Алексей Макеев - Неслабое звено
Теперь на ногах были все трое. Злобно сопевший амбал, надвигаясь на хозяина квартиры, прижимая его к входной двери, сунул руку в карман своей спортивной куртки. Медлить было нельзя, он сделал короткий прыжок в сторону ровно настолько, чтобы второй не достал его сбоку, вскрикнул, сделал новый стремительный прыжок, и Колян, так и не успев вытащить правую руку из кармана, улетел головой вперед, впечатавшись в обувной шкафчик и разнося его вдребезги своей физиономией.
Но на этом удача оборонявшегося мужчины закончилась. Струя невыразимо мерзко вонявшего аэрозоля морозно ударила его в лицо, и больше он уже ничего не ощущал. «Глушилка» – баллончик с каким-то хитрым, явно не для широких масс и открытой продажи паралитическим составом – была не только у постанывавшего и сплевывавшего кровь из разбитого рта Коляна. Но и у его напарника.
ГЛАВА 8
Поговорить Гурову с генералом в среду утром все-таки пришлось. И такого тоскливого, удушающего бешенства Лев не испытывал очень давно. Он был сильным человеком, умел держать себя в руках, но пальцы его судорожно сжимались в кулаки, а зрачки расширились. Как от сильной боли. Да, он как раз испытывал эту боль, а что не физическую, а душевную, так это что еще страшнее – большой вопрос.
– … две дочки остались, трех и пяти лет, – тихо, очень печально закончил фразу Петр Орлов. – Такие дела, господин полковник! Ты, значит, стопроцентно уверен, что его смерть с нашими заморочками связана? Докопался до чего-то и… убрали?
– Смерть, – резко отозвался Гуров, – это когда в собственной постели от простуды! А мы имеем дело с убийством. Сотрудника милиции. Нашего товарища, который начал работать со мной, на меня, для меня, черт бы всех нас побрал! Причем работать втемную! Не знал Константин всего, не стал я его в детали дела с иконой посвящать, ах, какой же я идиот, конспиратор хренов… Думал, рано еще, успеется, когда результаты пойдут. Вот они и… пошли. Он же просто не мог верно оценить величины ставок, степени риска. Он ведь только Сукалева раскручивал. Убрали… – Лев возмущенно фыркнул. – Убирают хлам, а сильных противников – ликвидируют. Но я, богом клянусь, доберусь до этого ликвидатора, а тогда… Даю слово чести, этой твари небо покажется размером поменьше, чем собственное загаженное бельишко!
– Как ты до него доберешься? – В голосе Орлова чувствовалась бесконечная усталость. – «Висяк» глухой… Кстати, если доберешься, давай-ка без «тогда», ты не шериф из вестерна, а у нас не Дикий Запад.
– Как доберусь?! Я не волшебник, но много чего могу, особенно когда меня этак обижают. Ясно же как божий день: стоит раскрутить убийство Сукалева или как-то выйти на решение основного дела, на икону, – тут же сработает принцип домино, система защиты у преступников посыплется. Эти три преступления: кража иконы, где, кстати, тоже труп имеется, убийство Ильи Сукалева и ликвидация Иванова – они переплетены в одну проклятую цепочку. Надо найти слабое звено, дернуть за него как следует – вся цепочка распадется!
– Совсем чуток осталось, – с грустной иронией отозвался генерал Орлов, – найти да дернуть. Хорошо, как ты представляешь себе причины и вообще всю «картинку» ликвидации старшего лейтенанта Иванова? Так, навскидку, по тому, что нам уже известно. Тем более ничего нового пока не светит.
Гуров задумался. С четверть часа в кабинете Орлова стояла мрачноватая тишина, нарушаемая только звуками шагов генерала, который то подходил к окну, то возвращался к своему столу. За окном мутное декабрьское небо сорило мелким колючим снежком, неуютно было там… Совсем как на душе у хозяина кабинета.
Так и ходил он: взад-вперед, взад-вперед… Не сиделось Петру Орлову на месте – за столом начальника главного управления уголовного розыска, напротив размышлявшего Гурова, – нервы… Теперь уж размышляй не размышляй, а Константина не вернешь. Конечно, на месте Орлова к насильственным смертям волей-неволей привыкаешь – на кладбище живя, по всем покойникам не наплачешься, но тут-то убили своего, а по характеру работы Кости Иванова в последние дни – почти сотрудника! Жена и две маленькие дочки… А тут еще один сюрпризик утренний, но его Орлов приберегал «на сладкое», пока молчал.
– Вот что совершенно ясно, – начал Лев, – Константин что-то узнал именно утром во вторник, вчера, непосредственно перед тем, как его убили. Копая сукалевские связи, он наткнулся на кого-то, кому очень это не понравилось. Заметь, Петр: мы с Крячко с Костей встречались в понедельник, мне он ничего нового и важного не сказал, а ведь не удержался бы, если б было чем похвастать. И никаких документов новых нет, ничего он не писал за последние сутки, я проверил.
– Он был в гражданской одежде, без оружия, – заметил генерал. – Значит, никаких оперативных акций, силовых действий не планировал. Шел с кем-то поговорить.
– Именно! Эх, узнать бы с кем… – Лев досадливо хлопнул ладонью по столу. – А затем либо этот «кто-то» отзвонился своему сообщнику, либо Костю просто повели. Он же не ожидал этого, не проверялся наверняка…
– Если Иванов вообще умел засекать наружку, – грустно заметил генерал. – У него твоего опыта не было. Не успел приобрести.
– Преступник сразу решил – Константина нужно ликвидировать еще до того, как он попадет к себе в райотдел или двинется к нам в главк. Как? Думаю, что четкого плана у него не было, рассчитывал на «авось». Как выяснилось – не зря, пропади оно все пропадом! Видимо, когда мерзавец топал за Ивановым, они проходили через двор этой клятой двадцатиэтажки, где убийца засек «Тойоту», прогревающую мотор, и тут счет пошел на секунды. Преступник решил рискнуть, в машине один водитель, народу вокруг нет. Он приотпускает Костю, кидается к машине. Дальше – понятно.
– А что ты думаешь об ударе, которым он этого автолюбителя вырубил? Интересный ударчик, а?
– Более чем. Из арсенала спецназа. – Лев некоторое время помолчал, задумавшись. – Что-то мне подсказывает, Петр, что убийца Иванова тот же человек, который и Илью Сукалева завалил. Там тоже удары… характерные. Поддатые пролетарии такой техникой, слава богу, не владеют.
– А ты не допускаешь, что убийца Константина – тот самый человек, с которым он, согласно твоим рассуждениям, утром встречался?
– Нет. Костя заметил бы, если б его повел этот человек. Наверняка был звонок сообщнику, скорее всего, на мобильник, сразу после окончания разговора и ухода Иванова. Дали его приметы, сказали, где он в этот момент находится. И типа того – мочить немедля! Причем заметь: этот исполнитель должен был быть где-то совсем рядом. Ну, песья мать, мне Маросейка долбаная в кишках уже сидит, право слово. Почище Чикаго времен гангстерских разборок!
Генерал Орлов задумался. Логическая цепочка, выстроенная Гуровым, была безупречна, картина преступления укладывалась в эту умозрительную схему без зазора, точнехонько, как патрон в патронник. Но реального толку от этой точности пока было чуть да маленько: где его искать, таинственного сообщника гипотетического собеседника Кости?
– Петр, – прервал Гуров невеселые размышления своего начальника и близкого друга, – давай добро на официалку по всем трем делам, аллюр «четыре креста». В эту драку надо вступать всерьез, но прежде чем в нее вступать… Секретов от тебя я не имел и впредь не собираюсь. Однако мало того, что это нарушение принципа «сяо» – ты же начальник… Но… Придется сделать тебе больно!
– Лев, – голос генерала даже как-то подсел, – при какой песьей матери здесь твои древнекитайские принципы, холера ясная?! Говори, в чем дело.
– Я сейчас, при тебе, позвоню прямо из твоего кабинета Лисицину. Я к нему утречком, до встречи с тобой, уже заглядывал, задачу поставил. И если его программа, да-да, та самая «многомерная матрица», о которой я тебе все уши прожужжал, ни по одному человеку не пересечется с моей информацией от Бунича – тогда прости! – все по старой доброй поговорке: «Ты начальник – я дурак!» – Тут Гуров грустно улыбнулся и вдруг добавил: – Как бы я хотел, чтобы было именно так. Но вот если пересечется…
– Звони, – хрипло сказал Орлов, – не тяни душу. Я, кажется, догадываюсь, в чем дело. Звони, не до церемоний.
Лев старался никогда не обращать внимание на возраст Орлова. Не хотел. А вот сейчас увидел, что Петр Николаевич Орлов уже стар. Темно-коричневые «просяные зернышки» на кистях генеральских рук проявились как-то особенно четко, а его темно-синие глаза потускнели, подернулись мутноватой пеленой. Генерал достал из кармана кителя традиционную конфетку. Ах, как же хотелось ему сейчас трижды, четырежды плюнуть на запреты каких бы то ни было врачей и закурить любимую «беломорину».
Увы, они пересеклись – два информационных потока пересеклись на одном человеке – Юнесе Саидовиче Набокове. Прикидки Дмитрия Лисицина выдавали фамилию Набокова, как одного из шести, которые, в принципе, подходили под набросанный Гуровым типаж, а набросать Лев успел его еще до отъезда в Котунь. Становилось совсем невесело – какие тут, к шайтану, совпадения! Их с Орловым выводили на Юнеса Саидовича, планомерно… и злонамеренно. Причем полбеды, что неясно, кто выводил. Теперь во весь рост вставал еще один весьма неприятный вопрос: кто под ударом? Сам Набоков? Очень может быть… А если не только – и не столько – он?
