Эд Макбейн - Толкач
– Что вы здесь делаете? – спросил полицейский Кареллу.
Карелла поднял глаза.
– Я?
Он проклинал и то, что парк не входит в территорию его участка, и то, что не знает полицейского, проклинал глупость этого человека и в то же время понимал, что нельзя показывать документы, потому что парень в любой момент может вернуться. А вдруг сейчас появится Болто? Господи, а что, если появится Болто?
– Вы, а кто же еще? – удивился полицейский. – Кроме нас двоих, здесь вроде бы никого нет.
– Я сижу, – сказал Карелла.
– Вы уже давно здесь сидите.
– Люблю подышать свежим воздухом.
Карелла лихорадочно соображал, как дать понять полицейскому, кто он такой, чтобы тот поскорее умотался и не портил ему игры. И в этот самый момент из-за угла появился парень и, увидев полицейского, остановился как вкопанный, а затем повернулся и быстро ушел. Но на этот раз не совсем, а за угол здания со львами. Видно было, как он осторожно выглядывает оттуда.
– Не замерзли здесь сидеть, а? – спросил полицейский.
Карелла снова поднял голову. За спиной полицейского по-прежнему маячил парень. Карелле не оставалось ничего другого, как попытаться спровадить полицейского. Кроме того, он молил Бога, чтобы сейчас вдруг не появился Болто и чтобы полицейский не спугнул его.
– Послушайте, а разве есть закон, запрещающий сидеть на скамейке и есть орехи?
– Может, и есть.
– Что-то не слыхал. Разве я кому-нибудь мешаю?
– Как знать. А вдруг вы станете приставать к школьницам.
– Я не собираюсь ни к кому приставать, – сказал Карелла. – Я хочу только посидеть на свежем воздухе.
– А вы лучше встаньте, – сказал полицейский.
– Зачем? – спросил Карелла с раздражением, все время чувствуя на себе любопытный взгляд парня и понимая, что при обыске сразу же обнаружится его револьвер в кобуре на поясе и что придется показать жетон. Тогда парень поймет, что Карелла из полиции, а если в это время появится еще и Болто...
– Я должен обыскать вас, – объяснил полицейский. – Может, вы торговец наркотиками или еще кто.
– Черт возьми! – взорвался Карелла. – Тогда сходите за ордером на обыск.
– Мне он не нужен, – сказал спокойно полицейский. – Либо вы позволите мне обыскать вас, либо я огрею вас дубинкой по голове и оттащу в участок как бродягу. Так как?
Полицейский не стал ждать ответа. Он начал постукивать дубинкой по куртке Кареллы, и первое, на что он наткнулся, был револьвер калибра ноль тридцать восемь. Полицейский задрал куртку Кареллы.
– Эй! – заорал он. – Это еще что такое?
Его голос можно было услышать на другом конце парка, а не то что в пяти метрах. Карелла заметил, как парень широко раскрыл глаза, а полицейский уже размахивал револьвером, будто саблей. Увидев это, парень прищурился и исчез за углом здания.
– Что это такое? – снова заорал полицейский, схватив Кареллу за руку.
Карелла услышал шаги парня, убегающего по асфальтовой дорожке. Парень смылся, Болто не появлялся. День пошел к чертям собачьим.
– Я с вами говорю! – кричал полицейский. – У вас есть разрешение на это оружие?
– Меня зовут, – начал Карелла медленно и отчетливо, – Стивен Карелла. Я детектив второго класса, работаю в восемьдесят седьмом участке, вы только что помешали мне задержать подозреваемого, который мог оказаться толкачом наркотиков.
Красное лицо полицейского слегка побледнело. Карелла посмотрел на него презрительно и сказал:
– Продолжай в том же духе, паникер.
Глава 12
Перо.
Всего-навсего перо, но оно, возможно, было самым важным вещественным доказательством, найденным в комнате, где была зарезана Мария Эрнандес.
Есть очень много разных перьев.
Есть перья куриные, утиные, перепелиные, гусиные, вороньи и даже писчие.
Все перья разделяются на две группы – на контурные и на пух.
Перо, найденное в комнате, было пуховым. Его, собственно говоря, и пером-то не назовешь.
Пуховое перо, найденное в комнате, отмочили в мыльной воде, промыли под краном, потом вымыли в спирте и положили под микроскоп.
У пера были длинные узлы с вытянутыми отростками.
У ласточек узлы конические и близко расположенные.
У болотных птиц узлы заостренные или конические, щетинки опущенные, но твердые.
У лазающих птиц на узлах по четыре очень вытянутых отростка.
У водоплавающих птиц очень крепкие узлы с тупыми отростками.
У птиц из семейства куриных перья такие же, как у болотных птиц.
У голубей... У голубиных перьев длинные узлы с вытянутыми отростками.
Перо, найденное в комнате, оказалось голубиным.
Единственная подушка в комнате была набита утиным пухом. Найденное перо к этой подушке отношения не имело. Его нашли в пятне крови, поэтому весьма вероятно, что его оставил именно убийца, а не кто-то из более ранних посетителей.
Если к одежде убийцы пристало голубиное перо, то не исключено, что он был голубятником.
Поэтому полицейским осталось только проверить всех голубятников в городе.
Такая задача под силу только птицам.
* * *В пятницу 22 декабря универмаги были переполнены. Берту Клингу толпа даже нравилась, поскольку она позволяла ему быть поближе к Клер Таунсенд, а ни к какой другой девушке в мире он не хотел бы быть ближе, чем к Клер. С другой стороны, цель их визита – купить подарки для дяди Эда и тети Сары, которых Клинг никогда не видел, и чем скорее задача будет выполнена, тем лучше, после этого они с Клер смогут провести остаток дня вдвоем, несуматошно. У него, в конце концов, выходной, и в такой день ему не хотелось болтаться по магазинам даже с Клер.
Во всей толпе, казалось Клингу, нет более красивой пары, чем они с Клер. В Клер была бездна энергии, столько энергии он раньше видел только у спортивных инструкторов. Но у тех были могучие торсы и большие бицепсы. Клер ничем не походила на спортивного инструктора, разве что неуемной энергией.
По мнению Клинга, Клер была самой красивой женщиной в мире. Во всяком случае, самой красивой из тех, кого он встречал. Она была брюнеткой. Но брюнетки бывают разные. Клер была настоящей брюнеткой, совершенно черноволосой. Кроме того, надо сказать о светло-карих глазах и черных бровях дугой, светлой коже испанской дворянки и высоких скулах индианки, прямом носе и пухлых губах. Она была самой красивой женщиной в мире. Или не была, впрочем, это не важно, достаточно того, что так думал Клинг.
Еще он думал, что у нее внутри есть мотор.
И его удивляло, что этот мотор не уставал, а все работал и работал, покупая подарки для кузена Перси и бабушки Элоизы. Себя он ощущал мелким суденышком, идущим в фарватере большого парусного корабля.
– Жаль, что ты не видел мой подарок тебе, – сказала она.
– А что за подарок? – спросил он.
– Золотая кобура для твоего ненормального оружия.
– Для револьвера?
– И кусок мыла для твоих грязных мыслей.
– Спорим, что я могу за десять минут выполнить нормативы для детектива второго класса на одних магазинных воришках, – сказал он.
– Только не лови молодых блондинок.
– Клер...
– Посмотри, какие перчатки! Всего два доллара девяносто восемь центов, они прекрасно подойдут...
– Кузине Антуанетте из Каламазу. Клер...
– Только после того, как я куплю эти перчатки.
– А откуда ты знаешь, что я собирался сказать?
– Ты хочешь покончить побыстрее с этой ерундой и выпить чего-нибудь, разве не так?
– Так.
– Я и сама этого хочу, – сказала Клер. А потом добавила: – Ты должен радоваться. Когда мы поженимся, всю эту ерунду придется покупать тебе.
Тема женитьбы всплыла впервые, и идущий в фарватере Клинг не сразу осознал случившееся. Пока до него дошло сказанное, Клер уже успела купить понравившиеся перчатки и теперь вела его на верхний этаж универмага. Там было полным-полно матрон со свертками.
– Здесь можно получить только сандвичи, – сказал Клинг. – Пошли, я провожу тебя в уютный бар.
Бар оказался не столько уютным, сколько задымленным.
Когда к ним подошел официант, Клинг заказал виски со льдом, а затем посмотрел вопросительно на Клер.
– Коньяк, – сказала она, и официант ушел.
– Ты действительно собираешься выйти за меня замуж? – спросил Клинг.
– Не надо, – попросила Клер. – Меня так переполняет радость от предстоящего Рождества, что твое предложение просто убьет меня.
– Но ты действительно любишь меня?
– Разве я когда-нибудь говорила такое?
– Нет.
– Тогда почему ты так спешишь?
– Потому, что уверен, что ты меня любишь.
– Уверенность – это прекрасно, однако...
– Любишь?
Клер неожиданно посерьезнела.
– Да, Берт. Люблю, дорогой. Очень сильно.
– Тогда... – У него отнялся язык. Он глупо ухмыльнулся и положил свою ладонь на ее руку.
– Я развратила тебя, – сказала она с улыбкой. – Теперь, когда я в твоей власти, ты станешь невыносимым.
