Елена Топильская - Овечья шкура
Посмотрев в глаза Пилютину, я поняла, что для него это действительно очень важно. И мне хотелось ему помочь. Но он понимал, что втравливает меня в неприятности, потому и смотрел так виновато. Чтобы забрать материал, мне нужно будет договариваться не только с горпрокуратурой и с чужим прокурором, поскольку район не мой, но и со своим собственным шефом. Мой шеф явно не придет в восторг от того, что я заберу чужой материал, возбужу дело о тяжком преступлении без всяких перспектив раскрытия, и оно повиснет именно на нашем районе вечным “глухарем” и будет портить статистику из месяца в месяц. Именно поэтому отказали в возбуждении дела там, где труп был найден, и я могу их понять. Наступит и еще одно последствие: та прокуратура начнет на меня коситься; они ехидно станут спрашивать, не раскрыла ли я еще преступление века, называть меня выскочкой, и будут не так уж не правы.
— Отказали за отсутствием события? — уточнила я у Пилютина.
— Да, за отсутствием события преступления.
— Понятно. Никита Владимирович, мне не так просто будет заполучить материал.
— Я отдаю себе в этом отчет, — заторопился Пилютин. — Попробую решить этот вопрос с городской прокуратурой, попрошу нашего начальника бюро, он поможет.
— Никита Владимирович, а почему именно я? Может, вам поговорить с операми в том районе? Или в главке? Там есть отличные ребята…
Никита Владимирович усмехнулся.
— Мария Сергеевна, я уже говорил с Синцовым. И с местными операми общался. Они все твердят одно — нужен нормальный следователь.
Я вздохнула. Конечно, лестно, что меня считают нормальным следователем, способным из любви к искусству ковыряться в безнадежном материале. К моим тринадцати реальным делам — неплохой довесочек. Я прислушалась к своим ощущениям; варианты возможны такие: а) мне страшно захочется раскрутить эту ситуацию, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы получить дело в свое производство; и б) мне страшно захочется раскрутить эту ситуацию, но голос разума пересилит, и я найду предлог отказаться, чтобы не нарываться на проблемы в виде лишнего “глухаря” и косых взглядов коллег.
Прислушиваясь к себе, я вознесла молитвы своему ангелу-хранителю, чтобы он выбрал вариант “б”. Но ангел-хранитель, похоже, был карьеристом. И заткнул голос разума.
— Когда пойдем к руководству? — спросила я Пилютина.
К моему удивлению, руководство подозрительно легко согласилось на эту авантюру.
— Я не возражаю, — вяло сказал заместитель прокурора города. — Если вы считаете, что лучше справитесь… Только чтобы не в ущерб своим делам. У вас мы ничего забирать не будем.
Наверное, подумали, что раз сам заведующий бюро судмедэкспертизы подключился, пойдут жалобы, так что лучше возбудить и поручить дурочке, которая сама на это нарывается, — размышляла я на обратном пути к себе в район. А уж если и дурочка там ничего не нарасследует, можно будет развести руками: видите, мы сделали все, как вы хотели, а то, что результатов нет, — это уже не наша вина.
Я просто недооценивала масштабы последствий. Второй раз я удивилась уже тому, что материал прибыл буквально на следующий день. И привез его заместитель прокурора того самого района. Открыв дверь в мой кабинет, он улыбнулся так злорадно, что у меня душа ушла в пятки. Так бывает в следовательской жизни: тебе говорят — возьми дельце плевое порасследовать; берешь его с легким сердцем и обнаруживаешь, что в дельце такие люди запутаны, что лучше сразу уволиться, а то и застрелиться, чем пытаться их просто вызвать на допрос.
Зампрокурора как-то боком подкрался к моему столу и положил передо мной пухлую папку.
— Это что, материал по трупу? — подозрительно спросила я. Как правило, отказные материалы такими толстыми не бывают.
Зампрокурора гаденько хихикнул.
— Это материал по трупу Кулиш, и бонус.
— Какой еще бонус?
— Городская велела передать вам отказник по Кулиш, и с ним вместе еще уголовное дело по убийству.
— А при чем тут какое-то убийство? Оно что, имеет отношение к смерти Кулиш? — заволновалась я. — Так мы не договаривались.
— Ну, я уж не знаю, как вы с городской договаривались. А мы решили, что раз вы сами напрашиваетесь на лишние дела, то, значит, не слишком загружены. А у нас народ зашивается. Так что вам, с приветом от прокурора города, еще одно наше дельце. Глухаречек.
Такого вероломства я не ожидала. Я у них забираю заведомо безнадежный материал, а они мне, вместо благодарности, еще работенку подкидывают. Ну что ж, правильно, доброе дело не остается безнаказанным.
— В канцелярию отдайте, — сказала я таким упавшим голосом, что даже этот иезуит, похоже, усовестился. Перед тем как выйти из моего кабинета, он вытащил из кармана яблоко и положил мне на стол.
Дверь за ним закрылась, а я уставилась на яблоко и уныло стала ждать вызова к шефу. Но, похоже, родного прокурора настолько переполняли чувства, что, когда истекли протокольные десять минут общения с гостем, он сам ко мне пришел.
— Что еще за убийство вы там выклянчили?! — на меня шеф не смотрел и прямо-таки клокотал голосом, обмахиваясь бумажкой с угловым штампом прокуратуры города.
— Здравствуйте, Владимир Иванович, — робко сказала я, зная по опыту, что ему надо дать остыть, а не ввязываться сразу в полемику.
— Здрасьте, — сварливо ответил он. — Вы мне зубы не заговаривайте. Вы ж только про труп девочки сказали. А они привозят еще и дело свежее, заказное убийство. Что это еще за самодеятельность, я вас спрашиваю?!
— Сама не знаю, — честно призналась я. — Я просила поручить мне материал по трупу Кулиш, — тут по мизансцене требовалась проникновенная пауза, — и то, если мое руководство не будет возражать…
— Ах, ваше руководство, — ядовито запел шеф, — ах, если не будет возражать? Очень мило, что вы вспомнили все-таки, что у вас есть руководство. Которое сидит и думает, кому собственные убийства со взятками распихивать. А тут из другого района привозят мешок дел, — он швырнул передо мной на стол бумажку, которую держал в руке.
Это была сопроводительная за подписью прокурора города. Старшему следователю Швецовой М.С. поручалось, в порядке оказания помощи прокуратуре другого района, расследование уголовного дела по факту умышленного убийства Вараксина B.C., труп которого был обнаружен три дня назад в том самом лесопарке, где нашли и Катю Кулиш. И, естественно, в сопроводительной указывалось, что той же Швецовой М.С. поручается расследование уголовного дела по факту смерти Кулиш, так как постановление об отказе в возбуждении уголовного дела отменено, и усмотрены признаки, указывающие на совершение в отношении нее преступления.
Интересно какого, подумала я, разглядывая витиеватую подпись прокурора города. Эксперт Пилютин сказал мне, что кроме борозд на запястьях, других повреждений на трупе нет. Значит…
— По девочке возбудили причинение легкого вреда здоровью, — пояснил шеф, с полувзгляда поняв, что меня озадачило. Он уже успокоился, грузно присел к моему столу и стал катать перед собой дареное яблоко. — На руках следы связывания, легкий вред здоровью; ну не убийство же возбуждать?
Я про себя усмехнулась. Ничего себе, легкий вред здоровью! Труп приличной девочки со следами веревок на запястьях лежит в грязном пруду за тридевять земель от ее дома; ну разве это повод для поиска убийцы? Эх, знали бы люди, сколько препятствий приходится преодолевать честному следователю на тернистом пути установления истины! Причем этот путь тернист не столько из-за зверской изворотливости преступников, сколько из-за циничного нежелания прокурорских работников портить статистику раскрываемости и выхода дел.
Шеф внимательно посмотрел на меня, и я поняла, что он думает то же самое.
— Ну что, не опозорим район? — спросил он вдруг и подмигнул. — Сейчас Зоя все зарегистрирует и принесет. Ладно, — он тяжело поднялся, сжимая в руке яблоко. — Это мне за моральный ущерб. Ни пуха ни пера.
Когда за прокурором закрылась дверь, я подумала, что у меня наверняка все получится.
Вот теперь я с трудом сдерживала нетерпение. Господи, ну где же Зоя? Уже семь минут прошло, а она все не несет дела. Но как только я поднялась со своего места, чтобы самой сходить в канцелярию за новыми делами, распахнулась дверь. Зоя вошла со скорбной миной, приличествующей случаю: как же, два “глухаря” из другого района, когда своих дел вагон и маленькая тележка, бедная Машка.
— Машунь, вот тут распишись, — сказала она сочувственно, — надо же, как не повезло…
Но когда я стремительно поставила закорючку в журнале регистрации уголовных дел и жадно протянула руку за материалами, сочувствие исчезло с ее лица и сменилось сложным выражением, — мол, все понятно, как свинья грязи найдет, так Швецова лишней работы, дорвалась до очередных проблем, причём по собственной инициативе, так ей и надо. Поджав губы, наша завканцелярией забрала журнал и с достоинством вышла, оборвав соболезнования на полуслове.
