Андрей Кивинов - Куколка
– Правильно, – поддержал Музыкант. – Толку – ноль. Сколько вы собираетесь находиться в Питере?
– Две недели. Если надо, задержимся еще.
– Сделаем так. Вы оставляете все бумаги и свои координаты. Заявление пока писать не будем – нет смысла, вам ведь нужен товар. Если за две недели я ничего не выясню – напишете. Вот мой телефон. На всякий случай.
Музыкант сунулся в стол, но чистых листочков не оказалось. Не беда. Кусочек оторванных от стены обоев заменил визитку. Нищета.
Серега не только сразу видел перспективу тех или иных заявлений, но и не забывал о проценте раскрываемости. Лишнего глухаря забивать абсолютно ни к чему, да и писаниной заниматься не хотелось.
Он протянул номер телефона, записанный на обоях, и спрятал в стол папку с документами.
– Мы остановились в “Неве”. Вот телефон номера. И еще, молодой человек… Мы очень на вас рассчитываем. Любая хорошо выполненная работа должна хорошо оплачиваться. Это закон жанра, если можно так выразиться.
Музыкант не бросился на шею к Юрию Михайловичу с радостным, счастливым криком, поскольку весьма скептически относился к подобным обещаниям – человек щедр, когда тонет. Он перевернул страничку своего блокнота и щелкнул ручкой.
– Теперь как можно подробнее. Приметы Смирнова, различные детали, тонкости. Понимаете меня?
– Конечно.
Через полчаса товарищи из Приблудска покинули кабинет, еще раз напомнив про будущую безграничную благодарность в пределах разумного.
Серега минут пять полистал факсы-договоры и кинул их обратно в стол. Эта тушенка нужна им, как беременность – проститутке. Они наверняка свое уже получили. Ишь, молодцы, увидели бумажку с гербовой печатью и словом “Чечня” и прямо в транс впали. Ну как же! Не будут же люди наживаться на святом! Для Российской Армии ничего не жалко…
Хотя лохов, конечно, хватает. Такие дурни попадаются… Мораль – не верь ушам своим.
Музыкант достал полученную утром телефонограмму из больницы. “Доставлен гр. Неприторонный Алексей Харитонович, частный охранник. Во время прогулки по стройке упала на голову малярная люлька. Диагноз – перелом пальца. Состояние удовлетворительное”.
Викулов улыбнулся. Люлька-то цела? Не верь глазам своим…
Звонок из дежурки оповестил о новой трагедии:
– Серега, быстренько на заявочку. Только что позвонили в двадцать пятый ясли-сад и сообщили, что он заминирован. Надо обеспечить эвакуацию. Саперы уже выехали.
– Кто позвонил-то?
– Детский голос, лет пяти. Не выговаривает “р” и “з”.
Серега положил трубку. Не верь мозгам своим…
– Чего, чего? Ты не знаешь, где она? – Гончаров вытянул шею. – Прелесть-то какая! А кто к тебе вчерашней ночью приходил? Святой Афиноген? Или дежурная страдает галлюцинациями? Ты чего, подруга? Очнись!
Ольга отвернулась в сторону выхода из отделения. Они сидели в коридоре на потертом диване и своим странным поведением наверняка привлекали внимание всех больных и посетителей. Хорош кавалер – вместо того чтоб обнимать и целовать милую, готов наброситься на нее и растерзать. Гончаров и вправду понемногу выходил из себя, наткнувшись на невероятное упорство девицы. Тоже мне Жанна Д'Арк сопливая.
– Да, она была у меня, – ответила Ольга, понимая, что скрывать очевидные вещи не имеет смысла. – Но где она, я понятия не имею. Мы не настолько близкие подруги.
– И зачем же она заявилась сюда в три ночи? О самочувствии справиться?
– Она приехала занять денег.
– Ночью? Не дождавшись первого трамвая и не найдя более удобного кредитора?
– Она сказала, что надо срочно вернуть какой-то долг. До утра.
– И конечно, ничего не рассказывала. Ни про милицию, ни про убийство?
– Какое убийство?
– Понятно. Знаешь что, девочка? В самодеятельность тебя не запишут. Фальшивишь очень. Крайне жалею, что не могу увезти тебя с собой. Ну да ладно поправляйся. Здоровье тебе еще понадобится. И тебе, и твоей подружке. В лагере хилые не выживают. И еще учти – никуда вы с ней не денетесь. Рано или поздно выловим. Только тогда и разговор другой будет. Без слабины. И без фальши. Ясно? Последний раз спрашиваю – где она?!
– Не знаю.
– Тогда надеюсь, ты скоро поправишься. Благодаря мне и детскому панадолу.
Паша поднялся с дивана. На секунду замешкался.
– О дочке подумай. С собой, на зону, ее не возьмешь.
Ольга вздрогнула.
– При чем здесь дочка?
– Детям нужны родители. С кем она, кстати?
– Какое ваше дело?
– Слушай, – Гончаров немного растерялся, – не подумай, что я тебя прикупить хочу подешевле… Может, навестить ее? Поверь, я искренне… Она ведь болеет.
– У вас своих дел нет?
– Да не понтуй ты… Есть у меня дела, есть. Ольга подняла глаза. Гончаров без прежней злобы смотрел на нее.
– Она у соседки, – тихо произнесла она. – Если можете, принесите какие-нибудь теплые вещи. Вы говорили, что ключи от квартиры у вас. Вещи в шкафу.
– Хорошо. Еще что-нибудь?
– Не надо. Я скоро вернусь. Подождите… Еще. Скажите, Куколка действительно может сесть?
– Куколка? ;
– Ну, Женька…
– Запросто. Это тоже не понты. Так что думай.
Паша, хлопая по карманам в поисках номерка направился к выходу. Ольга плакала.
Музыкант дернул за ручку. Примерзшие льдинки покатились к ногам.
– Мамаша, склад давно на замке?
– С месяц, наверное. И слава Богу, что прикрыли. Устроили тут помойку и приют крысиный.
– Это вы зря. Без складов нынче никуда.
– В исполкоме свои ящики не хранят, а в жилом доме – нате.
Серега поднялся по ступенькам на тротуар, достал свою записную книжку.
– Погоди, мамаша. Я из милиции. На, держи мандат. Позвонить можно? Вы ж из этого дома?
Женщина вернула Викулову удостоверение и кивнула:
– Пойдемте.
В квартире старушка указала на телефон. Серега кивком поблагодарил. Набрал номер.
– Алло, Виктора Ивановича можно?
Женский голос низких тонов настороженно спросил:
– А кто его спрашивает?
– А из милиции. Викулов моя фамилия. Виктор Иванович полгода назад обращался ко мне по ПОВОДУ кражи куртки. Он, наверное, рассказывал?
– Ах да, да. Что вы хотели?
– Как что? С ним поговорить!
– Это невозможно. Виктор Иванович убит месяц назад.
Телефонная трубка чуть не выскользнула у Музыканта из ладони.
– Как убит?
– Его ограбили в подъезде. Ударили по голове сзади. Вывернули карманы, а самого столкнули в подвал И забрали-то всего – часы да бумажник…
– Глухарь?
– Не поняла.
– Убийц нашли?
– Нет, не нашли.
– А вы кто ему будете?
– Жена.
– Я отвлеку вас ненадолго. Вы не спешите?
– Я давно никуда не спешу.
Музыкант немного помолчал, прикидывая тактику телефонного допроса.
– Вы были в курсе дел супруга?
– Частично.
– Он не опасался покушений? Если более конкретно, покушений в связи со своим складским бизнесом?
– Нет. Витя же закрыл предприятие. Оно было абсолютно нерентабельно, фактически не работало. Да и жильцы жалобами замучили.
– Он не упоминал про консервы из Приблудска? Большая партия.
– Нет, таких подробностей я не знаю. Серега жестом уговорил хозяйку не прогонять его из квартиры еще пару минут.
– А фирма “Рикошет” – про такую не слышали?
– Да, знакомая фирма. Они арендовали у Вити склад. Целый месяц. Мы с Витей на Канары ездили, потом к его родителям во Псков. Бархатный сезон.
– То есть он оставил склад в ведении этого “Рикошета”? Отдав и ключи и документацию?
– Конечно. Он не в первый раз таким образом доверял склад. Это удобно, Витя не несет ответственности за товар.
– Понятненько. Он работал один? Без компаньонов?
– Фактически всем руководил Витя. Были, конечно, грузчики, охрана, уборщица.
– А бухгалтер там, секретарь?..
– Нет, нет, Витя справлялся сам. Поэтому достаточно легко и отказался от предприятия.
– Вы видели кого-нибудь из “Рикошета”? Или, может, знаете?
– Откуда? Я на складе-то раза два была всего. Простите, вы что-нибудь выяснили по поводу его гибели? Ваши вопросы имеют отношение к его смерти?
– Если мне не изменяет память, то про убийство я узнал две минуты назад от вас. Выяснить что-либо за это время физически невозможно. Но если я выясню, то позвоню. Извините за беспокойство, до свидания.
Музыкант положил трубку и повернулся к хозяйке.
– Мать, я с районным начальством беседовал. Склад у вас снова открывают. Чеченцы. Радуйтесь.
На улице Серега в задумчивости остановился возле подвальной двери бывшего предприятия Виктора Ивановича. Обернувшись на шаги, увидел идущего к студенческой общаге негра.
– Эй, земляк, закурить не будет?
Негр остановился и угостил Серегу “Беломором”.
Викулов затянулся и, поправив “петушок”, зашагал по направлению к отделу.
Телефон, с которого отправлялись факсы в Приблудск, был установлен в помещении склада на Беспросветной улице.
– Этот пункт, Сережа, мне решительно не нравится. – Александр Зелинский жирной чертой маркера обвел параграф в тексте. – Надо заменить.
