Эд Макбейн - Они должны умерерть
То ли это ремесло было новым для них, то ли они аннулировали подписку на журнал «Вог» – во всяком случае эти двое прямо, не сворачивая, шагали к баррикаде, где и остановились. Та, что в красном платье, дотронулась до руки полицейского, стоявшего ближе всех к ней. Он собрался было что-то крикнуть, но, обернувшись и увидев девушек, осекся. В этот момент у него был такой вид, как будто в его спальню по ошибке забрела кинозвезда.
– Извините, офицер, но не могли бы вы нас пропустить? Мы работаем тут, через улицу, – тоненьким голосом проговорила она.
– Это где? – не понял полицейский.
– В «Ла Галлина».
– Что вы там делаете, черт побери?
Девушка в красном, казалось, не могла подыскать нужное слово и обернулась, обратившись за помощью к подруге. Мило улыбнувшись; вторая произнесла:
– Мы... в... а... публичные связи.
– Извините, но мне приказано никого не пропускать, кроме полицейских и пожарных. Вы ведь, девушки, не те и не другие, – он вежливо улыбнулся, подумав, каким умным он выглядел в их глазах и как он повторит позже сказанное своим товарищам.
– Конечно, нет, – подтвердила девушка в красном.
Они отошли от заграждения.
– Что будем делать, Марж? – спросила девушка в желтом.
Марж пожала неопределенно плечами:
– Давай походим здесь. Местечко, кажется, неплохое Может быть, что-нибудь найдется для нас. Мари.
Но Мари была настроена скептически. Виляя бедрами. шагая с высоко поднятой головой и важным напыщенным видом, она оценивающим взглядом смотрела на потенциальных покупателей, наблюдающих за осадой. Мари кивнула Марж, и та быстро взглянула в указанном направлении.
Объектом их внимания стал толстяк Фредерик Блок.
Глава 12
Иногда бывает такое настроение, когда хочется иметь кинокамеру и стереоаппаратуру. Иногда наступает такое время, когда ужасно хочется иметь широкий экран, в котором отражается весь мир и все происходящее видно в любой точке земного шара. Недостаточно сказать – это и это случилось здесь, то и то случилось там. Городская улица – не крохотный холст, не страница в книге. Это живой организм, где жизнь бьет ключом и ее невозможно втиснуть в рамки одного предложения или изобразить одним взмахом кисти. То, что произошло на этой улице жарким июльским днем, случилось почти одновременно, но независимо друг от друга. А так как все случившееся произошло почти в одно и то же время, создавалось впечатление непрерывного движения, когда одно событие совпадает с другим и выстраивается в определенную цепочку. Широкий экран растянулся во всю длину городского квартала. Жизнь на этой улице растянулась в необъятном временном пространстве.
Кух стал на ступеньках дома рядом с церковью.
Чайна спускалась по лестнице, озаренная лучами яркого солнца.
С противоположной стороны улицы появился человек, торгующий мороженым.
Две проститутки, Марж и Мари, подошли к Фредерику Блоку.
Джефф Талбот посмотрел на часы и вышел из кафе.
Два парня в ярко-желтых рубашках повернули к кварталу.
Полицейские 87-го участка устремились к входу в здание, расположенному с левой стороны от «Ла Галлина».
Вот такие события. Они прошли почти одновременно на широком экране безбрежного пространства. Вот такие события...
Кух стоял на ступеньках дома рядом с церковью. Вот уже десять минут, как он наблюдал за живым людским потоком, выливающимся из церкви и растворяющимся в ярком солнечном свете на улице. В самой церкви сейчас оставалось не так много народа. Посмотрев на часы, Кух вновь окинул взглядом задержавшихся прихожан. Он был уверен, что Альфредо Гомес так и не выходил сегодня из дома, но чтобы окончательно удостовериться, он подождет еще несколько минут.
У своего живота Кух ощущал леденящее прикосновение металла револьверов, отобранных назад у Чика и Эстабана. С оружием он чувствовал себя сильным и непобедимым, считая, что его предусмотрительность достойна высшей похвалы. Он будет ждать до последнего, затем вернется к Зипу с оружием и отчетом о местонахождении Альфи. Слежка за Альфи не входила в его обязанности, так что Зип, по всей вероятности, останется доволен им. Ничего страшного не случится, если они расправятся с Альфи у него дома, а не на ступенях церкви. Главное – они сотрут в порошок это маленькое чудовище. Именно в этом заключалась вся суть.
С тех пор, как Зип подбросил имею, Кух ломал над ней голову целую неделю. Бывало и такое, что, думая об этом, он даже не мог сидеть спокойно. В это время два противоречивых чувства охватывали его разум и тело. Первое – сама идея убийства. Это приводило его в сильнейшее волнение. Ему не терпелось узнать, какое чувство овладеет им после убийства живого человека. Он настойчиво убеждал себя, что Альфи заслуживает смерти. В конце концов никто не просил его отбивать Чайну.
Вторая мысль будоражила его не менее первой. Сотни, а может, больше раз перед глазами Куха стоял Альфи, любезничающий с Чайной. Интересно, что было между ними? Постоянно думая об этом, воображение уносило его слишком далеко. Альфи, дотрагивающийся до груди Чайны. Альфи, расстегивающий Чайне блузку. Альфи, засовывающий руки под юбку Чайны. Альфи...
Такие картины будоражили его разум. Но к этим образам примешивалось чувство вины. Лежа одиноко ночью в постели, зарывшись в подушку, он без конца думал о них двоих. Этот сукин сын должен умереть.
В этом он был твердо убежден.
Альфредо Гомес должен умереть.
И вот сейчас, стоя на ступеньках и наблюдая за последними прихожанами, покидающими церковь, он вновь думал об Альфи с Чайной и о том, что это маленькое чудовище заслуживает самой суровой казни.
* * *Легко сбежав по лестнице, Чайна очутилась во власти солнечного света.
Оказавшись на улице, она, после темного коридора, непроизвольно зажмурила глаза от яркого солнца. До встречи с моряком у нее оставалось пять минут, она не хотела являться слишком рано, но, повинуясь какому-то внутреннему чувству, ноги сами несли ее вперед. Джефф, так звали его. Джефф, Джефф, Джефф – все время про себя повторяла она. Сердце ее колотилось при мысли о свидании, и она крепче прижимала к себе сумку с едой. Еще перед тем, как пойти в церковь, она заранее сварила несколько яиц вкрутую, завернула в пергаментную бумагу цыпленка, взяла соль, фрукты, термос с холодным кофе. Сейчас все это было аккуратно сложено в ее хозяйственной сумке. Интересно, он любит цыплят...
– Привет, Чайна.
Мигнув и прищурившись на солнце, она ответила:
– Привет, Кух. – Она улыбнулась и хотела обойти его, но он преградил дорогу.
– Я как раз думал о тебе.
– Да? – Чайна посмотрела на часы. – Кух, у меня нет сейчас времени поболтать с тобой. Я должна...
– И с кем же ты сегодня собираешься провести время?
– Что? Я тебя не пони...
– С Альфи? – с улыбкой произнес Кух.
– Альфи? – удивленно переспросила она. – Ты имеешь в виду Альфреда? Альфреда Гомеса?
– Ну, – кивнув, подтвердил Кух.
– С чего это вдруг ты вспомнил о нем? – Она посмотрела на часы. Необходимо поторопиться. Улица перекрыта и надо успеть ее обойти, а времени – в обрез.
– Мы хотим наказать его, – сказал Кух. – За то, что он сделал с тобой.
– Что? – не поняла она.
– Альфи, – повторил Кух.
– Да, но, что... что ты сказал? – Чайна силилась понять, что было написано на его лице. Уверенная, что не ослышалась, она все-таки не могла уловить смысл сказанного.
– За то, что он сделал с тобой, – повторил Кух.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты все сама знаешь.
– Ничего я не знаю.
Поднявшись еще на одну ступеньку, он придвинулся к ней, но она слегка отстранилась. Преградив ей путь на лестнице, он придвигался к ней все ближе, и она вынуждена была подняться на ступеньку выше, затем еще и еще, пока не очутилась в темном коридоре.
– Ты сама знаешь, что он с тобой сделал, Чайна, – сказал Кух.
Она внимательно посмотрела ему в лицо, и оно показалось ей очень странным на этот раз. Это был еще совсем юный паренек со смешными шелковистыми усиками над верхней губой. Она всегда думала... но сейчас... сейчас выражение его лица показалось ей совсем незнакомым.
– У меня с собой оружие, – неожиданно произнес он.
– А...
– Оружие, Чайна.
– Что? Что? – И опять она вынуждена была отступить от него, на этот раз уже в глубь коридора. На фоне яркого солнечного света его силуэт отчетливо вырисовывался в дверном проеме. Он пошевелил рукой. В первый момент она не поняла, что он собирается делать. И вдруг увидела тусклый блеск металла.
– Это «люгер», – произнес Кух.
– Для чего ты его взял, Кух?
– Чтобы убить Альфи.
– Убить? Почему? За что?
– За то, что он с тобой сделал.
– Но он ничего не сделал мне!
– Ты прекрасно знаешь, что он сделал, Чайна! – Поднеся револьвер к ее лицу, повторил: – Ты знаешь, что он сделал.
Только сейчас она по-настоящему испугалась. Ей не хотелось отступать дальше, в глубь коридора, но он придвигался все ближе и ближе, и теперь бежать было некуда, оставалось только пятиться. Отчаявшись, она уже хотела повернуться и взбежать вверх по лестнице к себе домой. Но было уже поздно. Преградив ей путь, он почти вплотную приблизился к ней. Вынужденная пятиться назад, она споткнулась о мусорный бачок, стоящий под лестницей.
