Фридрих Незнанский - Золотой архипелаг
Из-за забора, из мутного полувесеннего вечера, из неясного будущего на Ивана Андреевича надвигалось что-то, угрожающее отнять у него самое дорогое. А может быть, отнять и жизнь… Невольно он притянул к себе Прошу, прижал сильнее обычного, будто это маленькое теплое существо, само нуждающееся в родительской заботе и защите, могло его защитить. Мальчик не сопротивлялся, но, почувствовав необычность этого крепкого прикосновения, вопросительно и тревожно поднял голову, ловя в крепко настоянных синих сумерках взгляд отца.
— Так ты мне не сказал, Прохор Иванович, — с нарочитой и нестрашной строгостью, которая между ними была частью повседневной взросло-детской игры, спросил Бойцов, — почему бегаешь зимой без шапки?
— Так я ненадолго. Меня мама послала.
— Куда?
— За тобой. А то ты возле забора стоишь и стоишь… На этот раз Проша не рассмеялся. Серьезность отца передалась ему. Он чувствовал, что происходит что-то, чего взрослые ему объяснить не хотят. Или не могут… Это они так всегда говорят, что не могут, когда не хотят. На самом деле дети все понимают, если с ними говорить по существу, коротко и ясно, без лишних отступлений и иностранных слов.
Как правило, Ивану Андреевичу удавалось доходчиво объяснять сыну в таком стиле самые сложные вещи. Но сейчас он действительно не хотел ничего говорить. Обхватив Прошину холодноватую, чуть влажную ладошку своей широкой взрослой рукой, повел ребенка к дому. И хотя Иван Андреевич был высок, силен и на здоровьишко, тьфу-тьфу, покамест не жаловался, до самого порога его не покидало чувство, что он опирается на маленького Прохора, как слепой на проводника, как хромой на костыль.
АЛЕКСАНДР ТУРЕЦКИЙ — КОНСТАНТИН МЕРКУЛОВ. ВАЖНОЕ ЗАДАНИЕ
«А Костя Меркулов плоховато выглядит», — отметил Турецкий.
В том, что заместитель генпрокурора России по следствию Константин Дмитриевич Меркулов выглядит не так хорошо, как хотелось бы давнему другу и вечному подчиненному, ничего удивительного не было. Немолод уж Костя, немолод! И линия роста снежно-белых волос отступила назад, увеличив немалый лоб вдвое, и аристократически-стройная фигура ссутулилась, что придало ей оттенок старческого, угнетенного выражения. Александр Борисович поймал себя на том, что даже в те годы, когда оба они были, с высоты нынешнего возраста, сопляками, Константин Дмитриевич представлялся ему безусловно старшим, почти старцем. По опыту, уму, авторитету… Но никогда прежде, даже видя Костю на больничной койке, он не замечал в нем так отчетливо этой уязвимости. Подверженности возрасту, подверженности смерти. Все мы лишь гости на этой земле — сегодня встретились, а завтра можем и не увидеться снова. Захотелось сказать Косте что-то теплое, подыскать самые хорошие слова благодарности тому, кто все эти трудные служебные годы шел рядом с Сашей Турецким, советовал, подсказывал, выручал, находил выход из безвыходных, казалось бы, положений…
Но, как обычно, ситуация была неподходящей для прочувствованных слов. А подходящей она была для того, чтобы говорить о службе. Как всегда, о службе.
— Зачем вызывали, Константин Дмитриевич?
— Задание у меня для тебя, Саша, будет непростое. Займешься земельной сферой Московского региона. Слышал, наверное, как в одной хорошей песне поется: «Я уезжаю в деревню, чтобы стать ближе к земле…»
— Ага, понял. Значит, покупаю телегу, лопату, грабли — что там еще? — коромысло и отправляюсь выполнять задание.
— Ну, коромысло тебе вряд ли пригодится, — поддерживая шутку, улыбнулся Константин Дмитриевич, — а вот лопата для раскапывания темных подробностей понадобится обязательно. А уж грабель, на которые можно наступить, в этой области хватает. Если серьезно, Александр Борисович, тебе поручается сформировать группу для проверки нарушений и преступлений, как я уже сказал, в земельной сфере Московского региона. А затем с помощью этой группы обобщить практику, вынести предложения по упорядочению ситуации в земельной сфере на Коллегию Генпрокуратуры. Не исключено, что Госдума должна внести в Уголовный кодекс особую статью об уголовном наказании за преступления, совершенные в земельной сфере страны…
Пройдясь по своему кабинету, Меркулов вернулся к Турецкому и, наклонясь к нему, вполголоса сообщил:
— Проверка производится по личному указанию первого лица страны.
— Что, неужели до такой степени?
— До такой, Саша, именно до такой. Президент обеспокоен разорением крестьян — это во-первых, а во-вторых, возникновением нового олигархического клана российских латифундистов. Такого в нашей стране никогда не было.
— Понятно, — уже без намека на шутливый тон отозвался Александр Борисович. Потому что теперь ему действительно стала ясна суть предстоящей работы…
Еще года два назад А. Б. Турецкий занимал должность старшего следователя по особо важным делам Генпрокуратуры. Расследовал важные государственные дела по указанию генпрокурора Владимира Михайловича Кудрявцева и его заместителя Константина Дмитриевича Меркулова. В определенный момент Меркулов обратился к генпрокурору с просьбой сделать опытного «важняка» одним из ближайших его помощников. Как раз в это время в штатном расписании пробилась дырка, освободилась должность с приличным окладом. Должность эта значилась как «старший помощник генпрокурора». Кудрявцев, не видя оснований для отказа, назначил одного из своих помощников, Андрея Савенко, на должность замгенпрокурора по Центральному округу России, а на освободившееся место, вняв просьбе, назначил Александра Борисовича Турецкого.
С этого времени госсоветник юстиции третьего класса Турецкий и стал, что называется, правой рукой Кости Меркулова. И в таковом качестве раздвоился. Время от времени Меркулов поручал своему помощнику расследование особо важных и запутанных дел — это была ситуация, когда Турецкий выступал в старинной и любимой им роли «важняка». Но все же основная функция старпома Турецкого заключалась в повседневной организационной и аналитической работе, проходящей под личным контролем Константина Меркулова.
Вот и в данном случае Александр Борисович Турецкий сообразил, что ему придется выполнять функцию не столько следователя, сколько помощника генерального.
МАРГАРИТА ГАНИЧЕВА — СЕРГЕЙ ГРИБОВ. ДЕТЕКТИВНАЯ ИСТОРИЯ
«Почему ее прозвали Щучкой?» — размышлял Сергей Геннадьевич Грибов, исполнительный директор фирмы «Подмосковье-агро», задумчиво созерцая свою непосредственную начальницу Маргариту Николаевну Ганичеву. Грибов, любивший литературу и часто имевший дело с литераторами, время от времени задумывался о том, какое прозвище он дал бы этой даме вместо этого, рыбьего, которое, по его мнению, ей не шло… Ну, если рыба, то, должно быть, скорее камбала. Знатных размеров, округлая, несмотря на то что тщательно следит за весом; когда начинает сердиться (а в последнее время с ней это часто случается), рот съезжает на сторону, будто в нервном тике, — чем, спрашивается, не камбала? А если птица, то скорее гусыня: есть что-то такое в ее профиле, будто она постоянно высматривает, как бы получше ущипнуть исподтишка. А вообще-то Маргарита Николаевна соответствует прибалтийско-немецкому типу женщин, которые резко отличаются от белокурых Гретхен, но так же специфичны для указанного региона, как и те: крепкого сложения, аскетично-тонкогубая, с небольшими, но яркими зелеными глазами, с темно-каштановыми, отливающими бронзой волосами. Своеобразный тип, но притягательный — для понимающего человека. В молодости была настоящей красавицей… Да что это ему в голову взбрело насчет молодости, Ганичева и сейчас не старуха; по сравнению с самим Грибовым, считай, девчонка! Однако главенствующее положение в фирме и умение поставить себя здорово ее старят. Ничего не поделаешь, тяжела ты, шапка Мономаха: мужчине на руководящей работе трудно, а женщине еще трудней.
В глубине души Грибов знал, что все эти упражнения на тему прозвища Маргариты Николаевны не более чем мыслительная разминка. Ему было отлично известно, что прозвище Щучка дано Ганичевой не за внешность, а за образ действий. И в этом смысле абсолютно справедливо.
Щука подкарауливает добычу в мутной воде. Щука никогда своего не упустит. Костлявый лязг ее оснащенных острыми зубами челюстей означает смерть для конкурента. Словом, как пели обаятельные бобрята в старом советском мультфильме: «Еще вокруг немало щук, еще вокруг немало щук, а щука — это… щука — это зубы!» С той разницей, что щук, равных Маргарите Николаевне, на самом деле мало. Очень мало. Грибов на детективных историях, как литературных, так и заимствованных из жизни, собаку съел.
Кстати, начальство коснулось именно детективов.
— Сергей Геннадьевич, — жестко заговорила Маргарита Николаевна, отделенная от исполнительного директора массивным начальническим столом, — я вызвала вас, чтобы поставить в известность, что ваша деятельность вызывает нарекания со стороны многих влиятельных лиц.
