Николай Леонов - Аферисты (Мутное дело)
– А он вам скажет? – иронически спросил Боголепов.
– А куда он денется? – пожал плечами Гуров. – У нас его подельник. У нас еще свидетельница…
– Нет у нас больше подельника, Гуров! – зло сказал Боголепов. – Замочили его ночью в СИЗО, понятно?
– Как замочили? – ошарашенно спросил Гуров. – Кто замочил? Ты же распорядился его в отдельную камеру поместить!
– А тюремное начальство рассудило по-другому, – возразил следователь. – Сунули его в камеру к каким-то отморозкам. Затем, согласно докладу надзирателя, «возник конфликт между заключенными на почве межнациональных отношений, перешедший в рукоприкладство и завершившийся смертью одного из заключенных»… Один – это как раз наш, Гуров! Теперь тебе ясно, что происходит?
– Это скверно, – покачал головой Гуров. – Но не смертельно. Не вешай нос, Боголепов! У нас еще Воронцова есть, деньги изъятые. Машину Стаканова нужно в розыск объявить. Доказательства будут!
– Как же, будут! Воронцова теперь рот на замок закроет – это уж будь уверен. Машину найдем ли – нет ли, одному богу ведомо. А деньги… У нас и прежде вещественные доказательства пропадали…
– Значит, сделай так, чтобы не пропали! – резко сказал Гуров. – Назвался груздем – полезай в кузов. Мы отступать не собираемся, но и тебе не дадим. Иначе что же, все коту под хвост? Мы еще утрем нос вашим хитрованам. Но расслабляться нельзя. Держись, Павел Сергеевич!
– Тебе хорошо говорить, – вздохнул Боголепов. – Я бы сейчас тоже куда-нибудь уехал. Надоело все до чертиков! Сейчас вот получу клизму за чужие грехи, а дальше что? Мне ведь после того, как я о смерти Реброва узнал, Маштаков звонил. Сочувствие выражал… Как будто его эта смерть ни хрена не касается! Я так понял, что он раньше меня про Реброва узнал. Вот только откуда?
– А откуда все уши растут? – усмехнулся Гуров. – Ладно, Павел Сергеевич, не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай. За эти уши мы их и вытянем.
– А я вот все думаю, а на хрена нам с тобой это все надо? – с досадой сказал Боголепов. – Ну, взяли бы мы этого Вельского, повесили на него всех собак, вопрос о происхождении денег замяли бы, и все в ажуре. Зачем мы в дебри-то лезем?
– Сам же говорил, – добродушно ответил Гуров, – чтобы нас за дураков не держали. И чтобы мы сами себя не дурачили. Дураком всю жизнь ходить, может, и приятно, да как-то неудобно.
– Может, ты и прав, – сказал Боголепов, но опять как-то вяло. – А раз ты уезжаешь, то возьми-ка на память…
Он полез в стол и бережно извлек оттуда небольшую цветную фотографию. Протянув ее Гурову, он объяснил:
– У нас теперь постановление на обыск квартиры Стаканова имеется. Я вчера вечером после всех этих пертурбаций не утерпел, заглянул туда в одиночку. Не скажу, что много чего там обнаружил, – Стаканов жил скромно, писем не писал, мобильника и автоответчика не имел, в доме одни железки да инструменты. Но вот эту любопытную картинку я у него нашел. Может, она вам в ваших поисках поможет.
Гуров взял фотографию. На снимке был изображен мускулистый черноволосый мужчина лет тридцати в кожаном пиджаке. Он стоял в картинной позе возле большой стеклянной витрины. В одной руке у него была сигарета, другую он небрежно засунул в карман брюк. На лице его была улыбка.
– Вдруг это Вельский и есть? – сказал Боголепов. – Очень возможно. Фотография, видать, совсем недавно сделана. Должно быть, в этот приезд и преподнесена. А декорации-то не пожарские! Москва это. Может, там у себя отыщете это место? Мало ли что, может, он там поблизости живет или еще что? И потом, обрати внимание… Видно, правда, неважно, но все-таки можно различить. Видишь, в витрине отражается тот, кто этого типа фотографировал?
– Так это женщина! – воскликнул Гуров, присмотревшись.
– В том-то и дело, – кивнул Боголепов. – Женщина. Помнишь, Ребров про Марго говорил, про артистку? Не она ли это?
– Не знаю, – сказал Гуров. – Мужика хорошо видно, а ее не очень. Я бы сказал, так себе. Но все равно спасибо. Я это нашим экспертам отдам, может, они сумеют что-то вытянуть.
Он спрятал фотографию в бумажник и протянул следователю руку.
– Я не прощаюсь, – произнес он. – Это мне так вчера Визгалин сказал. Так что у нас еще все впереди, Павел Сергеевич. За нами Москва.
– Твоими бы устами… – проворчал Боголепов, но рукопожатие его было крепким. Кажется, он понемногу приходил в себя.
Гуров поехал на вокзал, где его уже дожидался Крячко с билетами. Через два часа они отбыли в Москву. Никто их не провожал, но Гурову показалось, что в толпе пассажиров и провожающих на миг промелькнуло озабоченное лицо опера Маштакова.
Глава 10
В столицу поезд прибыл рано утром. Решили сначала разойтись по домам – привести себя в порядок и позавтракать. Поднявшись к себе, Гуров принялся орудовать ключом в замочной скважине, но дверь не открывалась. Сердце его взволнованно забилось. Оказывается, ему удивительно повезло – жена сегодня была дома! Он принялся вовсю жать на кнопку звонка.
Через минуту дверь распахнулась, и Гуров понял, что это не сон и не ошибка – на пороге стояла Мария. В халате, с распущенными волосами, явно только что проснувшаяся, но совершенно не казавшаяся заспанной и, как всегда, волшебно красивая. Гуров неизменно удивлялся, как этой женщине удается прекрасно выглядеть в любое время дня и ночи и в любых обстоятельствах. Он просил Марию поделиться секретом, но она в ответ только говорила с чуть грустной улыбкой: «Я же артистка, Гуров! И то, что ты видишь, это только иллюзия. Это обман, понимаешь? Нас возвышающий обман».
Они молча поцеловались, и Мария увела Гурова в спальню. Они слишком соскучились друг по другу, чтобы терять хотя бы минуту.
А потом была горячая ванна и совместный завтрак с восхитительно благоухающим кофе. О делах заговорили в самый последний момент, когда стало ясно, что от них все равно никуда не деться.
– А я тебя не ждала, – призналась Мария. – Еще девятого июля мне позвонил Петр и поставил в известность, что отправил тебя в какую-то глушь, надолго. Что делать – как и положено жене милиционера, я смирилась. И тут такой сюрприз. Ты уже блестяще раскрыл свое дело?
– Не совсем так, – посмеиваясь, ответил Гуров. – Скорее, я на середине дороги. Просто соскучился, а сердце чувствовало, что ты здесь. Вот и рванул.
– Старый врун, – ласково сказала Мария. – У милиционеров не бывает сердца.
– Это преувеличение. Оно, конечно, не такое огромное, как у служителей Мельпомены, но все-таки существует. И сейчас оно разрывается от одной мысли, что нам снова приходится расставаться. Ведь ты наверняка не сегодня-завтра уезжаешь?
– У меня еще два съемочных дня, – сказала Мария. – А потом уезжаю. Но мое огромное сердце подсказывает, что уезжаю не одна я. Оно не ошибается?
– Увы, сердце никогда не ошибается, – покачал головой Гуров. – Мне и правда придется опять выехать в Пожарск. Там очень серьезные дела. Кстати, можно я задам один наивный вопрос?
– Твои вопросы так редко бывают наивными, что я буквально заинтригована, – засмеялась Мария.
– Мне нужно найти в Москве некую актрису, которую хорошие знакомые называют Марго, – объяснил Гуров. – Это пока все, что я о ней знаю. Зато у меня есть ее фотография. Как ты думаешь, сколько у меня шансов?
Мария растерянно пожала плечами.
– Ну-у… А ты представляешь, сколько в Москве актеров? – спросила она. – И сколько людей, которые считают себя таковыми? Думаю, тут даже имя Марго не поможет. А можно взглянуть на фотографию? Возможно, я встречала эту женщину…
Гуров с невозмутимым видом протянул ей снимок. Мария взглянула, и брови ее поползли вверх. Она с иронией посмотрела на Гурова.
– У твоей Марго очень мужественный вид, – сказала она. – Видимо, это гениальная актриса. Такого перевоплощения я не видела ни разу в жизни.
– Ты просто не туда смотришь, – улыбнулся Гуров. – Женщина делала этот снимок. Ее отражение видно в витрине за спиной этого типа.
– Ах вот оно что! – понимающе воскликнула Мария. – Как же я сразу не сообразила! Это же так очевидно! Помню, в детстве я любила головоломки типа – найдите на этой картинке спрятавшуюся собачку… Но, честно говоря, мне редко удавалось отыскать эту собачку. Боюсь, что и сейчас я ничем не смогу тебе помочь. Собачка спрятана надежно. Вот мужчина – как на ладони. И, между прочим, довольно симпатичный. Тоже артист?
– Еще какой! – сказал Гуров. – Рад буду ошибиться. Но мы подозреваем, что этот симпатичный мужчина прикончил собственными руками как минимум двух человек.
– Бр-р-р, какой ужас! – сказала Мария, возвращая мужу фотографию. – Как обманчива бывает внешность! Может быть, эта Марго не знала, с кем имеет дело?
– Наоборот, знала очень хорошо. Собственно говоря, она – соучастница преступления.
