Иэн Рэнкин - Водопад
Двух сотрудников отдела уголовного розыска впустил в нью-таунскую квартиру девушки все тот же Дэвид Костелло. Детективы не нашли там никаких следов борьбы и вообще ничего, что указывало бы на теперешнее местонахождение Филиппы, ее возможную судьбу или душевное состояние. Квартира выглядела на редкость аккуратно: циклеванные полы, свежеокрашенные стены. (Дизайнера, руководившего ремонтом, нашли и допросили.) Просторная гостиная освещалась французскими окнами. К ней примыкали две спальни, одна из которых была превращена в комнату для занятий. Дизайнерская кухонька уступала размерами ванной. В спальне нашлось довольно много вещей, принадлежащих Дэвиду Костелло. Кто-то сложил его шмотки на стул и прижал сверху полудюжиной книг и компакт-дисков. Шаткое архитектурное сооружение венчала розовая мочалка.
Отвечая на заданный ему вопрос, Дэвид Костелло признал, что это, скорее всего, дело рук Филиппы. «Мы поссорились, — сказал он. — Вероятно, таким способом она пыталась выпустить пар». Молодой человек также пояснил, что они ссорились и раньше, но еще никогда, насколько он помнит, Флип не сваливала в кучу принадлежащие ему вещи.
Джон Бальфур прилетел в Шотландию на частном самолете, предоставленном в его распоряжение кем-то из клиентов, и прибыл в квартиру дочери в Нью-Тауне едва ли не раньше полиции.
«Ну, что?!» — было первое, что он сказал.
На вопрос ответил Костелло.
«Мне очень жаль, сэр», — сказал он.
Обсуждая этот эпизод в частных беседах, сотрудники отдела уголовного розыска сумели извлечь из него довольно много. Молодой человек ссорится со своей девушкой и в пылу гнева убивает; опомнившись, он видит, что она мертва, и в панике прячет труп, но когда он сталкивается лицом к лицу с отцом возлюбленной, врожденное воспитание одерживает верх, и юноша произносит свое полупризнание.
Мне очень жаль, сэр…
Толковать эти слова можно было по-всякому. Мне жаль, что мы поссорились; мне жаль, что пришлось вас побеспокоить; жаль, что все так вышло; жаль, что я не позаботился о ней, и, наконец, — я не хотел ее убивать.
Родители Дэвида Костелло тоже приехали в Эдинбург (они жили в пригороде Дублина) и сняли два отдельных номера в одном из лучших отелей. Об отце Дэвида Томасе Костелло газеты написали, что он «обладает независимым состоянием». Тереза Костелло была известным дизайнером по интерьеру.
Два отдельных номера… В участке Сент-Леонард это обстоятельство вызвало недоумение. Зачем им понадобилось два номера? С другой стороны, почему бы и нет?… У себя в Ирландии они втроем (Дэвид был единственным ребенком) жили в доме, в котором одних спален было восемь.
Еще более оживленно обсуждался вопрос: какое отношение участок Сент-Леонард может иметь к делу, которое по всем признакам относится к компетенции полиции Нью-Тауна? Ближайший к квартире Филиппы полицейский участок располагался на Гэйфилд-сквер; тамошние полицейские и должны были расследовать исчезновение девушки, однако к делу подключили детективов из Сент-Леонарда, Лейта и Торфихена.
Кто-то жмет на все кнопки — таково было всеобщее мнение. Бросай все дела, дочка большой шишки удрала из дома!
И в глубине души Ребус не мог с этим не согласиться.
— Хочешь чаю? Или, может, кофе? — спросил он Дэвида.
Тот покачал головой.
— Не возражаешь, если я…
Молодой человек с недоумением уставился на него. Потом до него дошло.
— Валяйте, — кивнул он. — Кухня… — Он поднял руку, собираясь показать, где находится кухня.
— Спасибо, я знаю, — быстро сказал Ребус и, выйдя в коридор, плотно закрыл за собой дверь. Несколько мгновений он неподвижно стоял в коридоре, радуясь тому, что вырвался из душной гостиной. В висках стучало, глаза ломило. Из комнаты для занятий донесся негромкий шорох, и Ребус заглянул туда.
— Я собираюсь вскипятить чайник. Ты как?…
— Хорошая идея, — ответила детектив-констебль Шивон Кларк, не отрываясь от компьютера.
— Тебе что-нибудь?…
— Чаю, пожалуйста.
— Нет, я имел в виду…
— Пока ничего интересного. Письма к друзьям, наброски курсовых работ, не меньше тысячи электронных посланий. Если бы знать ее пароль…
— Костелло говорит — он не знает пароля. Филиппа не соблаговолила ему сообщить.
Шивон откашлялась.
— Что сие означает? — осведомился Ребус.
— Это означает, что у меня пересохло в горле, — сказала Шивон. — Мне, пожалуйста, с молоком. Сахару не нужно. Заранее признательна.
Оставив ее наедине с компьютером, Ребус прошел на кухню, наполнил чайник водой и принялся шарить в буфете в поисках чашек и пакетиков с заваркой.
— Когда мне можно поехать домой?
Ребус обернулся через плечо и посмотрел на стоящего в коридоре Костелло.
— Мне кажется, тебе пока лучше остаться здесь, — сказал он. — Репортеры… они от тебя не отстанут, будут названивать день и ночь и лезть со своими вопросами.
— Я сниму трубку с аппарата.
— И все равно это будет слишком похоже на домашний арест.
Молодой человек пожал плечами и пробурчал что-то, чего Ребус не расслышал.
— Что-что? — переспросил он.
— Я не могу оставаться здесь, — повторил Костелло.
— Почему?
— Не знаю. — Он снова пожал плечами и обеими руками откинул назад упавшие на глаза волосы. — Без Флип мне здесь как-то… не по себе. Я все время вспоминаю, что, когда мы в последний раз были вместе, мы поссорились…
— Из-за чего?
Костелло невесело рассмеялся.
— Честно говоря, я уже не помню… Из-за какой-то мелочи, должно быть.
— Это произошло в тот день, когда она пропала?
— Да, вскоре после обеда. Мы поругались, и я ушел…
— Значит, вы часто ссорились? — Ребус постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно небрежнее.
Костелло стоял неподвижно, глядя в пространство и медленно качая головой. Ребус отвернулся и, взяв два пакетика «Дарджилинга», бросил в чашки. Начал ли Костелло колоться? Слышит ли Шивон их разговор?… Как членам следственной группы, работавшей над делом Филиппы, сегодня им выпало сторожить Костелло, но Ребус и Шивон привезли его сюда не только для того, чтобы спрятать от пронырливых журналистов. Конечно, парень был бы палочкой-выручалочкой, если бы возникла необходимость расшифровать то или иное имя в электронной корреспонденции Филиппы, однако Ребус хотел, чтобы Костелло снова оказался здесь еще по одной причине. Квартира Флип могла быть местом преступления. Дэвид Костелло мог что-то скрывать. По поводу этого последнего предположения существовали, впрочем, различные мнения. В Сент-Леонарде ставки принимались один к одному, в Торфихене — два к одному, а в Гэйфилде Костелло и вовсе ходил в фаворитах.
— Твои родители сказали, что ты можешь жить с ними в отеле, — сказал Ребус, снова поворачиваясь, чтобы взглянуть на молодого человека. — Они сняли два номера; один из них, вероятно, для тебя…
Но Костелло не клюнул. Он смотрел на детектива еще несколько секунд, потом заглянул в комнату для занятий.
— Ну как, вы нашли то, что искали? — спросил он.
— Это может занять довольно много времени, Дэвид, — мягко ответила Шивон. — В таких делах лучше не спешить.
— Все равно ничего полезного там нет, — сказал молодой человек. Не дождавшись ответа, он чуть выпрямился и наклонил голову набок. — Вы, вероятно, специалист по компьютерам?…
— Я делаю то, что должно быть сделано. — Голос Шивон прозвучал так тихо, словно она не хотела, чтобы ее слышали за пределами комнаты.
Казалось, Костелло хотел сказать что-то еще, но передумал. Некоторое время он молча переминался с ноги на ногу, потом повернулся и побрел обратно в гостиную. Ребус взял чашку с чаем и поставил на стол рядом с Шивон.
— Обслуживание — высший класс! — заметила она, разглядывая плавающий в чашке пакетик с заваркой.
— Я не знал, насколько крепкий ты любишь, — объяснил Ребус. — Ну, как твое мнение?
Шивон немного подумала.
— Мне кажется, мальчонка говорит искренне.
— А мне кажется — ты запала на его смазливую мордашку.
Шивон фыркнула, выудила из чашки размокший пакет и бросила в корзину для мусора.
— Может быть, — сказала она. — Ну а ты как думаешь?
— На завтра назначена пресс-конференция, — напомнил Ребус. — Как по-твоему, сумеем мы убедить нашего мистера Костелло сделать публичное заявление?
В вечернюю смену Костелло сторожили двое детективов с Гэйфилд-сквер. Когда они приехали, Ребус отправился прямо домой. Обычно он предпочитал душ, но сегодня решил принять ванну — почему-то ему вдруг захотелось как следует отмокнуть. Он выдавил немного жидкого мыла прямо в струю горячей воды, припомнив, как делали это его родители в далеком детстве. Чертовски приятно, извалявшись в грязи во время футбольного матча, прийти домой и погрузиться в горячую ванну, благоухающую жидким мылом. Дело, конечно, было не в том, что семья не могла позволить себе специальную пену. «Любая пена для ванны — это то же жидкое мыло по завышенной цене», — говаривала его мать.
