Анна Малышева - Город без полиции
– Таня? – Уже громче и тревожней окликнула Ольга, перехватив ее застывший взгляд, в котором ясно читался ужас. – Куда ты смотришь?
Девушка не могла говорить, но способности двигаться не утратила. Она сделала шаг, другой и, протянув руку, коснулась блестящего предмета в нише, ожидая, что от прикосновения он рассыплется в пыль, превратится в туман или окажется в другом ракурсе чем-то совершенно обычным, например украшением лампады... Но тонкая золотая цепочка, перекинутая через одну из латунных цепей, на которых крепилась лампадка, ни во что не превратилась, и маленькая эмалевая черепашка, свисавшая с нее, осталась тем, чем была... А именно медальоном-талисманом, который Таня купила в ювелирном магазине на проспекте Мира четыре с половиной года назад и подарила Паше на день рождения.
Глава 5
...Они давно уже выехали из предгорий, проселочные ухабы под колесами сменились гладким асфальтом, и теперь по обе стороны дороги тянулись оливковые рощи, в которых копошились люди, готовясь к сбору урожая и расстилая под деревьями сетки... А Таню все еще трясло. Она сидела прямо, не касаясь спинки сиденья, стиснув зубы, и крепко сжимала в кулаке медальон-черепашку. Ольга сделала несколько попыток с ней заговорить, а когда та не ответила, в сердцах свернула на обочину и остановила машину:
– Дальше не поеду! Скажи, какой был смысл оттуда удирать, будто тебя убить собирались?! Ты и меня заразила паникой! Да, я поняла, что черепашка принадлежала твоему Паше, но это же только доказывает, что тебя не разыгрывают, а правда хотят что-то сообщить! Не стучи зубами!
– Я не стучу, – вымолвила наконец Таня, с трудом разомкнув губы. – Это что-то у тебя в двигателе стучит. Ты уверена, что за нами никто не едет?
– Как же, минут десять ехал столетний дед на столетнем грузовике, в кузове вез громадную свинью! – в сердцах сообщила Ольга. – И все остальные, кого я видела, были не опаснее! Тебя никто не собирается убивать, пойми наконец!
– Пашу-то убили, – возразила Таня. Она разжала пальцы и посмотрела на черепашку. Очертания медальона впечатались в кожу ладони, так сильно девушка сжимала кулак. – Когда я это увидела, мне показалось, что весь воздух из легких выкачали... Ты можешь смеяться, называть меня паникершей, но я до сих пор чувствую на себе чей-то взгляд! А там, в горах, было вообще жутко! И главное, я не понимаю, что мне хотят сказать?!
Ольга выругалась сквозь зубы и достала мобильный телефон:
– В самом деле, что-то они слишком лаконично выражаются! Езжай, мол, в горы, что-то узнаешь о своем парне... А что ты узнала-то? Что где-то здесь живет человек, который что-то знает об убийстве, хочет рассказать... И страшно боится. Я думала, в часовенке будет еще одна записка, там-то кого ему бояться?! А он не решился даже на это! Ты не могла ошибиться с медальоном? Такой действительно был у твоего Паши?
Таня молча кивнула, снова переживая момент, когда они с Ольгой обыскивали нишу в часовенке. Они переворачивали и трясли вазочки для цветов, перебирали сами цветы в поисках записки, сняли со стены и осмотрели с оборотной стороны иконку, едва не опрокинули лампадку... Все бесполезно – черепашка была единственным предметом, который адресовался Тане. Поиски закончились истерикой с ее стороны и требованием немедленно покинуть эти жуткие безмолвные горы. Она была готова ручаться, что в тот момент и ее бесшабашной спутнице было очень не по себе.
– Я позвоню мужу, скажу, что мы возвращаемся, он просил предупредить. – Ольга набрала номер. – А насчет того, что этот тип не выходит на контакт, я, кажется, все поняла. Он не хочет это делать при мне, ему нужно, чтобы ты была одна. Тогда ясно, почему он оставил только черепашку!
Таня ничего не успела ответить – Ольга в этот момент быстро заговорила по-гречески. Девушка отвернулась к окну, разглядывая деревья, усыпанные спелыми черными оливками. Черепашку она по-прежнему сжимала в кулаке, и это почти невесомое украшение казалось ей неприятно-тяжелым. «Он желает, чтобы я была одна? Ну нет, этого как раз не желаю я! Оля права только в том, что меня, кажется, не собираются банально убивать. Давно бы можно это сделать... Неужели придется пойти на такой риск, расстаться с Олей, чтобы он ко мне подошел? Может, не реагировать больше на его намеки, не идти на контакт, прожить как-нибудь этот день, продрожать под одеялом ночь, а завтра утром улететь в Москву и жить спокойно...» Но в возможность последнего Таня уже не верила. Жить спокойно было бы затруднительно, даже зная лишь то, что ей рассказали вчера в полиции. И разве сможет она безмятежно спать, зная, что в Греции есть живой свидетель убийства, готовый пойти на контакт, а она так его и не выслушала?
Ее раздумья прервала Ольга. Она снова завела машину и крутанула руль, разворачиваясь поперек узкой дороги:
– Ну, едем домой! Если поторопимся, еще успеем сгонять на катере к ближайшим островам!
– Нет, погоди. – Таня нерешительно кусала губы, борясь со своими противоречивыми чувствами. – Может, мне стоит все-таки вернуться к той часовенке и побыть там одной?
Однако ее несмелую инициативу безжалостно отвергли. Ольга заявила, что такие эксперименты Таня может, конечно, ставить по своему усмотрению, но без ее участия.
– Мне вовсе не улыбается за тебя отвечать. – Она закурила и включила радио. – Сопровождать тебя, переводить, показывать достопримечательности – это сколько угодно, но объясняться в полиции, почему я тебя бросила в горах... Я отлично без этого обойдусь, у меня, между прочим, не греческое гражданство, а всего только вид на жительство! За свое гражданство они держатся тридцатью двумя зубами, а с приводами в полицию оно мне вообще не светит!
Таня не стала настаивать на своем, справедливо посчитав, что если загадочный свидетель преступления до сих пор находил возможность связываться с нею практически везде, то сможет найти ее и в Мармари этим вечером... «Но что бы я ни узнала, завтра утром лечу домой! – твердо решила она, взглянув на часы. – И ни на какие острова не поеду, хватит с меня сильных эмоций! На катере, вот еще, да я с ума сойду!» Память некстати услужила ей, подсунув воспоминание пятилетней давности, от которого Таня предпочла бы навсегда избавиться. Тот летний день на даче так и остался самым черным днем в ее жизни, хотя на самом деле был ярким, солнечным – самым подходящим днем для пикников...
...Они и устроили пикник – Таня, Паша, с которым она только что познакомилась, их друзья, пока еще не ставшие общими, и еще какие-то люди, которых и вовсе никто не знал и не звал, как выяснилось впоследствии... Компания собралась внезапно, поводом служила успешная сдача экзамена в институте, а также чудесная погода, приглашение на дачу, внезапно сделанное Пашей, и то, что почти все оказались при деньгах. Была устроена складчина, купили три ящика пива, кое-какую закуску и с шумом загрузились в электричку, заняв треть вагона. По дороге играли в «ассоциации», развлекая своими пантомимами прочих пассажиров, на даче выпили, побродили по участку, выяснили, что делать там нечего, и решили искупаться. Паша рекламировал местную речку, расписывал чистую воду, песчаное дно, даже рыбу, хотя рыбачить никто не собирался. Купальников и плавок ни у кого, естественно, не оказалось, но к тому времени всем было так весело и легко, что этот вопрос не обсуждали. Речка действительно оказалась чистой, и бледные москвичи, изголодавшиеся по природе, с криками открыли купальный сезон. Кто-то купался в нижнем белье, кто-то соорудил купальник из деталей туалета, а некоторые, отойдя в сторону, резвились в воде нагишом. Таня соорудила себе лифчик из пестрого шейного платка, порадовалась, что надела в этот день эластичные черные плавки, а не белые кружевные, и, ахая от холода, вошла в воду по грудь. Несколько раз присела, окунаясь до подбородка, поплескалась, согрелась, нашла взглядом Пашу. Тот остался на берегу и вместе с приятелем собирал сучья для костра – решили испечь найденную на даче картошку. У него был такой важный, хозяйский вид, будто он устраивал настоящий прием с фуршетом, и девушка невольно заулыбалась, глядя на него. Они были знакомы всего вторую неделю, она даже не успела понять, нравится ли он ей по-настоящему или это просто очередной симпатичный парень, с которым можно сходить в кино или на дискотеку, пару раз поцеловаться и закончить на этом, оставшись друзьями? Ей было двадцать лет, и она крепко хранила от подруг свою страшную тайну – Таня все еще была девственницей. Те давно уже спали с парнями или говорили, что спали, а она никак не могла решить, нужно ли ей это, а если нужно, то для чего? Она многим нравилась, со многими встречалась и уже привыкла отводить слишком настойчивые руки во время свиданий и говорить: «Нет, не хочу!» На нее обижались, ее не понимали, один раз попытались даже взять силой, но она так хладнокровно дала отпор, что нападавший отступил, обозвав ее фригидной дурой. И вот Паша... Они учатся в одном институте, он старше на три года и на два курса, любит ту же музыку, ненавидит те же фильмы, не скрывает своего интереса к ней, но и не форсирует событий... Они уже целовались на прощанье, когда Паша провожал ее домой, но это ничего не значит. Во всяком случае, для нее. Вот когда они останутся наедине, дело другое, а это может произойти уже этим вечером. Он сказал, что только что переселился в квартиру друга – тот уехал куда-то надолго и просил присмотреть за имуществом. Не хочет ли Таня зайти, посмотреть, как он устроился? О, она отлично понимала, что подразумевает такое приглашение, и не торопилась ответить «да»... Хотя что-то в ней настойчиво требовало дать именно такой ответ, и теперь, стоя по горло в воде (плавать она не умела), глядя на то, как Паша разводит на берегу костер, она почти приняла решение...
