Алексис Лекей - Дама пик
– Это сделал левша, – заметил Мартен.
– Как и ты, не правда ли?
На этот раз все было сказано.
– Я не имею к этому никакого отношения, и тебе это прекрасно известно. Я очень уважаю Лоретту Вейцман, она мне нужна по работе, и я не питаю к ней никаких враждебных чувств. Совсем наоборот.
– Ты недавно перенес ужасный стресс. Ты вообще едва не умер. После такого люди иногда начинают делать странные вещи.
– Например, избивают до полусмерти приятельницу?
– А она была твоей приятельницей?
– Да.
– Ты спал с ней?
На мгновение Мартен заколебался. Вполне возможно, что ответ уже известен Фурнье. Врать бессмысленно.
– Один раз. Незадолго до моего ранения.
– А твоя подруга Марион уже была беременна?
Мартен почувствовал, как заколотилось сердце. Он инстинктивно сжал кулаки. Нет, только не это. Ведь именно на такую реакцию рассчитывает Фурнье. Мартен расслабился.
– Придется тебе поискать что-нибудь поубедительней. Повторяю, я никак не связан с тем, что случилось с Лореттой Вейцман. Готов пересказать тебе нашу беседу с самого начала и до конца, со всеми подробностями. Описать свои впечатления. Ничего другого я сделать не могу.
– Вот и займемся этим, – произнес Фурнье.
Он потянулся к магнитофону и включил запись.
Утро четверга
Попрощавшись с няней в семь утра, Жаннетта подумала: вот сейчас зазвонит телефон. Она вынула его из кармана и взглянула на дисплей с возбуждением, смешанным с отвращением. Она догадывалась, какую новость объявит звонок. Очередное убийство. Она ошиблась.
Ночью ее терзали разнообразные кошмары, но ни один из них не подготовил ее к тому, что она услышала от Оливье: Мартен подозревается в попытке убийства.
На работе она углубилась в изучение отчетов, которые принесли по ее просьбе, но никак не могла сосредоточиться. Как, впрочем, и слушать возбужденную болтовню Оливье.
Мартен присоединился к ней ближе к полудню, после встречи с заместителем директора и шефом уголовной полиции. Он в свою очередь кратко поделился новостями.
Похоже, история не слишком расстроила или разозлила его. Он выглядел задумчивым. И грустным. На данный момент от должности его не отстранили. Но ситуация в любую минуту может измениться.
– Они не надеются, что она выкарабкается. Возможно, для нее это лучший исход, учитывая ее состояние.
– Что ты будешь делать?
– Ничего. Мы ведем расследование. Дело сложное. Я не имею права отвлекаться.
– А если тебя арестуют?
– Посмотрим. На данный момент у них ничего против меня нет, кроме того, что я последний, кто видел ее живой. Если не считать убийцы.
– Но кто мог сотворить такое?
Мартен протянул руку и тихонько похлопал ее по предплечью, призывая успокоиться. Тоже что-то новое, подумала она, не уверена, что мне это нравится.
– Возможно, какой-нибудь опер.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Пациентами Лоретты были только полицейские. Так прописано в контракте с министерством. По большей части это офицеры. Из сумки и, похоже, из кабинета ничего не украли. Я не очень знаком с ее личной жизнью, но не думаю, чтобы нападавший был с ней связан. Ее искалечил пациент или бывший пациент. Кто-то, кому прекрасно известно расположение ее кабинета и чье присутствие в коридорах никого не удивит.
– А расследования?
– Она их не вела. Консультировала нескольких сотрудников вроде меня. Никогда не появлялась на месте преступления. Среди ее клиентов оказался кто-то, чуть более неуравновешенный, чем остальные, и у него снесло крышу. Достаточно проанализировать список пациентов и всех опросить. Фурнье не звезда сыска, однако рано или поздно он придет к этой мысли. Разве что начальство запретит.
– Многообещающе, – заметила Жаннетта. – Ну и бардак начнется. Все будут чувствовать себя подозреваемыми.
– Ты права. Все.
Повисла тишина.
– Этой ночью убийства не было, – сказала Жаннетта.
Мартен слабо улыбнулся:
– Знаю.
– Но кое-что все же случилось…
– Что именно?
– Я просмотрела последние отчеты, в которых сообщается о непонятных смертях в Париже и в окрестностях. Сегодня ночью таких было шесть. Два сердечных приступа, мгновенная смерть младенца, три дорожные аварии.
Мартен внимательно смотрел на нее и вдруг ощутил восхищение, смешанное с завистью. Он давно потерял способность не полагаться полностью на вроде бы надежные отчеты или информацию, в особенности если они на руку его природной лени. А вот Жаннетту не устраивало внешнее правдоподобие…
– У одного из умерших от сердечного приступа квартира разгромлена грабителем. Это некий Стефан Олье.
– Разгромлена?
– Так указано в отчете, дословно.
– Почему же мы еще не там?
Жаннетта вскочила, зарумянившись от удовольствия.
– То есть ты не считаешь, что это притянуто за уши?
– Ты уже узнала что-то о Стефане Олье?
– Полиграфист. Сорок пять лет. Разведен. Детей нет. Это все, что мне известно.
В доме номер 15 по улице Шалиньи даже не было полицейских. Жаннетта припарковалась перед автобусной остановкой и включила аварийную сигнализацию.
Из автомобиля без мигалки и опознавательных знаков вылез опер из участка Домениля и подошел к ним со связкой ключей в руках.
Мартен попросил его остаться на лестничной площадке.
Войдя в квартиру, Жаннетта почувствовала, как тонкие волоски на предплечьях поднимаются дыбом, причем в первый момент даже не осознала причины такой реакции.
Запах. Нечто не поддающееся определению, такое она уже не раз ощущала на некоторых местах преступления в закрытых помещениях, даже когда там не было крови или экскрементов.
Тело успели убрать, но вдавленный след на измятых простынях двуспальной кровати был еще заметен. Широкое пятно почти высохшей мочи занимало центр матраса, повернутого поперек каркаса кровати и грубо распоротого скальпелем или бритвой по боковым сторонам и торцам.
Мартен тоже испытал странное ощущение, столь мимолетное, что он даже не успел понять, чем оно вызвано.
Сорванные обложки книг, разбросанные по комнате ящики стола и комода, вывернутая наизнанку и разодранная одежда, продукты питания, высыпанные в раковину или на плиточный пол кухни… Все методично разгромлено, поломано, уничтожено с маниакальной скрупулезностью. Практически невозможно понять, как квартира выглядела до нападения. Здесь явно поработал не грабитель, а кто-то, с едва сдерживаемой яростью искавший нечто конкретное, то, чего не сумел узнать от жертвы.
– Случайная смерть, как бы не так, – тихо сказал Мартен, доставая мобильник. – Я вызываю Билье.
– А я запрошу согласие прокураторы на вскрытие, – ответила Жаннетта.
Мартен кивнул. Вскрытие, скорее всего, ничего не даст, но обойтись без него невозможно.
Для очистки совести они заново осмотрели квартиру, ни до чего не дотрагиваясь.
– Тебе не показалось, что в спальне есть нечто странное? – неожиданно задал вопрос Мартен, когда они с Жаннеттой были уже в дверях.
Она задумалась, мысленно представила себе комнату и покачала головой.
– Давай вернемся, – решил Мартен.
Он остановился на пороге.
Жаннетта не глядела на комнату, она остановила взгляд на Мартене, заинтригованная и слегка обеспокоенная. Что еще он выдаст?
– Комод, – сказал Мартен.
Она поняла, что он имеет в виду.
Ящики были слегка выдвинуты, хотя все их содержимое валялось на полу. Что-то не стыковалось. Выглядело так, будто кто-то вставил их на место.
Мартен натянул резиновые перчатки и поочередно вытянул их. Взглянул на Жаннетту, отыскав конверт, приклеенный внутри двойного дна второго ящика. Вскрыл его.
– Убийца наверняка нашел тайник. И если фотографии на месте, то они точно предназначались нам, – прокомментировала Жаннетта. – Иначе он бы их унес.
– Да, – согласился Мартен. – Он решил подарить нам фальшивый след. Жирар по-прежнему занимается педофильскими сетями?
Жаннетта кивнула, подтверждая.
– Позвоним ему и передадим это.
– Только нужно будет предупредить, что убийство, скорее всего, с его темой не связано.
Типография, которой руководил Олье, находилась в долине Сен-Дени, и в это время дня понадобилось добрых три четверти часа, чтобы доехать до Порт-де-ла-Шапель по кольцевой дороге.
Мартен молчал, и Жаннетте в первые двадцать минут тоже не хотелось разговаривать.
– Я рассталась с мужем, – вдруг произнесла она.
Он что-то проворчал. Потом спросил:
