Мартин Соларес - Черные минуты
Между тем послышался громкий стук в дверь.
— Никого не пускайте, — повторил Ранхель менеджеру, — если только это не полиция.
Менеджер скрылся в баре.
Когда они остались вдвоем с доктором Ридуарой, он спросил, указывая на большую рану на голове:
— Какое оружие тут было использовано?
— Там, сверху? Я бы сказала, что охотничий нож. Ширина лезвия — один дюйм с небольшим. Точнее я смогу ответить, когда тело доставят в морг. Да, это определенно ножевая рана. Рядом вторая — смотрите.
Все улики, казалось, указывают на то, что оба убийства — дело рук одного преступника. Похоже, у них в городе завелся серийный маньяк.
— Прежде чем ехать в морг, поищите, пожалуйста, на одежде инициалы, — сказал Ранхель, — может быть, есть эмблема школы, где училась погибшая… Необходимо ее идентифицировать…
— Идите сюда, — послышался голос менеджера.
Ну наконец-то! Приехал Траволта, Вонг или еще кто-то. Но оказалось, что это возвращается Рамирез.
— Подождите, — схватил его за руку Ранхель, — не подходите. Надо прежде сфотографировать пол и вообще все вокруг.
— Извините, но с сеньором Табоадой мы работаем по-другому, — возразил Рамирез.
— Сегодня вы работаете со мной, — напомнил ему Ранхель, а про себя подумал: «Заткнись, я и сам знаю, что за тип этот Траволта».
— А зачем это?
— Для того чтобы не упустить важные улики. Вы как будто вчера родились, Рамирез, и не знаете, в чем состоят ваши обязанности.
— Я объясню ему, — пришла на помощь доктор Ридуара.
И Ранхель отправился в бар опрашивать народ. Что касается сотрудников бара, то ни один из них не вызывал подозрений. Повар не покидал кухню с одиннадцати часов, менеджер все время был на виду, работая за кассой, бармен и официанты не выходили из зала. Притом что Рауль Силва обнаружил тело незадолго до 14.50, предстояло определить, когда его подкинули, то есть восстановить события прошедшего часа, выявить и задержать подозреваемых.
Посетители томились в ожидании допроса, снаружи тем временем скапливались репортеры, и в голову лезли нехорошие мысли о Траволте, которому не понравится, что другая собака обнюхивает его территорию. У них в отделе все роли были распределены: Гордо расследовал преступления, связанные с сексом и наркотиками, Ранхель — убийства и похищения, но похищения гораздо чаще. Еще ему сплавляли ограбления — пользуясь тем, что у него есть нужные контакты, полученные от дяди. Толстая свинья, этот Траволта, он доложен быть благодарен, что коллега прикрывает его задницу.
Снаружи бурлила толпа, желающая знать, что происходит. «Скорая» все не ехала. Ранхель взглянул на часы — 15.30. Ну что ж, пора приступать. Может быть, тут скрывается убийца? Он окинул взглядом помещение. Зная, что сейчас им будут задавать вопросы, притихшие люди таращились в пустоту, на потолок, будто внезапно обнаружили там что-то интересное. «Ничего себе, какие разводы, — наверное, удивлялись они. — Откуда, интересно, такое на потолке?»
Ранхель снова оглядел зал и решил, что начинать надо со столика, где больше всего бутылок. Двенадцать минут назад (он установил это) тело девочки подбросили в туалет где-то в 14.00–14.20, но это сделал не Рауль Силва Сантакруз, потому что многие видели, что в туалет он направился без пакета.
— Слушайте меня внимательно, — сказал ему Ранхель. — Я вас не арестовываю, но вам придется явиться в полицию для дачи показаний.
Один официант вспомнил, что незадолго до Силвы в туалет выходил другой мужчина.
— Вон он — сидит у двери.
Это был водитель по имени Рене Луис де Диос Лопес, который пришел сюда пообедать в компании своего шефа — сеньора Хуана Алвизо, владельца местного мясокомбината. По словам официанта, он сделал заказ и вышел, но вышел с пустыми руками и вернулся через пару минут. Рене Луис де Диос объяснил, что просто ходил помыть руки перед едой, тем более что испачкался, грузя ящики с товаром.
Шеф подтвердил его алиби:
— Да, он грузил ящики в машину, чтобы везти заказ в Матаморос моему дистрибьютору.
Ранхель с первого взгляда понял, что парень ни в чем не виноват, но все-таки предупредил, что забирает его в полицию для дачи показаний.
— Офицер, — сказал ему сеньор Алвизо, — мы пришли сюда вместе. Все утро он провел со мной в офисе. Как по-вашему, можно пройти отсюда через весь зал с девочкой в руках и чтобы никто не заметил?
И пусть Ранхель знал, что Алвизо прав, он не мог отпустить его водителя. Рене Луису де Диосу придется подвергнуться процедуре проверки, как и всякому невиновному гражданину, попавшему под подозрение полиции. За шесть лет службы Ранхель успел убедиться в том, что проверка ни для кого не проходит даром. Презумпция виновности, согласно которой невиновного считают виновным, пока он не докажет, что это не так, меняет людей. Кроме того, попав в полицию в качестве подозреваемого, Рене Луис рисковал столкнуться с вымогательством. Весельчак, Траволта, даже Чикоте не преминут выманить у него деньги.
Ранхель ненавидел эту часть своей работы, но если он нарушит инструкцию, дело будет выглядеть так, будто он выгораживает водителя. Если же вдруг Рене Луиса признают виновным, то они оба загремят в тюрьму. Так что он предпочел действовать по закону.
— Мне очень жаль, — сказал он, — но я должен соблюдать правила, а иначе меня арестуют, — и положил в карман паспорт Рене Луиса.
— Хорошо, но важных персон-то вы отпустили? — возмутился сеньор Алвизо. — А они сидели в этом туалете чуть ли не полчаса. Понятно теперь, кого вы защищаете.
— Что? Что вы говорите? — вытаращил глаза Ранхель. — Кого вы имеете в виду?
— Сеньора Уильямса, кого же еще? А мой водитель только сходил вымыть руки, и вы его задерживаете! Прелестно!
Ранхель сделал себе мысленную пометку задать Уильямсу-младшему несколько вопросов, но так или иначе водителя он должен был забрать с собой.
— Слушайте, клянусь, это чисто формальная процедура, — солгал он полушепотом. — Извини те, пожалуйста. — А про себя, как обычно, подумал: «Черт бы побрал эту работу».
В пять минут пятого приехали Проф и Вонг. Первый занялся пьяницами у стойки, а второй принялся опрашивать завсегдатаев, сидевших в глубине бара. В 16.30 Ранхель вышел узнать, как идут дела у криминалистов.
Они положили тело на желтую скатерть с логотипом «Рефрескос де Кола», которую им выдал владелец бара, и Рамирез делал последние снимки. Ранхель был опытный коп, но и его едва не стошнило, когда он это увидел. Труп был расчленен — конечности и голова отделены от туловища. Они с доктором Ридуарой переглянулись, молчаливо сходясь во мнении, что это работа того же преступника.
— Поторапливайтесь, — сказал Ранхель Рамирезу, — у нас мало времени.
Они осматривали повреждения на теле, когда их внимание привлек странный эффект: каждый раз, когда Рамирез щелкал затвором, вспышка его фотоаппарата гасла не сразу, а продлевалась, словно эхо. Это повторялось, пока они не подняли глаза и не увидели Чиланью с фотоаппаратом, снимающую через окно. «Паршивая сука, — подумал Ранхель, — вот ушлая тварь!»
— Эй, прекрати! — крикнул он.
Чиланья хотела скрыться, но зацепилась рубашкой за окно, и створка приоткрылась. Ранхель сразу все понял. Ну конечно, он идиот. От огорчения Чиланья выдала марксистскую тираду, но он не удостоил ее внимания.
— Куда выходит это окно? — спросил он менеджера.
— В переулок Кастомс-эллей.
Теперь все ясно. Все сходится.
— Вонг, ты за старшего. Я скоро вернусь.
Толпа у входа в бар не расходилась. Ранхеля засыпали вопросами, но он даже не остановился — шмыгнул за угол и побежал в переулок. Была и другая причина, по которой ему не хотелось медлить, — он боялся столкнуться с Альбино, хотя и не хотел себе в этом признаться. Альбино был такой тихий, молча смотрел на него бесцветными глазами и нагонял ужас. Он был словно кошка, которая в состоянии испугать взрослого человека. Альбино издали бросил на него осторожный взгляд и ушел. Ранхель не дышал, пока тот не повернулся спиной. Но успел краем глаза заметить, что фотограф перематывает пленку. Ну и сволочь! Он, конечно, тоже снимал через окно и незаметно смылся. Ранхель не знал, в какой газете работает Альбино, да и знать не хотел, в глубине души опасаясь, что ни в какой. Как-то он спросил о нем дядю. «Кто? Какой Альбино? Я не в курсе», — был ответ. Больше Ранхель не заводил о нем разговор.
Переулок на задворках бара «Леон» служил мусорной свалкой для жителей окрестных домов. Шесть помойных ящиков были забиты под завязку, вокруг валялись бесчисленные картонные коробки и разная рухлядь — например, скелет холодильника, брошенного здесь черт знает когда. На холодильник и взгромоздилась Чиланья с фотоаппаратом, и когда примчался Ранхель, она все торчала наверху, пытаясь высвободить свой рукав, зацепившийся за край окна. «Тупая курица, — подумал Ранхель, — хотя и марксистка. Еще учиться и учиться соплячке».
