Эд Макбейн - Дети джунглей (сборник)
Было странно и даже забавно то, как буквально в следующие несколько минут Малони превратился в беглеца, скрывающегося от представителей власти. Это, конечно, не так смешно, как смерть Файнштейна, но все-таки довольно забавно по тому роковому способу, который заставил его потом размышлять о причудах и силах судьбы, противостоящих внутреннему стремлению человека к истине.
Он удалился уже кварталов на шесть от заведения гравера, когда понял, что его преследует какой-то автомобиль. Оглянувшись, он увидел в темноте улицы, в полквартале позади, только свет его передних фар. Он ускорил шаг, но машина сохраняла ту же дистанцию, медленно двигаясь вдоль тротуара. Он находился уже в пригородной зоне, застроенной небольшими коттеджами на две семьи, которые однообразными рядами тянулись вдоль улицы, начиная от кладбищенской ограды. Во многих домах горел свет, но не мог же он постучаться в один из них и объяснить хозяевам, что его преследует машина с людьми, которые хотят выяснить, где он оставил пиджак, в котором они сунули его в гроб! Кроме того, когда машина проезжала под уличным фонарем, Малони отчетливо разглядел ее зеленый и белый цвета и фонарь на крыше, который вдруг зажегся и стал вращаться, посылая в темноту проблески, словно какой-нибудь марсианский межпланетный корабль, и до него дошло, что это полицейская машина.
— Эй, вы! — крикнул сзади чей-то голос, по которому Малони узнал одного из копов, подобравших его у моста Куинсборо. — Вы, со своим рассказом о похоронах! — продолжал кричать человек, как будто Малони нуждался в дополнительном подтверждении, что в машине находились его старые друзья Фрэдди и Лу, вернувшиеся исправить недосмотр, допущенный ими час назад. Эта оплошность, как ее понимал Малони, заключалась в том, что они тогда же не арестовали его. Наверняка, высадив его у милого заведения Мак-Рэди, они зашли в кафе перекусить и за чашками с горячим кофе обсуждали встречу с парнем в одной кремовой рубашке, который выглядел очень подозрительным, вполне возможно, что он был вооружен и опасен, что его разыскивают Бог знает сколько штатов за самые разные преступления. Допив свой кофе и съев по бутерброду с сыром, они вернулись в Куинс, чтобы выследить его, проверили сначала двор Мак-Рэди, полный привидений, а затем принялись курсировать по опустевшим улицам, где, на его беду, не представляло особого труда заметить человека в одной рубашке.
И теперь они ехали за ним в машине с вращающимся наверху фонарем и вдобавок включили прожектор, омывая Малони лучами яркого света, как будто он был преступником, совершающим побег через стену Синг-Синг, и кричали:
— Эй, вы! Вы, со своей нелепой историей! Стойте, или мы будем стрелять!
Что-то последнее время все повадились кричать ему одно и то же, подумал Малони, у которого не оставалось иного выхода, как быстро завернуть за угол, опять в сторону кладбища, перепрыгнуть через ограду и снова бежать между могилами, на этот раз без страха, но и без ликования. Теперь он уже был опытным бегуном по кладбищам, целиком сосредоточась на беге с препятствиями, ловко огибая надгробные плиты, ныряя, уворачиваясь, подскакивая, держа направление к дальней ограде, за которой виднелся большой квартал высоких жилых домов с освещенными окнами. Он не имел представления, где могут находиться Лу и Фрэдди, может, они покинули свою машину и решили преследовать его пешком, или просто едут вдоль кладбища, ожидая, что он снова выскочит им навстречу. Он должен иметь в виду эту возможность. Он был уверен, что они прибыли в Куинс, чтобы арестовать его, и укрепились в своем намерении, когда заметили его простреленную К, рубашку. Поэтому он продолжал мчаться вперед, инстинктивно стараясь не споткнуться о древние, вросшие в землю каменные плиты, думая только о том, что нужно поскорее покинуть кладбище и исчезнуть из поля зрения Лу и Фрэдди, потому что завтра утром он рассчитывал вернуться в Публичную библиотеку, забрать пиджак и вытрясти из него его тайну. Значит, его цель заключалась в том, чтобы остаться живым и незамеченным до завтрашнего утра, до девяти или десяти, черт его знает, когда эта библиотека открывается (он постарается добраться до нее к восьми, чтобы быть уверенным), а это означало, что он должен держаться подальше от ребят К., от ребят Крюгера, а теперь еще и от полицейских, потому что он не желал, чтобы его арестовали как праздношатающегося, в результате чего ему придется провести несколько дней на Райкерс-Айленд. Человека можно считать праздношатающимся, если он не знает, что ему делать. А Малони точно знал, что должен делать, или по крайней мере, думал, что знает.
Он несся, пока наконец не стал задыхаться, и тогда остановился передохнуть за одним из больших памятников (хотя и не таким большим, как у Файнштейна), а затем опять помчался к дальней ограде, за которой мигали огни домов. Добежав до нее, он снова перевел дыхание, присев на корточки за большой мраморной глыбой и прислушиваясь. Кроме стрекота одинокого сверчка, ничего не было слышно. Через улицу в сверкающем огнями великолепии высился жилой квартал, а за ним располагалась обширная территория района Куинс, в которой нетрудно спрятаться. Он осторожно влез на ограду и спрыгнул, приземлившись на корточки. Настороженно прислушиваясь, он несколько секунд сидел, не меняя положения. Затем поднялся во весь рост.
И в ту же секунду вспыхнул ослепительный свет прожектора.
— Вот он! — крикнул Лу.
— Стреляй в него! — закричал Фрэдди.
Малони бросился бежать, прожектор поймал его в свой луч, и он чувствовал такое же возмущение, которое бушевало в нем, когда Хиджоу столкнул его с лестницы своей бильярдной; он готов был обернуться и сказать этим парням, что дело патрульных — охранять и защищать горожан вроде него, а не ослеплять их своими проклятыми прожекторами и не… О Господи, они стреляют! Они оба стреляли в него, один из них стоял рядом с машиной и целился из пистолета, опираясь на согнутую в локте руку, а другой манипулировал прожектором, сидя в машине и время от времени стреляя, но куда им до К., ни одна из их пуль и близко не пролетела. Задыхаясь от возмущения и усталости, но вовсе не напуганный, Малони проскочил через улицу и — влетел в ближайший подъезд дома, увидел открытые двери лифта, хотел прыгнуть внутрь, но они закрылись перед самым его носом. Он взглянул вверх на огоньки индикатора, которые показывали медленный подъем лифта, тут же сообразил, что Лу и Фрэдди решат, что это он в лифте, и пришел к выводу, что нужно подниматься пешком. Он отыскал служебный вход на лестницу, открыл дверь с табличкой «В целях защиты от пожара держите эту дверь закрытой» (стоило бы добавить, подумал он, «и для защиты от полиции») и взбежал по ступенькам на третий этаж. Там он открыл другую пожарную дверь и шагнул в коридор.
Что же делать дальше, думал он, тяжело дыша.
Из конца коридора доносились музыка и веселый разноголосый смех. У них вечеринка, понял он, можно попробовать явиться на нее без приглашения, но, пожалуй, рисковать не стоит: они могут позвонить в полицию и пожаловаться, что какой-то незнакомец пытается испортить им отдых. Тогда за ним станут гоняться не только Лу и Фрэдди, а вся полиция Куинса, кроме того, ему было не до вечеринки. Впрочем, постояв некоторое время в пустом коридоре, дыша, как загнанный заяц, он вдруг еще больше рассердился и возмутился, что счастливые обитатели Куинса могут вот так беззаботно веселиться, пить, смеяться и танцевать, в то время как его, Эндрю Малони, преследуют по всему городу вооруженные люди всех мастей. За всю свою жизнь ему ни разу не удавалось успешно проникнуть зайцем на чужую вечеринку, но сейчас от злости в нем пробудилась решимость. Сердитый и возмущенный до глубины души, он уверенно зашагал по коридору, поражаясь тому, как легко человек может придумать предлог, когда это позарез необходимо. Успокоенный тем, что знает, как попасть в эту квартиру, он постучал в дверь и стал ждать.
Внутри по-прежнему звучала музыка и шумные веселые голоса, затем он услышал приближающуюся дробь высоких каблучков, кто-то снял цепочку и повернул в замке ключ.
Дверь открылась.
— Я живу в квартире под вами, — сердито и возмущенно сказал Малони, — а вы так шумите, что я не могу заснуть!
— Так заходите к нам, милый, и выпейте с нами, — сказала девушка:»
Глава 7
МЕЛАНИ
Девушка была возрожденной Нефертити, она была ожившей Клеопатрой. Девушка была цветной, у нее была золотисто-коричневая кожа, сверкающие черные глаза, красивой формы головку облегали густые курчавые волосы, в ушах блестели крупные золотые серьги, полные губы приоткрылись в очаровательной задорной улыбке, показывая ряд великолепных белоснежных зубов., «Так и хочется тебя съесть, дорогая!» — написал он когда-то в сонете, посвященном подобным девушкам.
За ее спиной слышался вкрадчивый ритм джазовой мелодии Телониуса Монка или Хэмптона Хейвза, за ее спиной все было погружено в дымный сумрак, безразличный к тому, что происходило вне его, слышалось ленивое позвякивание льда в стаканах с виски и смех, фальшивое мурлыканье яркой блондинки в пурпурном платье, треск карточной колоды в пальцах высокого негра в темно-синем костюме, за ее спиной висел густой запах тел, смешанный с ароматом духов… И в то же время всю ее окутывал чистый, нежный запах, наплывающий откуда-то сзади, казалось поднимающийся из таинственных глубин неведомого и невидимого измерения, где существовал неуловимый мир с благородным рыком львов, потрясающим безмолвие бархатно-черной ночи, с вознесенной ввысь величавой вершиной Килиманджаро, всю ее, словно блистающим плащом из призрачного тумана, окутывал дивный, благоуханный и целомудренный запах, о чем она и не подозревала, стоя напротив Малони, легко касаясь дверного косяка тонкой рукой с бронзовым отливом и приветливо улыбаясь ему. Экзотическим красавицам, подобным этой улыбчивой незнакомке, он посвящал сонеты, в которых писал о волшебном аромате, выдающем их неслышное приближение.
