Александра Маринина - Тот, кто знает
– Он не считал нужным ничего объяснять, он принимал решения и выполнял их.
Так, к типу разговорчивых болтушек дамочку явно отнести нельзя. Она не хочет обсуждать обстоятельства осуждения Бахтина. Но ведь она вернулась к нему, носила в тюрьму передачи, ездила на свидания в колонию. Неужели обычная жалость к несчастному? Или желание сохранить брак и понимание того, что после освобождения мужа ее преданность будет должным образом вознаграждена? Надо попробовать сыграть на этом, а вдруг получится?
– Знаете, я собирал сведения о жизни вашего мужа в тот период, и мне стало известно, что в то лето, когда он совершил убийство, он уже не жил с вами вместе. Вы разошлись и планировали в скором времени оформить развод. Это так?
– Да, так. Вы хорошо информированы.
– Я старался, – улыбнулся Руслан. – А вот после того, как его арестовали, вы к нему вернулись. Вы ждали его, пока ваш муж отбывал наказание, и встретили у ворот колонии. Почему?
– Я так решила.
– Но почему? Согласитесь, это было неординарным решением. Чаще случается наоборот. Узнав, что их любимые совершают такое тяжкое преступление, женщины обычно отворачиваются от них. Вы же поступили наоборот, а ведь речь шла уже не о любимом муже, коль вы ушли от него. Так почему же?
– Вы, как я понимаю, расследуете обстоятельства судебного процесса, а не мою личную жизнь. Она вас не касается, – холодно ответила Бахтина.
– Не потому ли, Алла Григорьевна, что вы знали: ваш муж не так уж виноват, а может быть, и совсем не виноват в том, за что его осудили. Я прав?
Руслан заранее избрал такую тактику. Если Алла Григорьевна – человек добрый и порядочный, а судя по всему, она именно такая, то разговорить ее можно будет только под предлогом снятия обвинений с Бахтина. Заикнись Руслан о том, что убийцу наказали слишком мягко и что на самом деле вина Бахтина куда более серьезна, она вообще разговаривать не станет, как бы сильно ни ненавидела бывшего мужа. Такие женщины не наносят удар в спину из-за угла.
– Приговор был основан на материалах уголовного дела, и тяжесть наказания соответствует содеянному, – произнесла она, и Руслану показалось, что эти слова сказала не она, а некое механическое устройство, считывающее заготовленные кем-то формулировки, взятые из учебников и официальных документов.
– Алла Григорьевна, зачем вы так? Я хочу восстановить истину, а вы отшвыриваете меня, как попрошайку.
– Мне нечего вам сказать. Я не смогу ответить на ваши вопросы.
И в этот момент Руслан отчетливо почувствовал: она все знает. Она точно знает, почему Бахтин убил Михаила Нильского. Именно поэтому она ждала его столько лет. Она была уверена, что Бахтин никуда теперь от нее не денется, потому что доверил ей тайну, может быть, неосмотрительно, в минуту душевной слабости, но рассказал ей. После этого он уже не сможет плохо обращаться с ней, ибо сильно рискует: в ее руках находится мощное оружие, при помощи которого Алла Григорьевна может в три секунды загнать его обратно на нары. Вот на что она рассчитывала. А он все-таки бросил ее. Почему же она не воспользовалась своим оружием, чтобы удержать Бахтина от развода и нового брака? Из благородства? Или банально разлюбила его, и он стал ей не нужен? Как бы там ни было, но она знает, теперь Руслан в этом уверен. Это видно по ее печальным глазам, по судорожно поджатым губам, по сникшим, словно под гнетом непомерной тяжести, плечам.
– Вы ведь знаете, что произошло на самом деле. Я не ошибаюсь? – осторожно спросил он, выдержав паузу.
– Нет, не ошибаетесь.
– Пожалуйста, прошу вас… Мне необходимо это знать. Это очень важно для меня.
– Вот именно, для вас. Но не для меня. И не для него.
Алла Григорьевна говорила медленно и монотонно, не глядя на Руслана. Глаза ее были прикованы к пустым крючкам на вешалке в прихожей.
– Люди должны знать правду.
– Кто вам это сказал? Вам хочется узнать правду – это другой вопрос. Но это ваш частный интерес. И меня никто не может обязать с ним считаться. Мне была доверена конфиденциальная информация, если вы вообще понимаете смысл этих слов. Мне было оказано доверие, а вы пытаетесь заставить меня поступить непорядочно.
– Вы хотите меня обидеть?
– А вы что, обиделись? Забавно. Впрочем, мне это безразлично. Да, я все знаю, но я вам ничего не расскажу. И не приходите ко мне больше.
– Но ведь речь идет о преступлении…
– Все виновные осуждены и наказаны. Чего вам еще?
– Мне этого недостаточно. Я ищу истину.
– Ищите. Сожалею, но ничем не могу вам помочь.
По-прежнему не глядя на Руслана, она отомкнула замок и распахнула перед ним дверь жестом, который был красноречивее всяких слов. Ему пришлось уйти. Ничего не вышло. Бывшая жена Бахтина ничего не рассказала. Но и такой, казалось бы, тупиковый разговор был для Руслана огромным шагом вперед. Он не ошибся, чутье не подвело его. В деле об убийстве Михаила Нильского все не так, как написано в уголовном деле и в приговоре. Все было по-другому. Только почему-то никто не хочет рассказывать, как именно. Ну что ж, не хотят рассказывать – сами узнаем. Не боги горшки обжигают. Не зря же говорят: пока знает один – знает один, если знают двое – узнает и свинья. Знают двое, Бахтин и его бывшая жена Алла Григорьевна. Значит, у Руслана есть все шансы восстановить истинную картину происшедшего.
Прошло еще несколько недель, и Руслан решил, что пора везти Яну в Камышов знакомить с матерью. Разумеется, нельзя сваливаться домой как снег на голову, да еще и с гостьей. Он загодя позвонил, чтобы предупредить мать.
– Мамуля, я на майские праздники хочу приехать и привезти с собой одну замечательную девушку. Ты не возражаешь?
Ольга Андреевна так искренне обрадовалась, что у Руслана даже настроение поднялось.
– Конечно, сыночек, конечно, привози. Я могу надеяться, что это серьезно?
– Вполне серьезно, мамуля, иначе я бы ее не привозил. Как Семен Семенович? Здоров?
– Да мы в порядке, сынок, ты за нас не волнуйся. Хорошо, что ты заранее позвонил, мы тут как следует подготовимся, чтобы твою девушку принять. Ей отдельную комнату готовить?
– Ты что, мам! – возмутился Руслан. – Мы же не дети.
– Ну и хорошо, ну и славно. А у меня к тебе тоже просьба будет. Сонечка переезжает в Новосибирск, с детьми съезжается, чтобы внуков нянчить. Ты уж не сочти за труд, забеги к ней на пару часиков, помоги там с вещами. Она мне как раз позавчера звонила, так все жаловалась, что верхние полки разобрать не может, как по стремянке поднимется – так голова кружится.
– Нет вопросов, мамуля! – бодро пообещал Руслан. – Прямо сегодня же после работы и забегу к ней.
Софья Ильинична была старинной подругой матери Руслана, коренной кемеровчанкой. Ольга Андреевна всегда останавливалась у нее, когда приезжала в столицу области. Именно у Софьи Ильиничны она и жила весь тот месяц, когда ухаживала за попавшим в больницу сыном.
Руслан слово сдержал и после работы помчался к подруге Ольги Андреевны.
– Показывайте, тетя Соня, где у вас проблемные зоны, сейчас мы их оприходуем.
Он ловко и споро, прыгая по стремянке вверх и вниз, достал и разложил на полу многочисленные коробки, сумки и старые фибровые чемоданчики, загромоздившие настроенные по всей квартире антресоли.
– Вот спасибо тебе, – приговаривала Софья Ильинична, – вот спасибо. Что бы я без тебя делала?
– Соседей бы позвали.
– Да что ты, милый? Стыдно. Это ты для меня как свой, родной, а перед чужими я стесняюсь таким древним хламом трясти. А вот это маме отдай, это ее вещи.
Она протянула Руслану плотно набитый пластиковый пакет с крепкими ручками.
– Что это? – удивился он.
– Я же говорю – Оленькины вещи. Сколько я в этой квартире живу, уж больше тридцати лет, так мама твоя всегда у меня останавливалась. То тюбик с кремом забудет, то платок оставит, то лекарство, то кофточку засунет куда-нибудь, а как на поезд бежать – так искать времени нет. Вот и накопилось за тридцать-то лет. Я сейчас к переезду всю квартиру вверх дном перевернула, каждую вещичку перебрала, и все мамины вещи нашлись, я их отдельно сложила.
Дома Руслан бросил пакет на пол на видное место, чтобы не забыть взять, когда поедет в Камышов. Пакет немного постоял, подумал и упал набок. Из него выпал конверт. Руслан поднял его, покрутил в руках. Не запечатан. Заглянул осторожно и тут же с облегчением улыбнулся: никакой любовной переписки, никаких таинственных документов. Просто добросовестная тетя Соня собрала не только вещи, но и бумажки, и сложила их отдельно. Вот рецепт, датированный 1993 годом. Это рецепт на лекарство, которое ему прописали, когда он лежал в больнице, и мама, помнится, обегала все аптеки города, но так его и не нашла. Это использованные билеты в драмтеатр за март 1979-го, сентябрь 1983-го и июнь 1990 годов. Да, мамочка у нас театр любит, использует каждый свой приезд в Кемерово, чтобы сходить на какой-нибудь спектакль. А это что? Ничего не понятно, какие-то загадочные символы: 2 л, 2 и, 3 л, 4 и… И какой-то странный чертеж. Схема, где клад искать, что ли?
