Джуда Уотен - Соучастие в убийстве
Когда они поднялись на верхнюю площадку, один из сыщиков, стороживших дверь игорного зала, подмигнул Браммелу.
— Как раз вовремя, инспектор. Вот потеха! — сказал он.
Руни в ярости толкнул обитую войлоком и кожей дверь и вошел в гардеробную. Тут было полно полицейских в штатском, наблюдавших, чтобы никто не прорвался из большого игорного зала. Руни, растолкав полицейских, прошел вперед, Браммел за ним. Но в дверях зала один из сыщиков остановил Руни. Когда-то, в далекие золотые дни прошлого, это был прекрасный бальный зал; губернаторы, спекулянты землей, скваттеры и банкиры танцевали здесь со своими дамами кадрили и вальсы.
— Мне нужно войти, — настаивал Руни.
— Нельзя, — категорически заявил сыщик.
Бормоча ругательства и оскорбления, взбешенный Руни глядел на то, что творилось в зале. Сквозь клубы табачного дыма виднелись опрокинутые столы и стулья, на ковре валялись принадлежности для игры в баккара: трезубец, коробочка с прорезью для карт, карты; тут и там валялись деньги: десятки, пятерки и фунтовые бумажки. Вдоль стен стояли клиенты, сыщики задавали им вопросы и записывали ответы в свои записные книжки. Игроки нервно мяли в пальцах сигареты, тонкие белые спирали дыма плыли к потолку и собирались там, словно облака на небе.
Руни повернулся к стоявшему позади Браммелу.
— Этот зал стоил мне не одну тысячу, Браммел, — сокрушенно воскликнул он, — и поглядите, на что он похож! — Руни показал на сломанный стул: — Филдс ответит мне за это!
Мимо них провели под конвоем группу задержанных к ожидавшим их «Черным Мариям».
Высокие зеркала на стенах гардеробной отражали напряженные, сердитые лица сыщиков и не менее сердитые физиономии задержанных. Шествие замыкал старший сыщик Брюс Филберт.
— Удачная охота, а, Брюс? — тонкие губы Браммела чуть покривились в улыбке.
— Это еще не все, — ответил Филберт.
Браммел с удовольствием вдыхал воздух, пропитанный табачным дымом, запахом людей, ароматом женских духов. Но, пожалуй, больше всего он наслаждался зрелищем негодующих игроков, которые спорили с сыщиками. Кстати, он заметил, что Филдс интересуется лишь теми, кто, по его мнению, мог помочь им поймать похитителя драгоценностей, и совершенно не обращает внимания на других, даже на известных бандитов, которые обычно никогда не появляются в публичных местах.
Увели еще троих или четверых, остальным игрокам разрешили покинуть здание. Филдс стоял посреди зала и смотрел на проходящую мимо него вереницу людей. Сегодня здесь собрался весь так называемый спортивный мир: известные букмекеры, богатые владельцы скаковых лошадей, фабриканты спортивных товаров, патроны футбольных клубов, владельцы баров, спортивные врачи и юристы, которые частенько брали на себя защиту весьма сомнительных личностей, орудовавших в темном закулисном мирке скачек и бокса. В толпе мужчин находились и молодые изысканно одетые женщины, но больше было пожилых, а то и совсем дряхлых старух — удалившихся на покой проституток и трактирщиц, увядших торговок любовью и вином, с размалеванными лицами, отливавшими синевой крашеными волосами и множеством колец на пальцах. Сумочки их были набиты фунтовыми билетами.
Филдс вглядывался в лица спокойными, проницательными светло-серыми глазами, словно хотел запечатлеть в своей памяти каждого проходящего, а те чувствовали на себе его взгляд и реагировали по-разному. Почтенный отец семейства заискивающе пробормотал: «Добрый вечер, начальник». Владелец фабрики остановился, чтобы сказать Филдсу, что когда-то он был полицейским агентом и у него до сих пор полно друзей в полиции. А один крупный коннозаводчик совсем разбушевался: у него друзья в правительстве, они займутся этим возмутительным делом. Что за безобразие — оскорблять почтенных, уважаемых граждан!
В самом конце двигавшейся мимо Филдса вереницы людей спорили между собой какие-то молодые люди. Один из них особенно разъярился. Он был бледен и неистово жестикулировал. Вдруг он ринулся к Филдсу.
Браммел, следивший за этими людьми от дверей зала, увидел, как он нагнулся и схватил с пола бутылку.
— Берегитесь, Филдс! — крикнул Браммел. — Сзади!..
Филдс мгновенно обернулся — бледный молодой человек с налитыми кровью глазами занес над головой бутылку. Еще не было случая, чтобы Филдс струсил, — недаром он получил высшую полицейскую награду за храбрость. С поразительным для своих лет и своего грузного тела проворством он схватил молодого человека за руку и рванул ее книзу — тот выронил бутылку. Со всех сторон к ним бросились сыщики. Один молодой сыщик схватил буяна за шею и поволок к выходу. Тот уже начал синеть, — только тогда сыщик немного ослабил хватку. Филдс безразлично глядел им вслед.
— Одурел от наркотиков, — сказал он, обращаясь к окружившим его сыщикам.
Бледный молодой человек в диком бешенстве кричал от двери:
— Я с тобой посчитаюсь, Филдс!
Его потащили через гардеробную.
— Я кровные денежки тратил! Я ему покажу! — Его крики разносились по всему дому.
Филдс вышел в гардеробную. Лицо его было сурово — он был возмущен до предела.
— Надо выяснить, кто поставляет сюда наркотики, — сказал он следовавшим за ним сыщикам. — Видимо, сам Руни, через подставных лиц.
Филдс демонстративно отвернулся от Руни, который в эту минуту подошел к нему. Старший инспектор испытывал отвращение к этому человеку. Он заговорил с Браммелом, как будто Руни не было в комнате.
— Спасибо, Стюарт, — сказал он. — Если бы не вы, он бы размозжил мне голову. Явный наркоман. Видимо, за наркотиками сюда и ходит.
Руни бросил на Филдса негодующий взгляд.
— У вас нет доказательств, что здесь торгуют наркотиками, — начал он.
Филдс продолжал разговаривать с Браммелом, словно Руни и не существовало.
— Омерзительный притон, Стюарт. Хуже я не знаю, — говорил он. — Я доложу комиссару, что закрыл его и не открою, если только суд не предпишет.
Он быстро взглянул на Руни.
— Можете обращаться в суд, если угодно.
Руни ничего не ответил. В присутствии Филдса он почему-то не находил слов. Начальник сыскной полиции внушал ему страх, хоть он и не хотел в этом признаться. Он нашел оправдание своему малодушию, сказав себе, что сейчас спорить бесполезно — пустая трата времени. Помрачнев еще больше, он с беспокойством ждал, когда Филдс и полицейские покинут помещение. Как только они уйдут, он свяжется со своим юристом и с министром тоже — поднимет его с постели, если понадобится.
Браммел не отходил от Руни ни на шаг.
— Плохо ваше дело, мистер Руни, — сказал он, спускаясь рядом с ним по лестнице. — Хуже, чем я думал.
— Не разыгрывайте из себя добряка, — огрызнулся Руни.
Этот Браммел просто невыносим! Руни молча сбежал по лестнице и бросился в свой кабинет. Там он сел за стол, выдвинул ящик, взял оттуда револьвер и положил его в карман. Интересно, здесь ли еще Санни Андерсон? Несмотря на чудовищный промах Санни, Руни не собирался с ним расставаться. Только Санни мог отнести записку юристу. Остальным особенно доверять нельзя. Да притом все они бестолковые, не дай бог, полицейские перехватят записку.
Руни поднялся с кресла. Он начал беспокойно шагать по комнате, словно человек, только что запертый в тюремной камере. Четверть часа спустя он выглянул в коридор. Ни души кругом, и такая тишина, что, казалось, он слышит ее. Руни был уверен, что всех его людей увезли «Черные Марии». Даже Санни, наверно, схватила полиция. Может быть, сейчас ему выкручивают руки?.. А, так ему и надо, черт подери, сам виноват. И как это такая хитрая бестия, как Санни, мог ошибиться? А может, это не ошибка? Руни все больше разжигал в себе подозрения.
Потом пошел к выходу. Он сам повидает юриста. Руни то и дело оглядывался, чтобы проверить, не идет ли кто-нибудь за ним. Может, Браммел еще где-то здесь. Нет, видимо, все ушли. Руни дошел до холла, и тут ему почудилось, что он слышит какие-то звуки со стороны клуба. Подойдя к двери, он прислушался, потом открыл ее и вошел в кабаре, длинное, как кинозал. Горел яркий свет, и все осталось так, как в момент появления полиции: столы были накрыты, словно для банкета, в угловых нишах выкипали на раскаленных плитках кофейники. Безумный расход кофе, света, денег! Руни обошел зал, щелкая выключателями. И вдруг он снова услышал голоса. Это на кухне. Странно! Нащупав в кармане револьвер, он быстрыми шагами прошел по пустому кабаре. Тут и там валялись бутылки шампанского, на пол вытекала светлая жидкость. Скаредная душа Руни разрывалась на части. «Какие-то громилы, а не сыщики — все перевернули», — шипел он себе под нос.
Руни остановился у дверей кухни. Оттуда доносился громкий говор, шум. Затем кто-то начал наигрывать на гитаре популярную песенку. Да там просто-напросто веселились! Руни задрожал от ярости и распахнул дверь. Повара, официанты и те из его телохранителей, которых не забрала полиция, пили и ели, словно они были здесь хозяева. Выпили они уже порядком. На полу валялись бутылки из-под шампанского, вина и пива. Руни увидел, как повар разодрал пополам цыпленка и протянул половину поваренку, тот набросился на цыпленка, как голодная собака. Руни казалось, что это его рвут на куски.
