Эд Макбейн - Выбор убийцы
– Беготня меня доконает, – жаловался Карелла Берту Клингу. – Доживешь до моих лет, тогда поймешь, что это верный путь в могилу. Конечно, юнцам вроде тебя это нипочем. Сколько тебе, кстати, Берт? Семнадцать?
– Шестнадцать, – отвечал Клинг.
– Оно и видно. Скачешь по ступенькам, как молодой кузнечик.
– Я их глотаю, – сказал Клинг. – Раз – и нет ступеньки.
– Это точно.
– Я пожиратель тротуаров.
– Вот-вот.
Они как раз поднимались по лестнице, ведущей в бильярдную под названием «Райский уголок». Аромат на лестнице стоял отнюдь не райский. Клинг не знал, как именно пахнет в раю, но готов был поручиться, Что, во всяком случае, не так.
– Когда я был мальчишкой, – говорил между тем Карелла, – я тоже глотал ступеньки. Я тоже был пожирателем тротуаров.
– Но нынче из тебя сыплется песок, – продолжил Клинг. – Пора на пенсию, верно?
– Пора.
– А сколько тебе лет, Стив? – полюбопытствовал Клинг. – Шестьдесят восемь?
– Шестьдесят девять, – поправил его Карелла.
– Немало. Но ты неплохо сохранился, Стив, ничего не скажешь. Ты отлично выглядишь.
– Веду здоровый образ жизни, – пояснил Карелла.
Наконец они добрались до «Райского уголка». Их встретил характерный для всех бильярдных шум – стук шаров, катящихся по зеленому сукну. Они подошли к будочке у входа. Это был самый обычный сигаретный киоск. Внутри, перед набором выключателей для освещения столов, сидел лысый человек. Он даже не взглянул на пришедших. Выдвинув ящик кассы, он сосредоточенно считал деньги.
Когда лысый человек сосчитал последний цент, Карелла обратился к нему:
– Удачный день?
– Соmmе ci, comme ca[9], – сказал лысый. – Если вам нужен стол, придется подождать. Все занято.
– Стол нам не нужен, – успокоил его Карелла.
– А что вам нужно?
– Человек по имени Фрэнк Абельсон.
– Зачем?
– Мы из полиции, – сказал Карелла и показал свой значок.
– Что он натворил?
– Хотим задать ему несколько вопросов, – уклончиво ответил Карелла.
– Насчет чего?
– Так, одно дело.
– Какое?
– Самое обыкновенное.
– Это не по поводу...
– По поводу чего?
Лысый вдруг встревожился.
– Так, пустяки.
– Что все-таки у вас произошло?
– Да ничего. Меня зовут Финк. Лысый Финк. Смешное имя, да?
– В высшей степени, – сказал Карелла.
– Оно что-нибудь говорит вам?
– Что?
– Да имя мое! Лысый Финк, слыхали о таком?
– Нет.
– Разве вы не знаете этого парня из восемьдесят седьмого участка? Вроде бы вы оттуда.
– Оттуда. Какого парня?
– Роджера Хэвиленда. Знаете его? Клинг бросил взгляд на Кареллу.
– А как же, знаем.
– Ну и... Неужели вы ничего друг другу не говорите? Я хочу сказать, у вас это не заведено?
– Не понимаю, – отрезал Карелла.
– Вы как... делитесь или нет?
– Делимся чем?
– Наваром.
– Каким наваром?
– Кончайте меня разыгрывать, – сказал Финк. – Вы что, первый день в полиции?
– Ты платил Хэвиленду? – спросил Карелла.
– А как же!
– За что?
– Азартные игры. Кости.
– Держишь притон?
– Что-то вроде этого. Хэвиленд разрешил. Он сказал, что с полицией неприятностей не будет.
– Хэвиленда больше нет, – сказал Клинг.
– Серьезно? – Финк обалдело разинул рот.
– Вполне.
– Понимаю. Значит, вы теперь вместо него. – Финк передернул плечами. – Я не против. Мне все равно, лишь бы меня оставили в покое. Условия те же?
– Не совсем, – сказал Карелла.
– Мы что, мало платим?
– Не в этом дело.
– А в чем?
– Азартных игр больше не будет.
– Чего, чего?
– Не будет азартных игр.
– Это в честь чего же?
– Новая администрация!
– А, вот оно что! Некрасиво получается. Вы сами затеяли разговор, а потом в кусты.
– Говорил ты, Финк, – напомнил Карелла, – а мы внимательно слушали.
– Какая разница! Деловые люди так не поступают. Вам что, не нужна доля Хэвиленда?
– Нет.
– Кончайте шутить, ребята.
– Какие тут шутки! – сказал Карелла. – Азартным играм конец и точка. Ищи себе другую дыру.
– Чтоб вас всех... – с отвращением произнес Финк.
– Где Абельсон?
– За третьим столом. Только он не любит, когда ему мешают.
– Значит, нам сильно не повезло, – сказал Карелла, и они с Клингом двинулись к третьему столу. Там в гордом одиночестве катал шары человек в белой рубашке и голубой куртке с закатанными рукавами. У него была темная шевелюра с залысинами и пронзительные карие глаза. Хотя он играл, сам с собой, шары он закатывал вслух.
– Шестого в угол! – возвестил он и ударил. Шестой полетел в угловую лузу, а шар-биток остановился в дюйме от тринадцатого шара.
– Тринадцатого в середину, – снова возвестил Фрэнк.
– Фрэнк Абельсон? – осведомился Клинг.
– Он самый. Не говорите под руку! Тринадцатого в середину! Абельсон, взмахнув кием, уложил в лузу тринадцатый шар. Шар, которым он бил, ударился о борт и подкатился к восьмому.
– Восьмой в...
– Прервитесь-ка на минутку, Абельсон, – сказал Клинг.
Абельсон оторвал взгляд от стола:
– Это кто тут распоряжается?
– Полиция.
Абельсон подошел к стойке. Взял мел и стал мелить конец кия.
– А я-то все жду, когда вы ко мне подойдете, – сказал он. – Я все слышу, даже когда играю.
Он подошел к столу, присел, от борта прикидывая линию удара.
– Восьмого в угол, – наконец сказал он. Прицелился и ударил. Восьмой полетел в дальнюю лузу.
– Почему вы решили, что мы пришли именно к вам?
– Из-за Анни. Угадал?
– Да.
– Нетрудно угадать. Я ведь гулял с ней, вот вы ко мне и пришли. Что вы хотите узнать?
– Для начала – где вы находились в тот вечер, когда её убили?
– А когда это случилось? – спросил Абельсон. – Одиннадцатого в угол. – Прицелился и ударил.
– Вечером десятого июня.
– Это какой день? Понедельник, вторник?
– Понедельник.
– Черт, так сразу и не вспомнишь. Четвертого в середину! – Он ударил и снова стал мелить кий.
– На прошлой неделе, – уточнил Клинг.
– На прошлой? Сейчас, сейчас. Пятого туда же. – Он ещё раз окинул взглядом позицию. – Нет, в угол. А впрочем, в середину.
– Ставлю доллар, не попадете, – сказал Карелла.
– С младенцами не спорим, – огрызнулся Абельсон и ударил. Пятый шар исчез в боковой лузе. – Видали?
– Вы часто играете?
– Случается.
– Неплохо у вас выходит.
– Не жалуемся. Дуплет в середину.
– Так как насчет вечера десятого июня?
– Думаю, – сообщил Абельсон. Он ударил, но шар не попал в лузу. – Черт! – сказал он. – Портите мне игру!
– Виноват, – сказал Карелла. – Однако же, расскажите, где вы были десятого июня.
– Я был занят.
– Чем?
– Сейчас вспомню. Вспомнил.
– И что вы делали?
– Не все ли равно? Я был далеко от этого магазина.
– Так что же вы делали? Абельсон понизил голос.
– Вам тоже перепадает?
– Вы про долю Хэвиленда?
– Да.
– Ни цента!
– А! – сказал Абельсон. – Дела!
– В тот вечер у вас шла игра?
– Это в каком смысле?
– Нам все известно, не бойтесь, – сказал Клинг.
– Ну, если так... Да, играли по маленькой. Я даже немножко выиграл.
– Сколько же?
– Да сотен пять. Неплохо, верно? Я имею в виду – когда играешь по маленькой.
– Неплохо. Не забудьте только включить выигрыш в декларацию о доходах.
– Обязательно. Я человек честный и с законом не спорю.
– Когда вы пришли сюда в тот вечер?
– Около восьми.
– А ушли?
– Часа в два ночи.
– И все время пробыли здесь?
– Да, я очень азартный.
– Значит, вас здесь видели?
– Конечно.
– И Финк видел?
– И Финк, и другие ребята.
– Вы хорошо знали Анни?
– Неплохо. Мы с ней встречались, было дело. – Абельсон растерянно заморгал. – Алиби-то проверять будете?
– Всему свое время. А что значит – неплохо знали?
– Да как вам сказать...
– Спали с ней?
– Ну и вопросики вы задаете!
– Хотелось бы получить ответ, – сказал Карелла.
– Зачем это вам?
– Мы очень любопытные. Вас не затруднит ответить – да или нет?
– Да! – Фрэнк Абельсон кивнул головой. – Но знайте, ребята, для вас нет ничего святого, включая чужую личную жизнь.
– Анни была у кого-нибудь на содержании?
– Вы шутите?
– Нет, серьезно.
– Ничего об этом не знаю. Она мне нравилась. Симпатяга.
– Где вы познакомились?
– В бильярдной. Здорово, да? Она играла в бильярд. Лихая была девица. Отчаянная. Приходит она как-то в бильярдную, но не в эту, а к Микки. Микки знаете? Ну вот, приходит туда как-то вечером в платье с вот таким вырезом, берет себе стол и начинает сажать шар за шаром, словно всю жизнь только этим и занималась. Всякий, раз, когда она наклонялась, чтобы ударить, у ребят в комнате глаза на лоб лезли. Было на что смотреть. Мне она нравилась.
