Алексей Яковлев - Колдунья-индиго
— Оттого мы его не арестовываем, что для нас на первом месте стоят законность, права человека и презумпция невиновности, а не депортируем по тому же самому плюс толерантность, то есть бескорыстная и безграничная любовь ко всему иностранному человечеству.
А другие солидные люди, уже не из органов, намекнули борзописцу, что депутатская неприкосновенность защищает не от всего на свете… И борзый депутатишка сразу отстал. Но беда не приходит одна. Вскоре авторитет вступил в конфликт с такими же авторитетными людьми, только коренной национальности. И как его угораздило?! Всегда жили мирно. Что они не поделили — заводы, супермаркеты, свалки, или с общаком вышло какое-то недоразумение, — подруга не знала, супруг ее в свои приватные дела не посвящал. Однажды они с мужем собрались на очередную презентацию. На выходе из лифта у подруги-супруги подвернулся каблук, и она замешкалась в парадной. Авторитет, не дожидаясь жены, вышел из подъезда и уселся в свой «мерседес». Вот тебе и хваленая кавказская галантность! Нет чтобы оказать внимание прекрасному полу и пропустить даму вперед! А недостатки в культуре поведения не красят человека ни при жизни, ни после нее. Не успела подруга справиться со шпилькой, как на улице блеснуло, рвануло, грохнуло — и подруга осталась без мужа и без «мерседеса». Одно утешение, что убийц потом нашли и сурово наказали за покушение на дружбу народов. Но это молодую вдову утешало слабо. Она сбежала от греха подальше в Испанию, затаилась там на секретной вилле авторитета, доставшейся ей по наследству, предпочитая любоваться берегами опасной отчизны из прекрасного конспиративного далёка. Понятное дело, что ей уже было не до подруг… И Лерочка тоже будто осиротела. Без высокого покровителя не помогали ни здравый смысл, ни использование в сложных жизненных ситуациях мудрости русских народных пословиц и поговорок…
Об этом тяжелом периоде в жизни Нелли Григорьевны Новиков рассказывал как-то глухо и неопределенно. То ли сам был не в курсе, то ли не хотел откровенничать. Но именно тогда у Лерочки родился Дэн, и из Валерии Григорьевны Козловой она стала Нелли Григорьевной Лебедевой. Нет, фальшивые паспорта тут были ни при чем, просто Лерочка как-то услышала по радио, что на судьбу человека очень влияют его имя и фамилия. Дескать, бывают имена и фамилии счастливые, а есть и такие, что с ними хоть сразу живой в гроб ложись! И это никакие не предрассудки: об участи несчастной сидоровой козы все наслышаны! У Лерочки Козловой положение в это время было ничем не лучше «козьего». Вот и подумалось: сменишь фамилию на «поднебесную» — не будут тебя больше драть как сидорову козу, а запорхаешь гордо по поднебесью, словно лебедь белая. А иностранное имя Нелли — это отзвук далекой голубой мечты о баронском, графском или лордовском замке. Одним словом, Валерия Козлова пошла в соответствующее учреждение и на законном основании сменила себе имя и фамилию. Но и счастливые имя и фамилия не помогли! Стало еще хуже… Конечно, нельзя сказать, что не было вообще никаких альтернатив. Напротив, альтернатив было целых две: бордель и панель. Но умирать в такие молодые годы не хотелось, да и маленький Дениска был на руках. Его куда, в детский дом? Так что альтернативы оставались все те же две… И в этот «предвыборный» момент Нелли Лебедева совершенно случайно встретила Никандрова. Вот уж, прямо сказать, не думала, не гадала.
Нелли Андрея Николаевича сразу узнала, и это было неудивительно, потому что он ассоциировался в ее памяти со счастливыми днями ранней юности и фигурировал там в качестве «пристройки» к лордовскому замку. А вот то, что Никандров ее тоже узнал, — это просто чудо. Как видно, тогда, решая свои проблемы с авторитетом, он не оставался уж совсем безучастным к окружающей его прекрасной действительности, просто не доходили руки. Теперь и руки дошли, и все прочее тоже. Нелли стала его любовницей, из любовницы плавно «перетекла» в гражданские жены, а спустя некоторое время Андрей Николаевич предложил ей стать его законной супругой. Правда, потребовал предварительно подписать брачный договор. Нелли подписала его, не читая. Она тогда подписала бы, не интересуясь содержанием, не то что брачный, но даже тот договор, под которым Черт предлагал кузнецу Вакуле поставить свой автограф. Удивленный такой покладистостью, Никандров все же разъяснил невесте в устной форме суть договоренности: в случае развода она, конечно, не останется голой-босой и без крыши над головой, но ни о каких миллионах не сможет и мечтать. Видно, ко времени своей пятой женитьбы Никандров тоже поумнел. А Нелли никак не могла взять в толк, отчего такой правильный мужик — не пьет по-черному, не избивает, не извращенец, не идиот и так далее, одни сплошные «не» — и четыре раза разводился? Потом выяснила…
У супруга было еще одно большое достоинство, переходящее в недостаток. Он был сверх всякой меры чадолюбив. То есть детей от всех браков держал под своим крылом, и каждой последующей жене приходилось общаться с детьми от жен предыдущих. Возвращаясь домой после дневной нервотрепки в офисе — переговоров с авторитетами и партнерами, разборок с конкурентами, объяснений и утряски интересов с чиновниками, — Никандров попадал в филиал такого же ада. Дети со слезами жаловались на злобную мачеху, жена в истерике живописала безобразия отпрысков от прошлых браков мужа и защищала собственного ребенка. В общем, вопли, сопли, слезы, стон, визг и брань со всех сторон! Долго существовать в обстановке непрерывного стресса было просто невозможно: в результате следовал очередной развод. Нелли, принимая обязанности законной жены, дала себе наказ: ни в какие конфликты с детьми Никандрова от предыдущих браков не вступать, от неизбежных семейных скандалов супруга по возможности оберегать, комфортную домашнюю обстановку в семье для мужа создавать и тем самим их брак всемерно укреплять! И места законной супруги при богатом муже другим претенденткам, а имя им легион, ни под каким видом не уступать! Хотя развод и возвращение девичьей фамилии, Лебедевой, а тем паче — Козловой, для Нелли Григорьевны, ныне Никандровой, был неприемлем не только из-за меркантильного интереса к никандровским миллиардам. Ее привязывало к мужу и чувство материнской благодарности: Андрей Николаевич сразу же после официальной регистрации их брака усыновил Дениску.
Но легко наобещать все что угодно, даже златые горы, кому угодно, даже самой себе, да трудно обещанное исполнить. Не зря говорят, что добрыми намерениями вымощена дорога в семейный ад… Сколько неслышимого миру скрежета зубовного пришлось прятать Нелли Григорьевне за доброй мачехиной улыбкой, когда пасынки и падчерицы, поднаторевшие в предыдущих семейных баталиях, повели против новоявленной молодой мачехи тотальную войну без правил, но зато на уничтожение. Каких только неприятностей бедняжке не пришлось натерпеться! Изрезанная Юлией любимая Неллина норковая шуба — наиневиннейший эпизод в этой «семилетней войне» за будущее никандровское наследство. Но молодая жена стойко переносила все тяготы и лишения миллионерской жизни: каждый вечер встречала мужа радостной оптимистической улыбкой, нежно целовала супруга, а на его неизменный вопрос: «Как дети? Как дела?» — так же неизменно отвечала: «Все хорошо! Все прекрасно!» — какие бы гадости ни успели ей преподнести юные родственнички и какими бы скандалами они ни ухитрились отметить уходящий день! И так же практически ежедневно Нелли убеждалась в верности мудрой народной приметы: «Маленькие детки — маленькие бедки», а от больших деток и неприятности, соответственно, большие. И правда, самые мучительные переживания доставляло ей общение со старшими детьми Никандрова — Изяславом и Марфой. Изяслав (по-домашнему — Изя) был плодом брака любвеобильного начинающею миллионера Андрюши Никандрова со жгучей черноокой красавицей — моделью Розой, прозванной поклонниками «Розой Востока». В его имени мирно сочетались консервативное отцовское славянофильство с прогрессивным материнским западничеством. Именно в сторону новомодной западнической толерантности дрейфовал в ту нору никандровский менталитет, не покидая, впрочем, границ умеренного евразийского патриотизма. Имя старшей дочери Марфы отражало понятное движение никандровского менталитета от прогрессивней толерантности к бескомпромиссному русофильству и демонстрировало бесперспективность конфронтационных отношений не только в политике, но и в частной жизни людей. Потому что мама Марфы, американка российского происхождения и известная в богемных кругах поп-певица Кэти Боровски (в прошлом — Екатерина Боровская), в пику бывшему мужу переименовала Марфу в Маршу и именно на это вызывающе западническое имя оформила дочери американский паспорт. И только под сенью отцовского имения, где старшая дочка Никандрова проводила большую часть года, искалеченная американизмом Марша снова перевоплощалась в исконно русскую Марфу.
