Алексей Яковлев - Колдунья-индиго
Увидев своего обидчика, погубителя всего кошачьего семейства, и узрев его мерзкую ухмылку, Юлия бережно опустила ларец с обугленными останками Клеопатры на ступеньку, затем мгновенно схватила орудие Оксаниного поломойного производства и, вся в саже и противопожарной пене, со шваброй наперевес, с яростным визгом ринулась на Дэна. Со стороны это, наверное, напоминало лихую атаку Дон Кихота Ламанчского на ветряную мельницу. Только Дон Кихот был женского рода, пеший и «африканского происхождения». А Дэн, хоть и махал руками, словно ветряк крыльями, отразить атаку Ламанчской фурии, как его механический прототип, не сумел и получил шваброй сначала по скуле, потом по спине, далее по пятой точке. Сам характер этих ранений свидетельствовал о позорном бегстве юного живодера. Преследуемый разъяренной черной Немезидой, он улепетывал во все лопатки, путая следы. Затерялся в коридорах и переходах особняка и в конце концов затаился в маминой спальне под кроватью, с наливающимся здоровенным синяком под глазом. А Юлия все носилась по особняку в поисках кошкоубивца и то истерически рыдала, то, потрясая шваброй, разражалась страшными угрозами в его адрес. Она ворвалась в комнату Дэна и принялась там крушить компьютеры и наиновейшую электронику, которой интересовался разносторонне развитый ребенок. Разгромив электронно-компьютерную студию Дэна, мстительница переместилась в будуар мачехи. Не обнаружив изверга и там, она в ярости стала лупить шваброй по изящному туалетному столику мадам Никандровой. Флаконы с дорогими французскими духами разлетались вдребезги, чудодейственные мази и притирания разноцветными пятнами залепили стены будуара и антикварное венецианское зеркало, перед которым Нелли обычно наводила красоту. Впрочем, и зеркало неукротимая преследовательница напоследок безжалостно разнесла на мелкие сверкающие кусочки, разлетевшиеся по гламурным будуарным закоулкам. Удушливый запах французских, индийских, арабских, тайских и прочих благовоний распространился по всему особняку. Нелли безуспешно пыталась воззвать к помутившемуся разуму падчерицы, призывала ее к спокойствию, но миротворство вела на расстоянии, боясь получить под горячую руку шваброй по лбу.
Охранники, прибежавшие на шум, топтались в нерешительности, опасаясь вступать в конфликт с любимой дочкой шефа, а хозяйка медлила и не отдавала им приказа приступить к ликвидации, потому что в эпицентре этой вакханалии осатаневшая падчерица с таким ожесточением орудовала шваброй, сметая все вокруг, что напоминала берсеркера, объевшегося грибами. Кстати, берсеркерами называли выдающихся древнескандинавских воинов. Перед сражением они употребляли в пищу ядовитые грибы, отчего испытывали такой подъем боевого духа, что от них шарахались в страхе даже их боевые соратники, а враги, увидев берсеркера с пеной на губах и вытаращенными бешеными глазами, просто разбегались в разные стороны. Берсеркера можно было убить, но разоружить и взять в плен — никогда! Вот и Юлия выглядела так, будто только что съела целое ведро мухоморов и поганок, и все понимали, что она скорее бесстрашно падет в бою, вся израненная, чем отдаст свою швабру. Нелли же были не нужны осложнения в отношениях с мужем, очень любившим свою безбашенную дочурку, но и терпеть дальше ее закидоны не было никакой возможности. Она подозвала к себе Новикова и приказала обезоружить мятежницу, действуя при этом решительно, но осторожно.
Олег Валерьевич оглядел свое воинство: трех охранников, трусливо прятавшихся друг за друга. Каждый с радостью готов был уступить другому честь осуществления миротворческой миссии. Бедолаги прекрасно понимали, что находятся между могущественной Сциллой и мстительной Харибдой, а одна из этих монстров — не царица, так царевна — на них обязательно наедет. Будешь мягким, пушистым и деликатным — рискуешь вызвать неудовольствие хозяйки, да вдобавок тебе еще и заедут шваброй по мордасам. Станешь действовать решительно — обозлишь мстительную хозяйскую дочку, а уж если, не дай бог, причинить ей хоть какую травму — пиши пропало. Но сам Новиков не мог струсить перед лицом своей кумирши, и ему пришлось вызывать огонь на себя, то есть предельно осторожно отнимать швабру у «Харибды». Разумеется, все дурные предчувствия впоследствии оправдались. Юлия возненавидела его еще больше и потом с плачем показывала отцу царапинку на пальце, которую ей якобы нанес грубый охранник, хотя Новиков на сто процентов был уверен, что это от осколка венецианского зеркала, расколоченного вдрызг ударами швабры. Но тогда, лишившись своего меча-кладенца, Юлия вдруг вся обмякла, закрыла лицо руками и с горькими рыданиями опустилась на пол. Ее с двух сторон подхватили под руки Оксана и Лидия, а сзади — горничная хозяйки Елена, а сама Нелли Григорьевна, увидев, что теперь падчерица не вооружена и относительно безопасна, стала ее утешать, гладить по голове и уговаривать успокоиться. В сопровождении сочувствующей и всхлипывающей свиты Юля отправилась в обратный путь к месту совершения дэновского преступления, чтобы попрощаться с безвременно ушедшими питомцами. На ногах она держалась не совсем твердо, но когда Новиков на лестнице сунулся, чтобы поддержать ее под локоток, строптивица так резко отдернула руку, что чуть не вывихнула себе плечо. В дальнейшем Олег Валерьевич держался на расстоянии, но совсем уйти с глаз долой, как бы ему того ни хотелось, не мог, потому что Нелли не оставляла страдалицу своей заботой, а импульсивная падчерица могла в любой момент выкинуть какой-нибудь фортель, например с горя вцепиться в волосы доброй мачехи. Нелли Григорьевна тоже испытывала в отношении непредсказуемой родственницы определенные опасения, но за разбитые флаконы с французскими духами и покореженную электронику зла на нее не держала: такого добра ей завтра могли привезти хоть целый контейнер. И когда Юлия, утирая слезы, заговорила о захоронении дорогих останков под сенью «Мазаевой внучки», Нелли из самых лучших побуждений предложила организовать похороны покойной Клеопатры и ее деток по высшему разряду на настоящем кошачьем кладбище. Ведь доброе московское правительство выделило под упокоение отошедших в мир иной хвостатых, косматых, лохматых, полосатых и даже пернатых любимцев и любимиц москвичей громадный участок дорогой столичной земли.
— Там даже можно установить на их могилке мраморную плиту с надписью, — самым медоточивым голосом (но не без задней мысли спасти цветник перед домом от кошачьих захоронений) соблазняла наивную гринписовку хитрая матрона.
Юлия, выслушав мачеху, задумалась, окончательно утерла слезы, высморкалась в кружевной платочек, прямо на глазах воспряла духом и стала горячо благодарить Нелли за добрые слова, натолкнувшие ее на замечательную идею. Инициатива московских властей, безусловно, заслуживает большой похвалы и всяческого одобрения. Именно звериного кладбища столице до последнего времени и не хватало! Но того, что уже сделано в этом направлении, далеко не достаточно! И Юлия объяснила суть своего замысла. Необходимо создать не просто кладбище для домашних животных, а некий мемориал, наподобие Арлингтонского, где упокоятся друзья наши меньшие, трагически павшие от нашей же руки. На их могилках, как правильно подсказала Нелли, установят мраморные плиты со скорбными эпитафиями, обличающими злодеев в образе человеческом и прославляющими их жертв. А в центре мемориала возвысится уже бронзовая, а не декоративная фигура скорбящей «Мазаевой внучки» с телом замученной Клеопатры на руках, тоже, естественно, бронзовым. Мемориал можно разместить в северной части поместья, примыкающей к лесу. Там есть чудная поляна, которую вполне можно приспособить под захоронения. Вокруг поляны над мраморными надгробиями будут шелестеть своими вечнозелеными кронами вековые сосны, а печальные владельцы трагически усопших любимцев станут навещать эти могилки вместе с детьми, читать им душераздирающие эпитафии, пробуждая тем самым в юных сердцах стремление к любви, добру и милосердию в отношении всех тех, кого мы приютили и приручили…
Глава 9
Услышав о планах размещения кладбища на территории поместья, Нелли Григорьевна пришла в ужас, тем более что ей было известно: свое слово ее любимая падчерица с невероятным упрямством и бешеной энергией обычно сразу же воплощает в дело. Но прямо сказать Юлии, что та окончательно спятила на почве своего зверолюбия, Нелли не решалась. Тяжелый жизненный опыт научил ее избегать скандальных конфликтов и опасных конфронтаций…
«Утро» девичьей жизни Лерочки (Нелли она стала значительно позже) пришлось на пореформенное безвременье, окрасившее мерзким светом стены древнего Кремля, его столичные окрестности и все города и веси бескрайней России. Телевизионные каналы, захлебываясь от долгожданной возможности свободно и открыто выражать мнение своих частных хозяев, уверяли тогда телезрителей, что над всей Россией вот-вот откроется удивительно чистое безоблачное небо, в то время как небосклон застилали криминальные грозовые тучи, грохочущие громами взрывов самодельных взрывных устройств и сверкающие молниями заказных выстрелов из всех видов стрелкового оружия. Это бандитская стихия сотнями разрывала в клочья в своих собственных «мерседесах» и тысячами отстреливала на порогах элитных квартир, офисов и саун с эротическим массажем активных строителей новорусского капитализма. В отличие от относительно умеренной (по либеральным меркам) убыли нарождающихся вышесреднего и среднего классов, безвозвратные потери в рядах всех прочих граждан для удобства статистики подсчитывали сначала десятками, а затем сразу сотнями тысяч. Уцелеть, а тем более преуспеть в таких благоприятных для летального исхода условиях было не легче, чем проскользнуть без зонта между струйками дождя и не намокнуть.
