Максим Есаулов - Попытка к бегству
— Где он?
— Не знаю.
— Врешь!
— Я не знаю.
— Чей пистолет?
— Я его никогда не видела.
— Ты чего? Ты в Зою Космодемьянскую решила поиграть?
— Я ничего не знаю.
— Ты понимаешь, что пойдешь в тюрьму?
— Воля ваша.
— Это тебе кажется, что все это просто так. Ты будешь сидеть! Ясно? Сидеть!
— Не кричите на меня.
— Что?! Ты чего? Обалдела, сучка?!
— Я не сучка.
— Сучка! Где он?!
— Я не сучка.
Ведомый Полянским Ледогоров отошел и сел на топчан. Серж слегка подмигнул и вернулся к столу, напротив которого все так же сжимая сумку в руках, сидела вытянувшаяся в струнку Муратова.
— Мой коллега излишне эмоционален, — начал он, — но его можно понять…
Было очень жарко. Воздух в кабинете жег лицо. Ледогоров думал о том, кто придумал вариант работы «хороший-плохой». Все знают, но фактически все покупаются. В той, или иной степени. Психология. Муратова смотрела прямо перед собой. Казалось, что, несмотря на жару, она превратилась в ледяную статую.
— Нам было бы неприятно держать вас под стражей за оружие, которое вы не…
Ледогоров уже понял, что Муратова — крепкий орешек. Потому что она не боится Зураба. Потому что она не прикрывает его дела. Потому что она просто.его любит. Ледогоров специально употребил несколько выражений, типа «ублюдок» и «черная тварь», чтобы заметить, как страдальчески дергалось ее лицо и почувствовать исходящую от нее мощную волну ненависти. Он был уверен, что она готова выцарапать ему глаза.
— …готов забыть об оказанном сопротивлении, — Полянский потрогал ссадину на щеке.
— Извините, я была не в себе.
— Точнее, вы находились в состоянии наркотического опьянения.
— Нет. Я.просто…
— В вашем мусорном ведре мы нашли и жгут и шприц пустой. Вас отвезти на экспертизу?
Ледогоров решил подогреть ситуацию.
— Чего ты с ней цацкаешься? Ты на руки этой твари посмотри!
Муратова сверкнула глазами, лицо ее приобрело яростное выражение.
— Да! — выкрикнула она, роняя с колен сумку. — Я колюсь! Я больной человек! Вы меня за это посадите?!
— Подожди, Саша! — Полянский снова пе реключил внимание задержанной на себя. — Вера Васильевна, мы можем арестовать вас за укрывательство преступника и хранение оружия.
— Но я не знаю…
— Мы изъяли договор аренды квартиры на ваше имя. Значит, за все обнаруженное ответственность…
Ледогоров сидел, прикрыв глаза, и думал, что, если она запрется, то максимум у них будет сорок восемь часов. Арестовать ее отказалась бы даже прокуратура. Чего уж говорить о нашем самом гуманном суде в мире. Закон спокойно и безнаказанно разрешал обманывать себя, врать и укрывать преступников. Ледогоров думал, что он очень устал придумывать, как ради справедливости бороться и с Муратовыми, и с зурабами, и с законом.
— Я ничего не знаю! Ничего говорить не буду!
Он почувствовал, что сейчас ударит ее. Сильно и с удовольствием. Чтобы хоть как-то достучаться до заклиненных мозгов влюбленной наркоманки-партизанки. Чтобы удержаться, пришлось встать и выйти в коридор. Катька сидела на скамье и дымила сигаретой. Возле нее стояли Олег Армишев и Егор Сонин — молодые ребята, отработавшие в отделе по году.
— … только туфли на два метра отлетели!
Все расхохотались. Катька захабарила сигарету.
— В камере пригодится! А вот еще анекдот…
Ледогоров подошел ближе.
— Братцы! Шли бы вы работать! И не мешали девушке думать о ее грустной судьбе.
— Веселая «соска»! — ухмыльнулся круглоголовый лопоухий Сонин. — Саня! Закончишь, дай мы ее на что-нибудь поколем!
— Сам ты сосунок! — неожиданно возмутилась Лукьянова. — Иди давай!
— Че-го?! — Сонин угрожающе повернулся.
Ледогоров слегка свистнул.
— Брэк! Я сказал — займись своими делами!
Сонин остыл. Несмотря на свою «быковатость» и накачанные бицепсы, он понимал, что с Ледогоровым у них, во всех смыслах, разные весовые категории. Было странно, что объединяет его с абсолютно иным, изящным во всем, Армишевым.
— Пошли, Олежа.
Дверь кабинета за ними захлопнулась.
— Суки! — заключила Катька и, поймав сердитый взгляд Ледогорова, дернула плечами. — Что я им, проститутка, что ли? «Соску» нашли!
— Дурное воспитание, — Ледогоров присел рядом. — Надо тебя в травму свозить. Вдруг сломано чего?
Она махнула рукой.
— Забей! Заживет. И не так получала. Как там Верка?
— Едет в камеру.
Она даже в лице изменилась.
— Ты чего, сдурел?! Ее нельзя… Она же там не выдержит!
Ледогоров прикурил.
— Будешь?
— У меня хапец остался.
— А что я могу сделать? Она его выгораживает. Ствол однозначно зависает на ней.
Катька возбужденно заерзала.
— Погоди-погоди. Но ты же знаешь, что это не ее?
— Знаю! — он тоже повернулся к ней. — Но что толку! Она молчит!
Пистолет найден в ее квартире!
— Черт! Черт! Идиотка! — Катька нервно выпускала дым. — Ей в тюрьме — звиздец! Она чем думает!
Ледогоров ухмыльнулся.
— Не головой — это точно! Она втюрилась в этого «гурзошника». Вот и разыгрывает Джульетту.
— Дура! — простонала Лукьянова и запустила пальцы в свои волосы. — Я его видела! У него таких как она — на каждом углу. Вот безмозглая! Это на нее похоже — любовь до гроба! Сгинет ведь! А он и не вспомнит!
Ледогоров молчал. Дым попал в глаза, которые теперь противно щипало. В закуток заглянул Югов.
— Ты чего тут?
— Любовное свидание!
— Извини.
Было тихо и душно. За дверью что-то бубнил в телефон Сонин.
—Давай ее сюда! — неожиданно сказала Катька.
—Чего?
—Не боись. Ради этой дуры побуду «ментовской наседкой». Дай нам поговорить минут десять.
Ледогоров пристально взглянул в ее темные глаза.
— Да не протыкай ты меня взглядом. Давай, пока я не передумала!
В кабинете все было по-прежнему.
— Я понимаю ваши чувства, Вера Васильевна, но у меня есть служебные…
Ледогоров посочувствовал Полянскому. По себе знал, как тяжело разговаривать, когда нет контакта. Как со стеной.
— Серж! Хорэ метать бисер перед свиньями! Следак будет готов через десять минут. Пристегни ее пока в коридоре. Пусть с подругой попрощается.
Она не дрогнула лицом.
Солнце продолжало заливать кабинет.
* * *
Потолок весь испещрен сетью трещин. Хорошо лежать на топчане и смотреть как уплывают вверх призрачные, сизые кольца дыма. Серж раскачивается на стуле. Когда он наклонятся вперед, ножки противно цокают о линолеум.
— Думаешь, убедит?
— Не знаю.
— Ты ей доверяешь?
— Не знаю.
— Это обнадеживает.
— А у нас есть выход?
— Согласен.
Кто-то идет по коридору. В самом конце хрустит замок.
— Артур приехал.
— Я счастлив.
— Будет доволен. Ствол-то изъяли.
— А мы?
— Что?
— Мы будем этим довольны?
— Не смеши.
Солнце потихоньку смещается вбок и кажется, что по стене ползет неведомое черное чудовище. Под окном лениво ругаются «пэпээсники».
— Думаешь, убедит?
— Не знаю.
— Ты ей доверяешь?
— Не знаю. Жара.
—
* * *
— … только сказал, что у него проблемы. Рука перевязана. Пистолет положил сразу в комод и больше не брал.
— Больше ничего не говорил?
— Нет.
— А раньше часто пистолет забирал?
— Точно не помню. Ну раз пять-шесть. — Муратова мялась. Лицо ее порозовело. — Вы извините. Я просто раньше боялась.
Ледогоров улыбнулся.
— Не страшно. Вы тоже меня извините. Нервы.
— Что вы, что вы. Можно воды?
Полянский протянул девушке стакан.
— Может, чай или кофе?
— Нет, спасибо! Жарко.
— Когда он ночевал последний раз?
— В воскресенье.
— Где он сейчас?
— Я адрес не знаю. Могу показать. Мы новую квартиру сняли. Здесь, недалеко, на Саперном переулке.
— Серж! Звякни следаку! Скажи, заминка маленькая. Мы сейчас сгоняем — адрес посмотрим.
Ледогоров вышел в коридор. Катька сидела на скамье, уронив голову на руки.
— Как тебе это удалось?
Она подняла на него усталое, какое-то погасшее лицо.
— Просто.
Он сел.
— Как?
— Какая разница?
— Интересно.
— Дай лучше сигарету.
Он смотрел, как она выпускает дым через нос.
— Я сказала, что он меня трахнул. Несколько раз, когда ее дома не было. И что звал меня в Турцию. Она мне не говорила, но я слышала, что он ей предлагал.
Ледогоров усмехнулся.
— А по-настоящему?
Она отмахнулась.
— Ты что? Рехнулся? Она — самый близкий мне человек.
— Ну, ты даешь!
— А что делать было? Она по-другому бы не поверила. Уже в камеру бы ехала, дуреха. И так заставила жизнью матери поклясться.
Ледогоров встал.
— Не боишься за мать?
— Да пусть сдохнет быстрее, потаскуха!
— Спасибо!
— Отстань! Не для тебя старалась. Выпускай уже. Водки хочется.
У дверей кабинета окликнул Вышегородский.
— Как дела?
— Работаем.
— Нашли что?
— Так, по мелочи.
