Николай Леонов - Потрошитель человеческих душ
Дочь Белова встретила Гурова настороженно. И это было понятно. Неужели все-таки старика кто-то убил, помог ему свалиться с пятого этажа? Думать об этом было неприятно и дико, хотя следствие еще не закончено и выводов никто окончательных не сделал. А теперь еще этот полковник из МВД. Но на вопросы Гурова она отвечала обстоятельно и с заметной грустью.
Профессиональная жизнь актера уже давно закончилась, и в последнее время он редко куда-то приглашался. В театре Белов уже не играл, два года назад снялся в эпизодической роли в одном фильме, да иногда ездил на торжества к знакомым актерам или в театр. А потом, после инсульта, вообще дальше двора никуда не ходил. Да и ходил-то он не очень.
Вечером Гуров и Крячко вернулись в свой кабинет в управлении. Лев сразу опустился на свой излюбленный диванчик у стены и откинулся головой на спинку. Крячко уселся и стал терпеливо ждать. У полковника Гурова что-то рождалось в голове, и этому процессу мешать не стоило. Крячко даже любил эти минуты, любил наблюдать, как после длительного и кропотливого процесса сбора информации в голове шефа начинают складываться в картинку разрозненные кусочки мозаики.
Гуров сидел и смотрел в окно на огни многоэтажек, на отсветы уличных фонарей, но видел внутренним взором, кажется, совсем иное.
— Слушай, Стас, — вдруг сказал он, — ну-ка, открой там папку на столе с копиями материалов по смерти Белова.
— Что посмотреть конкретно? — с готовностью спросил Крячко.
— Протокол осмотра места происшествия. Пробеги его вслух.
Крячко нашел копию протокола и стал читать. Время, дата, освещение, положение тела… Он дошел до описания одежды, признаков видимых повреждений и запнулся на словах «носовой платок». В самом деле, на теле погибшего Белова лежал белый носовой платок без рисунка с пятнышками крови. Крячко сразу все понял.
— Его надо посмотреть, — напряженным голосом предложил он.
— Во-от, — назидательным тоном произнес Гуров и для убедительности даже поднял вертикально указательный палец. — Это загадка как раз для двух таких старых олухов, как мы с тобой.
— Прошу не обобщать, — с улыбкой возразил Стас. — Я давно это понял, только не хотел субординацию нарушать. Ты шеф, это твоя прерогатива.
— Моя, моя, — кивал Гуров головой, а мысли его были уже не в этом кабинете.
Быстро пощелкав кнопками телефона, он набрал номер дочери погибшего актера.
— Извините, что так поздно беспокою, но ответьте мне еще на один вопрос. У вашего отца какие были носовые платки?
— Обычные, — замялась женщина, не понимая, как ответить на этот вопрос.
— Обычными у мужчин считаются клетчатые, — подсказал Гуров.
— Ну да, конечно. В основном клетчатые. Я в последний раз покупала десяток одной упаковкой.
— В основном… Понятно. А еще какие были? Белые батистовые у него были? Или у вас?
— Простите, я вас не понимаю…
— На теле вашего отца, когда его обнаружили лежащим под окном, лежал белый батистовый платок.
— Может, это ветром принесло или кто-то уронил перед подъездом, а он, когда упал… — голос женщины задрожал.
— Он мог ваш платок взять? Без вашего ведома?
— Да нет у меня таких платков. Парочка есть, но не белых, да и не пользуюсь я платками. Я салфетки предпочитаю одноразовые. С ними и удобнее, и…
— Спасибо. Извините еще раз.
Гуров опустил руку с телефоном и посмотрел на Крячко. Тот взглянул на часы и молча пожал плечами. Сейчас они друг друга понимали без слов. Такое состояние возникало все чаще и чаще после долгих лет совместной работы. Оба подумали об одном и том же — хотя и поздно, но стоит позвонить следователю, который выезжал на место гибели актера Белова. Крячко порылся в бумагах на своем столе, нашел номер мобильного и набрал его. Когда пошел вызов, он поднялся и протянул мобильник Гурову.
— Да, слушаю, — отозвался женский голос.
— Добрый вечер, это полковник Гуров из Главного управления уголовного розыска. Не очень поздно для одного служебного вопроса?
— Не очень. Тем более что я еще в кабинете.
— Вот и мы тоже, — хмыкнул Лев. — Я по поводу смерти актера Белова. Помните, вы выезжали на место?
— Конечно. А что вас интересует?
— Платок, который лежал на теле погибшего во время осмотра и составления протокола. Помните такой белый платочек? Вы его еще в протокол внесли.
— Помню, и что?
— У вас впечатления какие-нибудь сложились по этому поводу? Мы на месте не были, а вы первая, кто его осматривал. Ассоциации какие-нибудь, невольные мысли?
— А-а, да, были. Лежал этот платок странно. Я, честно говоря, еще личные вещи не возвращала родственникам, но мысль расспросить дочь о нем у меня была. В самом деле, возникла у меня тогда мысль, что платок не в руке погибшего зажат, не рядом валяется, как если бы вывалился у него во время падения из кармана или из руки, а лежит на теле так, словно его кто-то специально небрежно бросил на труп.
— Скажите, а платок в морге с вещами погибшего или у эксперта?
— Платок? Нет, он у эксперта. Мы его изымали, а что? У вас есть какие-то мысли на этот счет?
— Пока только подозрения. Вы не знаете, а эксперт ваш уже ушел или…
— Не он, а она. Еще не ушла, я ее как раз жду, чтобы…
Убедить следователя в том, что сыщикам из Главка срочно нужно посмотреть на этот платочек, было несложно, потому что она тут же почувствовала важность этого звонка. Опытный следователь обычно доверяет нюху сыщика, который с ним работает, его опыту и тем сведениям, которые тот добывает оперативным путем. Пусть оперативные данные и не включают в уголовное дело, но опираться на них приходится, помощь в расследовании они могут принести очень большую. Следователь мгновенно «загорелась», тем более что это был сыщик не из МУРа или районного УВД, а из самого Главка.
Через час Гуров и Крячко были в кабинете следователя и рассматривали платок. Он был точно такой же, как и найденный неподалеку от тела погибшего в котловане парня. Пообещав следователю, что они будут держать ее в курсе, если связь подтвердится, сыщики уехали.
— Может, это ритуальное убийство? — размышлял вслух Крячко, ведя машину по ночной улице. — Толкают жертву, бросают окровавленный платок и взывают к духу какого-нибудь демона.
— Не окровавленный, а со следами крови, — поправил Гуров. — Буквально несколько капелек.
— Для ритуала вполне подходит. Капнуть на платок пару капель, буквально окропить. Интересно, что даст экспертиза крови?
— Конан Дойл! — вздохнул Гуров.
— Почему Конан Дойл? — не понял Крячко.
— Был у него один рассказ. Мститель приехал в Лондон и предлагал своим жертвам выпить таблетку из двух предложенных. Одна безобидная, а вторая — яд. Так сказать, месть на волю судьбы. Но не в этом дело, там мститель оставлял следы крови на стене, надпись какую-то. И у нас тоже следы крови, только на платке. И трупы.
— И тоже без признаков насильственной смерти, — добавил Крячко.
— Вот-вот!
— Слушай, но тогда нам придется поднимать всю жизнь обоих погибших, чтобы найти там связывающее их с убийцей. И потом попытаться понять, как убийства были совершены?
— Возможно, что и придется, — согласился Гуров. — И еще с психологами проконсультироваться. Может, платок что-то означает, символизирует, какой-то образ создает в глубинах человеческого мозга. Лично я из своего опыта ничего подобного не помню. А два случая — это уже намек на серию. Только серийного убийцы нам и не хватало.
— Ты, Лев Иванович, всегда говорил иное. Один случай — это случай, два случая — совпадение, а три — закономерность. Боже упаси нас, конечно, от третьего трупа, но не спешишь ли ты с выводами? Ты же знаешь, что совпадения иногда бывают настолько фантастическими, что и…
Крячко вдруг замолчал на полуслове, потом крутнул руль и резко нажал на тормоз. Гуров от неожиданности схватился одной рукой за ручку двери, а второй уперся в панель перед собой. Он с недоумением и беспокойством посмотрел на напарника, потом прислушался к звуку мотора машины.
Крячко глубоко вздохнул и чуть ли не со стоном и с нарочитой медлительностью выключил зажигание. Мотор послушно замолчал. Станислав почесал лоб, уперся руками в рулевое колесо и в глубочайшей задумчивости уставился вперед, сквозь лобовое стекло.
— Чайник забыл выключить? — спросил Гуров, которому уже надоело ждать пояснений.
— Чайник? Нет, чайник я выключил, — грустно ответил Крячко. — Про олухов ты хорошо сказал.
— Я сказал про старых олухов, — напомнил Гуров.
— И про старых тоже, — кивнул Крячко. — А ведь есть третий платочек, Лева.
— Что-о?
— Помнишь, я пришел и принялся рассказывать вам с Петром в кабинете про то, как девушка упала под поезд на станции метро? Я тогда не сразу ушел оттуда. Пока помог вызвать оперативные службы, пока попытался свидетелей выявить, место происшествия от затаптывания сохранить. Ну ты понимаешь, о чем я. А потом, когда группа приехала, когда пассажиров убрали и станцию перекрыли, я там побродил немного. Поразмышлял, попытался картинку из подсознания вытащить. Это ведь все случилось чуть ли не на моих глазах. Попытался вспомнить приметы людей, которые рядом с ней стояли. Бродил, бродил и отошел к колонне. А там лавка мраморная для пассажиров. И платок там лежал. Не белоснежный, конечно, наступили на него, и не один раз, но то, что он женский, я почему-то тогда подумал. Просто мимоходом отметил, а потом забыл напрочь, потому что он не имел отношения к случившемуся.
