Жорж Сименон - Мегрэ в школе
— Немного больше месяца назад, в субботу.
— Это случилось поблизости от дома старухи Бирар?
— Да, неподалеку. Метрах в ста.
— Вечером?
— Вскоре после обеда. Было темно. Двое мальчишек…
— Каких мальчишек?
— Жозеф, сын Марселина, и Марсель.
— Их было только двое?
— Да. Они возвращались домой. Мотоцикл ехал со стороны моря. Никто не знает, как все это произошло…
— А кто ехал на мотоцикле?
— Эрвэ Жюссо. Он ставил заграждения для устриц. Ему тридцать лет, в прошлом году он женился.
— Он был пьян?
— Нет, он не пьет. Он воспитан тетками в строгости, они и теперь живут с ним.
— Была ли включена фара?
— Допрос подтвердил, что да. Дети, по-видимому, играли. Жозеф хотел перебежать дорогу и был сбит.
— У него была сломана нога?
— Да, в двух местах.
— Он будет хромать?
— Нет. Недели через две он будет уже ходить.
— А пока он еще не может ходить?
— Нет.
— Этот несчастный случай дает право Марселину на какое-то денежное вознаграждение?
— Он получит по страховке некоторую сумму, так как Жюссо признал свою вину.
— А как вы думаете: Жюссо виновен?
Доктор засмеялся явно в замешательстве:
— Я начинаю понимать, что вы называете у себя на набережной Орфевр «брать на пушку». Поэтому я предпочитаю лучше уж кое-что рассказать. Так вы говорите?..
Он снова наполнил стаканы.
— Марселин неудачник. Все знают, что долго он не протянет. Его нельзя обвинять в том, что он пьет: ему всегда не везло. Не только потому, что у него в семье всегда кто-нибудь был болен, но все, за что бы он ни брался, кончалось плохо. Три года назад он арендовал поле, чтобы откармливать быков, но засуха была такая, что он все потерял… Он горе мыкает. Его грузовичок, на котором он развозит мясо, больше стоит на дороге, чем ездит.
— Таким образом, Жюссо, который ничего не теряет, — ведь страховку-то выплачивает страховая компания, — взял вину на себя?
— Видимо, так.
— И все об этом знают?
— Более или менее. Страховая компания — это что-то чужое и далекое, как правительство, и было бы глупо не содрать с нее приличный куш.
— И вы написали заключение?
— Конечно.
— Вы составили его таким образом, чтобы Марселин мог получить как можно больше?
— Я, в частности, указал на возможные осложнения.
— А осложнений не было?
— Но они могли быть. Когда корова внезапно подыхает, в пяти из десяти случаев ветеринар пишет справку о несчастном случае.
Теперь настала очередь Мегрэ улыбаться.
— Если я правильно вас понимаю, сын Марселина может встать через одну-две недели?
— Через неделю.
— Оставляя его в гипсе, вы даете возможность отцу требовать по страховке большую сумму?
— Вот видите, даже врач должен быть немного мошенником. Если бы я отказывался, меня давно бы уже здесь не было. Именно по той же причине и учитель сейчас сидит в тюрьме: он же отказывается давать ложные справки! Если бы он был более сговорчив, если бы сотни раз не спорил с Тео, не упрекал бы его в том, что он слишком легко расходует государственные деньги, его бы, наверно, здесь приняли.
— Несмотря на то, что случилось с его женой?
— У них у всех рыльце в пушку.
— Марсель Селье был единственным свидетелем происшествия?
— Я же сказал вам, что было темно. На дороге никого не было.
— Но кто-то мог их видеть из окна?
— Вы думаете о старухе Бирар?
— Да, я думаю, что она не всегда торчала на кухне, но бывала и в передней комнате.
— При допросе о ней не было речи. Она ничего не сказала… — На этот раз доктор озабоченно почесал затылок: — У меня такое впечатление, что вы в конце концов все узнаете. Обратите внимание, я вам еще не поддался.
— Вы в этом уверены?
— В чем?
— Почему сегодня утром Марселин хотел броситься на меня?
— Пьян был.
— Но почему именно на меня?
— Вы были единственный чужак в трактире. Когда он выпьет, ему кажется, что его преследуют. Да, ему кажется, что вы шпионите за ним…
— Хм… И вам пришлось его успокаивать.
— А вы хотели бы поглядеть на драку?
— Чтобы успокоить его, Тео заставил его выпить двойную или тройную порцию перно и отнес его на второй этаж. Впервые вижу, как полицейский исполняет роль сенбернара.
— Марселин доводится ему двоюродным братом.
— Я бы предпочел, чтоб он сказал мне то, что хотел… Но другие, видимо, не хотели, чтобы он говорил, и ловко его спровадили.
— Мне надо идти к себе в кабинет, — буркнул Брессель. — Меня ждут двенадцать пациентов.
Приемная доктора — низкое строение из двух комнат — находилась во дворе. Там действительно уже сидели в ряд, прислонившись к стене, несколько человек. Среди них был ребенок с забинтованной головой и старик на костылях.
— Вы, наверно, все же добьетесь своего! — вздохнув, сказал доктор, намекая не на карьеру Мегрэ, а на его расследование.
Теперь он смотрел на него с известной долей уважения и… скуки.
— А вам бы хотелось, чтобы я не докопался до истины?
— Я сам задаю себе этот вопрос. Может быть, было бы лучше, чтоб вы не приезжали…
— Все зависит от того, чем все это кончится. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
— Я знаю об этом столько же, сколько и вы.
— И вы оставили бы Гастена в тюрьме?
— Во всяком случае, они не могут держать его там долго.
Брессель тоже был нездешним. Он, как и учитель, родился в городе. Но вот уже более двадцати лет он жил в деревне и, вопреки собственному желанию, был солидарен с ее жителями.
— Заходите ко мне, когда захочется. Поверьте, я сделаю все, что смогу. Дело в том, что мне нравится здесь и я люблю проводить большую часть своего времени на дорогах, вместо того чтобы сидеть взаперти в кабинете в городе или в каком-нибудь пригороде.
— Спасибо за завтрак.
— Вы опять будете допрашивать Марселя?
— Еще не знаю.
— Если вы хотите, чтобы он заговорил, постарайтесь повидать его в отсутствие отца.
— Он боится отца?
— Я не думаю, что это страх. Скорее всего, обожание. Если он солгал, то должен жить теперь в постоянном страхе.
Когда Мегрэ вышел на улицу, в гостинице и на площади почти никого не было. Как обычно, в одном из уголков большой комнаты Тео играл в карты с почтальоном, кузнецом и фермером. Он тут же увидел Мегрэ, и на сей раз в его насмешливом взгляде промелькнуло некоторое уважение.
— Марселин все еще наверху? — спросил комиссар у Терезы.
— Храпит вовсю. Ведь он не переносит вина. Всякий раз кончается тем же.
— Никто меня не спрашивал?
— Недавно заходил лейтенант. Правда, он только заглянул внутрь. Вроде бы искал кого-то… может, вас.
— Спасибо.
Мегрэ медленно направился к мэрии. Один из бригадиров полиции разговаривал с лейтенантом Даньелу.
— Вы хотели меня видеть?
— Нет. Я проходил недавно через площадь и заглянул, нет ли вас в гостинице.
— Ничего нового?
— Может, это не так важно, но бригадир Нули нашел седьмой карабин.
— 22-го калибра?
— Да. Вот он. Он того же образца, что и остальные.
— Где он был?
— В сарае мясника.
— Он был там запрятан?
Бригадир ответил сам:
— Я со своим напарником старался найти гильзу. Мы обыскивали сад за садом. Я увидел открытую дверь сарая и пятна крови. В углу я заметил карабин…
— Вы расспросили жену мясника?
— Да. Она сказала, что, когда Селье потребовал принести в мэрию все карабины, она и не вспомнила о карабине сына. Месяц назад с ним произошел несчастный случай, и…
— Знаю.
Взяв в руки ружье, Мегрэ медленно потягивал трубку. Наконец он поставил карабин в другой угол, отдельно от всех.
— Не пройдете ли вы со мной, лейтенант?
Они пересекли двор и открыли дверь в класс, пропахший чернилами и мелом.
— Заметьте только, что я еще не знаю, к чему нас это приведет. Во вторник утром, когда учитель вышел из класса вместе с Пьедебёфом, Марсель Селье подошел к этому окну.
— Он нам сказал об этом.
— Из этого окна можно видеть, справа от липы, сарай с садовыми инструментами. Можно также видеть окна… и среди них — окна второго этажа в доме мясника.
Лейтенант слушал, наморщив брови.
— Но мальчик не остался на месте. До того как учитель вышел из мэрии, Марсель перешел к другому окну.
Мегрэ сделал то же самое: пройдя мимо черной доски и стола учителя, он направился к другому окну, расположенному как раз напротив первого.
— Отсюда, как вы сами можете убедиться, мы видим дом Леони Бирар. Если она стояла у окна, когда — судя по дознанию — в нее стреляли, то вполне возможно, что Марсель видел, как она упала.
— Вы предполагаете, что у него было основание перейти от одного окна к другому? Он что-то увидел и…
