Джеффри Дивер - Во власти страха
– Совершенно верно.
Селлитто спросил:
– Док, какого рода месть может быть у нашего Икса? Из-за погибшего члена семьи? Из-за какой-то личной утраты?
– Собственно говоря, тут может быть что угодно. Может, он понес утрату, пережил трагедию, за которую винит кого-то или что-то – компанию, организацию, учреждение. Эта утрата могла произойти, когда история Собирателя Костей появилась в прессе, и он зажегся мыслью о возмездии, как Собиратель. Он не расставался с этой мыслью. Это одно объяснение тому, почему это убийство повторяет нападения, совершенные десять лет назад, – некоторые из тех преступлений тоже были совершены под землей, так ведь?
– Совершенно верно, – подтвердил Райм.
– И у вашего Икса есть нездоровый интерес к морфологии человеческого тела. Кожи, в данном случае.
Сакс добавила:
– Да, я нашла признаки того, что он касался жертвы в разных местах – не с сексуальными намерениями. И, насколько я видела, там не было никакой связи с татуировкой. Я подумала, что это доставляло ему какое-то удовлетворение.
Доктор продолжал:
– Итак, первой причиной может быть интерес к Собирателю Костей: психологическая связь с ним. – Он издал смешок. – Подозреваю, Линкольн, эту догадку ты оценишь невысоко. – Добинс знал недоверие Райма к тому, что криминалисты именуют «домыслами». – Но это может быть указанием на то, что он тоже хочет мести.
Райм сказал:
– Принято к сведению, доктор. Мы внесем эту в нашу таблицу улик.
– Думаю, ты больше заинтересуешься второй причиной его интереса к этой главе. Каким бы ни был его мотив – месть, убийство ради удовольствия или отвлечение твоего внимания, чтобы иметь возможность ограбить Федеральный резерв, – он знает, что ты займешься его розыском, и хочет узнать как можно больше о тебе, о твоей тактике, твоем образе мышления. Как именно ты выслеживаешь серийного преступника. Чтобы не совершать тех же ошибок. Хочет знать твои слабости. Твои и Амелии.
В этом Райм увидел больше смысла. Он кивнул Сакс, и та сказала доктору:
– Эта книга практически представляет собой руководство к тому, как, используя криминалистику, поймать серийного преступника. И по осмотру места преступления ясно, что он уделял особое внимание уничтожению улик.
Пуласки спросил:
– Доктор, есть какие-то соображения о выборе жертвы? Между ними раньше не было никаких контактов, во всяком случае мы ничего не смогли обнаружить.
И он кратко пересказал биографию Хлои Мур.
– Видимо, это случайность, – заметила Сакс.
– Вспомните, настоящие жертвы у Собирателя Костей были другими: власти Нью-Йорка, полиция, ты, Линкольн. По-моему, выбор жертвы вашим Иксом объясняется доступностью и удобством – местом и временем, чтобы нанести татуировку без помех… Потом, думаю, имеет место фактор страха.
– То есть? – осведомился Селлитто.
– У него была другая задача помимо убийства – определенно не с целью ограбления и не с сексуальной. Возможно, убийство служило его цели заставить нервничать весь город. Все в Нью-Йорке стали бы как следует думать перед тем, как идти в подвал, в гараж, прачечную, пользоваться задней дверью своей конторы или жилища. Вот еще несколько соображений. Во-первых, если он действительно находится под влиянием Собирателя Костей, то решил сделать объектами нападения лично тебя, Линкольн, и Амелию. Собственно, вы все можете находиться в опасности. Во-вторых, он явно вполне сознательный преступник, как я уже сказал. Это означает, что он заранее проверяет своих жертв или, по крайней мере, места убийства.
– Мы тоже исходим из этого предположения, – сообщил Райм.
– Правильно. И, наконец, будь он в полной мере подражателем, то сосредоточился бы на костях жертвы. Но он одержим кожей. Она важна для его цели. Он легко мог бы вводить шприцем яд жертвам или заставлять их выпить его. Или пускать в ход нож или пистолет. Но он не делает этого. Он явно профессиональный татуировщик, поэтому всякий раз оставляет свой узор на теле, обходится с чужой кожей, как с принадлежащей ему.
– Собиратель Кожи, – вставил Пуласки.
– Совершенно верно. Если сможете выяснить, почему он так увлечен кожей, это будет ключом к пониманию дела. – Райм услышал в кабинете доктора другой голос, невнятный. – О, вам придется меня извинить. Мне нужно идти на совещание.
– Спасибо, доктор, – поблагодарила Сакс.
Когда связь прервалась, Райм велел Пуласки занести замечания Добинса в таблицу.
Пустая болтовня, но, нехотя признал Райм, может оказаться полезной. Вслух же он сказал:
– Нужно поговорить с Пам. Выяснить, обращался ли к ней кто-нибудь по поводу Собирателя Костей.
Сакс кивнула.
– Неплохая мысль.
Пам уже ушла от приемных родителей и жила самостоятельно в Бруклине, неподалеку от квартиры Сакс. Казалось невероятным, чтобы Икс мог о ней знать. Пам была ребенком, когда Собиратель Костей совершал похищения, ее имя ни разу не появлялось в прессе. И в «Серийных городах» тоже не упоминалось.
Сакс позвонила девушке и оставила сообщение с просьбой приехать к Райму. Нужно было кое-что обсудить.
– Пуласки, – позвал Райм, – продолжай заниматься мрамором. Я хочу выяснить, откуда взялась мраморная пыль.
Раздался звонок в дверь. Том вышел, чтобы открыть.
Через минуту он вернулся в сопровождении жилистого человека тридцати с небольшим лет с обветренным, морщинистым лицом и длинным, светлым «конским хвостом». У гостя была также самая экстравагантная борода, какую Райм только видел. Его позабавила разница между этими двумя, стоящими перед ним. Том был в стильных черных брюках, пастельно-желтой рубашке и галстуке цвета ржавчины. На госте был безукоризненный смокинг, слишком тонкий для непогоды, отглаженные черные джинсы и пуловер с изображением красного паука. Коричневые ботинки блестели, как стол из красного дерева. Единственной общей чертой у них являлась худоба, однако Том был на полфута выше.
– Должно быть, ты Тэ-Тэ. Гордон, – заметил Райм.
– Да. А ты тот самый чувак в кресле-каталке.
Глава 14
Райм рассматривал причудливую бороду, стальные шпильки в ушах и бровях гостя.
На тыльной стороне кистей рук Гордона были видны части татуировок; другие части были скрыты под рукавами пуловера. Райму показалось, что он разобрал на правом запястье надпись «УДАР!».
Он не стал судить об этом человеке по внешности. Линкольн давно оставил порочную практику отождествлять сущность человека с его внешним обликом. Причиной этого образа мыслей послужило физическое состояние Райма.
Он подумал лишь: очень ли болезненным было прокалывание? Для Райма это имело значение: в бровях и ушах он мог ощущать боль. Другой его мыслью было: если бы преступление совершил Т.Т. Гордон, его бы сразу опознали.
Гордон кивнул Селлитто, Лон ответил тем же.
– Я сказал «в кресле-каталке»? Это не так глупо, как кажется, – улыбнулся Гордон, оглядывая всех в гостиной. Наконец он повернулся к Райму. – Я имел в виду: «Так это тот знаменитый чувак в кресле-каталке!» Когда он, – Гордон указал подбородком на Селлитто, – пришел в мою студию, он представил тебя консультантом. О тебе пишут в газетах. Я видел тебя в телевизоре. Почему не выступаешь в шоу Нэнси Грейс? Было бы очень клево. Смотришь эту передачу?
Это естественная болтовня, решил Райм, а не нежелание иметь дело с калекой. Инвалидность казалась Гордону просто одним из признаков Райма, как темные волосы, мясистый нос, пристальный взгляд или подстриженные ногти. Опознавательный признак, ничего более.
Гордон приветствовал остальных – Сакс, Купера и Пуласки. Потом оглядел комнату, отделку которой Райм однажды описал как «хьюлетт-паккард с элементами викторианской эпохи».
– Хм. Хорошо. Клево.
– Спасибо, что приехал помочь нам, – сказал Амелия.
– Не за что. Я хочу наказать того типа. Что он делает? Это скверно для тех, кто зарабатывает на жизнь модом.
– Что такое «мод»? – спросила Сакс.
– Модификация тела. Татуировка, пирсинг, каттинг. – Он похлопал по шпильке в ухе. – Что угодно. Модификация охватывает весь диапазон. – Гордон нахмурился. – Что такое диапазон, я толком не знаю.
– Лон говорит, у тебя большие связи в тату-сообществе, – произнес Райм, – и ты не представляешь, кто это может быть.
Гордон подтвердил, что это так.
Селлитто добавил, что Гордон осмотрел фотографию татуировки жертвы, но ему нужно лучшее изображение: отпечаток был нечетким.
– Я выведу файлы в формате «неф», – предложил Купер, – и сохраню их увеличенными в формате «тиф».
Райм не понял, о чем речь. Когда он сам работал на месте преступления, то использовал тридцатипятимиллиметровую пленку, которую требовалось проявлять и делать отпечатки в темной комнате. Тогда был важен каждый кадр. А теперь? Щелкаешь что попало и потом отбираешь нужное.
Купер сказал:
– Я отправлю их в компьютер «Эн-видиа» – у него большой экран.
