не заметили, — спросил Кудеяров, — что на ваших снимках есть один дефект?
Посмотрев на показанные ему две едва заметные темные линии, идущие поперек верхней части снимка, Белкин сказал:
— Где-нибудь случайно пленку поцарапал…
— Возможно! — ответил Александр Корнеевич и, взяв лупу, предложил внимательно посмотреть на фотографии.
Да, две черные черты на небольшом расстоянии друг от друга, одинаковые на обоих снимках, тянулись вверху от края до края.
— Не смогли же вы поцарапать оба снимка с такой удивительной точностью, — сказал Кудеяров.
— Конечно, конечно… — пробормотал Белкин, вероятно почуяв, что ему неспроста показали эти фотографии. — Хотя это не имеет никакого отношения к делу.
— Возможно! — еще раз произнес Кудеяров. Вынул из «Дела Белкина» фотоснимки нижней деки «Родины» и табличек толщинок. — Поглядите! — сказал он, передавая лупу фарцовщику. — И на этих точно такие же черные линии!
Белкин взял лупу, посмотрел на фотографии. И я заметил, что его рука слегка дрожит.
— Ну как? — спросил Александр Корнеевич спокойно.
— Да, да, — прошептал фарцовщик в волнении. — Наверное, моя кассета…
— Нет! — ответил Кудеяров, доставая из ящика фотоаппарат «Зенит-С» и вынимая его из футляра. — Кассета в полном порядке! — и взял из «Дела» лист бумаги с бланком научно-технического отдела, где на машинке отпечатан акт экспертизы:
«На исследование из Московского уголовного розыска были доставлены:
1) фотоаппарат «Зенит-С» за № 56097752, который был изъят при обыске на квартире у стажера, ассистента кинооператора студии научных фильмов Роберта Ильича Белкина;
2) фотоснимки размером 13x18, изображающие, первый — белую нижнюю деку скрипки «Родина» (третий вариант); второй — таблички толщинок для этой деки на двух листах.
Все фотографии обнаружены на таможне в багаже господина Вильяма Д. Спайса.
Перед экспертизой был поставлен вопрос: сняты ли эти фотографии фотоаппаратом «Зенит-С» за № 56097752?
Осмотр и исследование
Фотоаппарат «Зенит-С» за № 56097752 малоформатный, зеркальный. Кожаный футляр, в котором находится вышеуказанный аппарат, имеет ремешок, местами потертый и надрезанный. Фотокамера с объективом «Индустар-50» за № 5634619 светосилы 1:3, 5 просветлен.
При практическом опробовании фотоаппарата каких-либо недостатков во взаимодействии частей и механизмов не обнаружено.
При снятии задней стенки фотоаппарата в нем оказались кассета и перемоточная катушка. На левом ролике механизма, служащего для перемотки пленки, имеются два микроскопических заусенца, размером 0, 03 миллиметра, расстояние между которыми составляет 10, 28 миллиметра. Данные дефекты отображаются в виде микроскопических продольных линий (белых царапин) на негативной пленке.
На снимках же, произведенных с помощью исследуемого аппарата, получаются такие же микроскопические черные линии, проходящие поперек всего снимка. Эти линии на снимках имеют в длину размер 13x18 и простым глазом малозаметны. Однако при применении увеличительных приборов эти линии ярко выражены.
При исследовании представленных на экспертизу фотоснимков установлено полное соответствие этих линий с дефектом негативной пленки (царапинами), отснятой вышеуказанным фотоаппаратом.
Заключение
Два снимка размером 13X18, изображающие белую нижнюю деку скрипки «Родина» (третий вариант) и таблички толщинок для этой деки, обнаруженные в багаже господина Вильяма Д. Спайса, отпечатаны с той пленки, которая была использована при съемке фотоаппаратом
«Зенит-С» за № 56097752, изъятым на квартире у кинооператора Р. И. Белкина.
Эксперт-трассолог (подпись).
Эксперт-фотограф (подпись)».
Чем дальше читал акт экспертизы Белкин, тем бледнее становилось его лицо. Дочитав, он тихо положил бумагу на стол.
— Вы украли красный портфель, сняли вашим аппаратом деку, таблички, отпечатали снимки, пленку сожгли. Признаётесь, Белкин?
— Дд-а… — выдавливает из себя фарцовщик, запинаясь. — Да-а…
— Расскажите, как вы ухитрились положить портфель в платяной шкаф в то время, когда дверь мастерской была опечатана?
— Не клал! — отвечает преступник шепотом.
Кудеяров вызвал коменданта. Любитель канареек угрюм, тяжело дышит и, добравшись до стула, грузно опускается на него. Александр Корнеевич спрашивает, приходилось ли ему, Константину Егоровичу, снимать с двери мастерской сургучные печати и по какому поводу. Комендант объясняет, что первый раз сделал это для того, чтобы перенести из мастерской в другое помещение реставрированные смычковые инструменты, за которыми ежедневно приходили клиенты. Во второй раз он снял печати третьего января, когда Белкин заявил, что оставил в мастерской нужный ему до зарезу прибор, который он и достал из платяного шкафа.
— Вы это видели?
— Да! Стоял возле.
— Никуда не отлучались?
— Нет! Хотя… На дворе раздались частые автомобильные гудки. Белкин попросил меня посмотреть в окно, не сигналит ли его шофер, кажется Маруся. Я и поглядел туда.
— Значит, вы, Белкин, в это время сунули портфель в платяной шкаф?
— Под кучу фартуков! — добавляю я.
Преступник еле шевелит губами, подтверждая это.
Работая по очереди, стенографистки расшифровали и напечатали на машинке протокол, за исключением последних показаний свидетелей. Пока они заканчивали свое дело, я спросил Белкина, почему мистер Спайс не купил деку и таблички, а взял только фотографии. Белкин тихо объяснил, что покупатель плохо разбирается в скрипках и предложил за все десять «крабов» (дамских часов с браслеткой). Поэтому было решено: он, иностранец, покажет фотографии у себя, и в следующий.приезд он или же тот, кому поручит, купит эти вещи. Но предупредил, что даст много долларов за целую скрипку работы А. Я. Золотницкого. Сомнений не было: мистер Спайс преотлично понимал в скрипках, слышал или читал в наших и иностранных журналах о работах Андрея Яковлевича, особенно о его «Родине», и подбивал Белкина на новую кражу.
Когда под протоколом появились все нужные подписи и конвоиры увели преступника, Кудеяров пожал руки свидетелям.
— Спасибо за помощь, товарищи! — сказал он, провожая всех к двери. Затем, обхватив руками мои плечи, добавил: — Переходи к нам работать… Ну-ну, шучу! Знаю — каждому свое.
И, уже прощаясь, предложил:
— Приезжай в выходной! Какой мед у меня!..
Москва, 1962—1964 гг.
ПО СЛЕДУ, ИДУЩЕМУ ИЗ ТЕМНОТЫ
Скажу сразу и напрямик, что не очень-то я высоко ценю тех читателей, которые, придя в библиотеку, категорически заявляют: «.Мне только детективчик какой-нибудь. И чтобы пошпионистей».
Впрочем, не слишком милы моему сердцу и те, кто чванливо изрекают: «Нет, детективов я вообще не читаю и не признаю за настоящую литературу».
Неправы, конечно, как те, так и другие. У каждого вида, у каждого жанра литературы и искусства своя радость, свои законы, свои художественные приемы. И важно лишь одно: все, что выходит из-под пера писателя, независимо от жанра, должно отвечать требованиям, которые мы вообще предъявляем к настоящему искусству. А серьезный, влюбленный в книгу читатель хотя и может иметь пристрастие к какому-нибудь определенному разделу художественной литературы, но знает и ценит самые разнообразные ее виды. Можно, например, понять парнишку, который, мечтая в будущем стать моряком, прежде всего ищет в библиотеке книги писателей-маринистов, начиная от Станюковича и кончая Новиковым-Прибоем или Леонидом Соболевым. Но, думается, неважный из него выйдет моряк, подходя к этому званию с нашей сегодняшней точки зрения на культурного человека, если не будет он знать Пушкина, Толстого, Чехова, Горького, Маяковского.
