Александр Звягинцев - Прокурор идет ва-банк
Ярыгин честно подождал минут двадцать, а затем, взглянув на часы, решил, что певицу что-то задержало.
Когда он собрался уходить, увидел, как на большой скорости на площадь вылетела иномарка. Машина подлетела к Ярыгину и остановилась возле него как вкопанная. За рулем новенького «Пежо» сидела Наталья. Она открыла переднюю дверцу, и Ярыгин вскочил в машину. Так же стремительно Наталья умчалась с площади.
— Если бы не фото, ни за что не поверила, что Майер жив… — после долгой паузы задумчиво произнесла она.
— В Штатах он! — коротко пояснил ситуацию Ярыгин.
— Поняла! — хмуро ответила певица. — Вы оттуда?
Ярыгин молча протянул Наталье свое удостоверение. Она внимательно изучила его и, вздохнув, спросила:
— Что вы хотите от меня?
Ее сухой тон не свидетельствовал о готовности к сотрудничеству.
— Всего чуть-чуть! — усмехнулся Ярыгин. — Правду о развеселой жизни на «Белой даче».
— На фиг мне это нужно! — нахмурилась певица. — У меня, между прочим, муж — француз. И вообще…
— Но ты-то, — перебил ее Ярыгин, — пока «гомо советикус».
— И вы можете подпортить мне жизнь и не дать выездной визы, — хмуро продолжила она. — Знаю я вас.
— А знаешь, помоги!
Навстречу вынырнула милицейская машина, патруль на «уазике». Ярыгин, пока фары милицейского патруля не осветили машину Натальи, залег вниз, так, чтобы его нельзя было с ходу разглядеть.
— Боитесь встречи с коллегами? — усмехнулась певица.
— Для пользы дела! И для твоего же блага.
— Понятно! Может, на пляж поедем?
— Можно и на пляж!
Наталья свернула на дорогу, ведущую к пляжу, и через пять минут они, оставив машину на обочине дороги, спустились на каменистый берег. Усевшись на больших валунах, некоторое время молчали.
Полная луна заливала окрестности призрачным светом. Размеренный гул прибоя отвлекал от мрачных мыслей, успокаивал нервы. Волны с шумом обрушивались на каменистый берег, подымая в воздух соленые брызги, и отбегали, оставляя на гальке клочья белой пены.
— Что вас интересует на «Белой даче»? — устало спросила Наталья.
— Все, что там происходит! Наш разговор останется в тайне! — очень размеренно и доброжелательно сказал Ярыгин.
— Дом отдыха с интимуслугами. Туда семьями не ездят, только поодиночке — погулять. Знаете такой анекдот? Француза в Париже спрашивают, есть ли в СССР публичные дома?.. Есть, отвечает француз, только они почему-то называются домами отдыха!
— Да уж, слышал я про развеселую здешнюю жизнь! — заметил Ярыгин.
— А что прикажете делать? — продолжала Наталья. — Юрпалов вызывает к себе и приказывает: «Чтобы гость на даче не скучал!» А панельные девки не для господ, им артисточек подавай…
— А если откажешься?
— Откажешься — завтра же коленкой под зад, и чтобы духу твоего не было, со свету сживут. Это я теперь им не по зубам, а раньше… — Наталья достала из маленькой сумочки пачку «Кента» и серебряную пластинку-зажигалку. Щелкнув зажигалкой, она прикурила сигарету и несколько раз жадно затянулась, вспоминая гадости, через которые пришлось пройти.
— Всех девочек из ансамбля задействовали? — задумчиво спросил Ярыгин, перебирая рукой гальку пляжа.
— Да, практически всех! — ответила Наталья. — А для самых дорогих гостей им подавай самых «дорогих» девочек. И не только артисток. Проверенных училок, переводчиц, очень врачих уважают.
— И идут? Никто не взбрыкнул?
— Одна, знаю, взбрыкнула!
— Кто?
— Северина… — нехотя сказала Наталья. — Врач-невропатолог из санатория XX партсъезда.
Наталья замолчала, попыхивая сигаретой. Ярыгин не мешал ей вновь переживать прошлое.
Но поскольку Наталья не спешила, Ярыгин стал задавать ей вопросы, выяснять подробности. Она, не смущаясь, охотно рассказывала обо всех, кого знала, отмечая их слабые стороны, смешные привычки, и Ярыгин поразился точности и меткости ее описаний.
Они проговорили около часа.
— А Липатов? — спросил под конец Ярыгин. — Что о нем можешь сказать?
— Я с ним не спала! — усмехнулась Наталья. — Борзова крепко держит его в руках.
— Он, значит, никакого отношения не имеет к «Белой даче»? — напористо поинтересовался Ярыгин. — Выходит за его спиной все делается?
— Смеетесь? — обиделась Наталья. — Он здесь полный хозяин. Всех держит в руках.
— А Борзова ему помогает? — уточнил Ярыгин.
— Борзова работает на себя! — усмехнулась певица. — И мечтает отсюда в Москву перебраться.
— А ты о чем мечтаешь? — неожиданно спросил Ярыгин.
— Считаю дни, когда мне разрешат выехать во Францию, к мужу, — с какой-то усталой горечью в голосе ответила Наталья.
— У меня в центральном ОВИРе есть приятель, попробую тебе помочь. А взамен ты дашь показания.
— Здесь — нет! — отказалась певица. — Только в Москве! И то перед отъездом!
Ярыгин понял, что настаивать бесполезно. Наталья была не первой, кто заявлял о своей готовности сотрудничать только со столичными представителями, несмотря на то, что столичные их и предавали.
— Думаешь, в Москве тебя не достанут?
— Труднее будет это сделать!
— А здесь?
— Проще простого… — глухо ответила она и потянулась за следующей сигаретой, которую и прикурила от предыдущей. — Море, вот оно, рядом!
Ярыгин поднялся с камня и потянулся. Хотелось спать.
— Надеюсь, вы меня отвезете в гостиницу? — спросил он у Натальи, переходя почему-то опять на «вы».
— Разумеется. Но не до самой гостиницы. Не надо, чтобы нас видели вместе. Впрочем, вы и сами в этом заинтересованы. Вон как нырнули с сиденья вниз, когда патруль выехал навстречу.
Ярыгин рассмеялся.
— Это я ради вас, — стал он оправдываться. — Ведь патруль сразу отметит, что известная певица ехала в «Пежо» с мужчиной.
— Ну и что из этого? — пожала она недоуменно плечами. — Я — женщина красивая, за мной многие хвостом ходят. Могу и я увлечься.
— Цвях слышал, как вы меня из гримуборной шуганули! — напомнил ей Ярыгин. — Не надо давать ему пищу для размышлений.
— Так вы знаете и Цвяха, — насторожилась Наталья.
— Я многих знаю, Натуля! Работа такая!
— Этого оборотня, по-моему, они сами боятся. Беспощадный человек. Есть у него, правда, еще двое подручных.
Они вернулись к машине, оставленной на обочине дороги, сели в нее, и Наталья отвезла Ярыгина почти к самой гостинице. На параллельной улочке она высадила его и исчезла.
Когда Ярыгин вошел в номер, Оболенцев еще не спал. Лежал в постели и читал книгу.
— Ты куда пропал? — строго и громко спросил он. — Опять за бабой увязался? Я уже думал, что тебя смыло или засосало…
— Тогда уж было бы наоборот! Сначала засосало бы, а уж потом смыло!
— Ладно, умник! — продолжал отчитывать Оболенцев друга на тот случай, если их подслушивали. — Я волновался, пошел в туалет, а там милиция, два человека на полу лежат, а тебя нет…
— Такой кадр попался, не смог удержаться! Как магнитом потянуло. Помимо моей воли, клянусь тебе!
— Ясно! — засмеялся Оболенцев, не в силах более держать суровый тон. — На юге течка бывает даже у кобелей! Удачно хотя бы сбегал?
— Мимо кассы! — вздохнул печально Ярыгин. — Разрешила лишь проводить, а у дома ее муж ожидал…
— Это чтоб знал, как без друга ходить, — зевнул Оболенцев. — Утро вечера мудренее!
— Сейчас уже ночь! — уточнил Ярыгин и направился в ванную комнату.
Через пять минут, почистив зубы и приняв душ, он уже лежал в постели, сладко зевая. День все-таки выдался хлопотный.
Сбор дани
Цвях пил всю ночь.
Вместе с Оболенцевым он тоже посетил ночью туалет в ресторане и воспользовался случаем: записал на свой счет поимку давно разыскиваемого грабителя по кличке Дылда. Дело было нетрудное: пострадавший оказался тут же, в наличии, лежал рядом с бандитом. А двое молодых милиционеров — подчиненные капитана. Они молча подписали протокол, где значилось, что Дылду задержал Цвях.
Разбудил Цвяха телефонный звонок.
Он с трудом поднялся с постели, несколько секунд вглядывался в спящую рядом с ним акробатку, пытаясь понять, как она здесь очутилась.
— Цвях! — узнал капитан голос Юрпалова. — Ты что, забыл, какой сегодня день? Продери глаза.
— Не суетись, Юрпалов, — прохрипел Цвях. — Чего кипятишься? Из-за того, что по счету ночью не заплатил?
— По счету ты никогда не платишь! — отрезал Юрпалов. — Забыл, что сегодня сливки снимать?
— Давно пора изменить порядок! — рявкнул неожиданно Цвях.
— Ты, я чувствую, договоришься, — обрезал его Юрпалов. — Учти, незаменимых нет!
Намек был более чем прозрачен.
— Ладно, Юрпалов, не лезь в бутылку! — миролюбиво проговорил Цвях. — Через полчаса буду.
Положив трубку, он грубо разбудил акробатку, буквально сбросив ее с постели.
