Андрей Ильин - Криминальный отдел
— Здесь?! В квартире?
— Ну да. В комнате.
— Одна?
— Нет. Она с Севкой. В комнате.
Как в комнате? В соседней с кухней комнате? В двух шагах от него… Всего в двух шагах?! — мгновенно удивился Грибов. Неужели они не догадались спрятать ее понадежней? А просто притащили сюда и потребовали выкуп. И ждали выкуп. Коротая время беспробудной пьянкой. Неужели все так просто? Как и бывает в жизни…
— Так вас пятеро?
— С Севкой? Пятеро.
— Чего вы орете? — сказал из-за спины следователя голос.
— Вот он, Севка, — кивнули мужики на напоминающего габаритами платяной шкаф сообщника.
— А это кто? — удивился Севка.
— Милиция! — представился следователь. — Где девочка?
— Там. В комнате.
— Жива?
— Минуту назад была жива.
— Все. Теперь конец. Доигрались, — обреченно сказал кто-то из впечатанных лицом в стену мужиков. — Говорил, не надо было тащить ее сюда…
— Руки за голову, лицом…
— Ты чего орешь? — удивился Севка и с размаху залепил Грибову звонкую плюху.
Грохнул выстрел. Но почему-то с опозданием на несколько секунд. Почему-то после того, как следователь увидел ослепительную, разлетающуюся искрами вспышку.
— Ходу! — громко крикнул кто-то из мужиков.
Расталкивая друг друга, преступники бросились в прихожую. И на лестницу.
— Стоять! — слабо крикнул пришедший в себя следователь. И на заплетающихся ногах поплелся за ними.
На лестничную площадку из-за приоткрытых дверей выглянули жильцы. И с удивлением увидели заходившего к ним недавно работника жэка. С дымящимся пистолетом в руке.
— Чего это он? — спросил кто-то из них.
— Говорил, жалобу проверять. Говорил — протечка.
— Что, теперь с этим так строго?
— Теперь да…
Следователь доковылял до нижнего этажа и выглянул на улицу. Там было уже пусто.
Он снова поднялся на этаж, в квартиру. И увидел лежащего на полу Севу. Удерживающего безвольно повисшую правую руку.
— Ты чего стреляешься? — возмутился тот.
— Вы арестованы! — ответил следователь и попытался заломить преступнику за спину здоровую руку. Но сил не хватило.
— Заведи руку за спину, — потребовал он.
— Зачем?
— Положено!
— Ладно, — согласился Сева.
— Где девочка?
— Там. В комнате.
— Одна? Или еще кто-нибудь есть?
— Не. Я был последний.
— Сдвинешься с места — убью!
Грибов на всякий случай выставил вперед пистолет и резким ударом ноги открыл дверь.
В комнате стояла тахта. На тахте, на измятых простынях, лицом вниз лежала голая девочка Совсем другая девочка.
— Ты, что ли, последний? — спросила она. — Или еще кто есть?
— Что последний? — не понял следователь.
— То же, что и другие. До тебя… — и раскинула ноги, одновременно присосавшись к горлышку бутылки.
— Ты кто? — спросил Грибов.
— Ну ты, мужик, будешь? Или ты импотент?
— Я? Нет. То есть в этом случае да.
— Тогда я пошла.
Девочка встала и стала искать трусы.
— Вот, — сказала она, — порвали. За трусы тоже придется заплатить.
— Так ты кто? — еще раз спросил Грибов.
— А тебе не все равно?
— А лет тебе сколько?
— Двенадцать.
— Я из милиции, — сказал Грибов.
— О-о! Из милиции. Тогда двадцать четыре.
— А им сколько сказала?
— Пятнадцать.
— Понятно…
Грибов засунул пистолет в кобуру и выглянул из комнаты.
— Вы где ее подцепили?
— Не знаю. Ее Петро привел.
— И что сказал?
— Сказал, что она школьница. И что по бутылке с брата.
— Ну и что? Сбросились?
— Вначале сбросились. А потом выпили.
— А с ней как же?
— С ней? С ней так сговорились. Припугнули, и все.
— Понятно…
Понятно, почему так резво разбегались. Думали, малолетку припугнули. Всей группой.
— Слушай, а зачем ты на меня напал?
— А чего ты орал? И пушкой грозил…
— Ну, тогда я пошла… — сказала вышедшая из комнаты девица — Чао, мальчики. — И игриво махнула ручкой.
— Эй, стой! — крикнул Грибов. — Погоди маленько.
— Зачем?
— Протокол составить.
— Какой протокол? За что протокол, начальник?
— За занятие проституцией.
— Какой проституцией? Я же у них ничего не брала.
— Не брала? — спросил следователь.
— Брала! У всех брала! — подтвердил Сева. — По стакану водки.
Водку к протоколу не подошьешь.
— Когда я у вас то же самое делаю, это называется помощью органам правопорядка, — капризно сказала девица. — А когда не с вами — проституцией.
— Где это «у вас»?
— Сам знаешь, где у вас. В отделении. У вас.
Так, в отделение звонить безнадежно, понял Грибов. Надо сообщать своим.
— Подержи ее тут, — велел он подраненному алкоголику, — я позвонить схожу. Если отпустишь — значит, был с ней в сговоре. И пойдешь по статье «сводничество». Как сутенер. Понял?
— Понял. А если не отпущу?
— Если не отпустишь, оформим все это безобразие как мелкое хулиганство. Пятнадцать суток помашешь метлой. Хотя если бы моя воля…
— Ладно, удержу.
Сева сгреб двадцатичетырехлетнюю малолетку в охапку и запустил ей руку под блузку…
— Ты чего? — возмутилась девица.
— Того. Того самого! Ты мою водку допила?
— Ну допила.
— А я не до… Так что давай… Раз оплачено. А то меня отвлекли…
Следователь Грибов вышел из дома и направился к ближайшему телефону-автомату… В потревоженной голове гудело. На душе было погано, как в не чищенной десять лет выгребной яме.
— Дежурный? — спросил он.
— Дежурный.
— Говорит следователь Грибов. Приезжайте по адресу… Нет. Всего лишь незарегистрированный притон… Нет, случайно. Но все равно, запишите на наш отдел…
Глава 16
— Как же это ты так? — спросил Григорьев.
— Вот так. Я думал, там девочка, а там — «девочка». И «мальчики»…
— И на старуху бывает проруха.
— На старуху, может, и бывает…
Следователи сидели в машине и лениво жевали бутерброды. И холодные, задохнувшиеся в полиэтиленовом мешке пирожки.
— Люська пекла?
— Что пекла?
— Я говорю, пирожки жена пекла?
— Жена. Еще вчера.
— Вот видишь, тебе жена пирожки печет, а ты по притонам ходишь. С малолетними проститутками. Нехорошо получается.
— Кончай издеваться. И так тошно. Пятый день, и хоть бы…
В «бардачке» заверещал мобильный телефон.
— Слушаю, — сказал Грибов, — ладно.
— Кто?
— Дежурный. Говорит, нас генерал ищет. Просил перезвонить.
— Ну так звони.
— Нет, вначале доем. Все равно сказать нечего…
Но доесть не успел. Телефон зазвонил снова.
— Слушаю… — И тут же изменился в лице, ткнул большим пальцем вверх: генерал. Сам звонит! — Да.
Да.
Отрабатывали версии. Я по отцу. Григорьев по связям.
Нет. Пока ничего существенного…
Что?! Когда? Десять минут назад? И точное время? И адрес? А девочка? Когда девочку? Потом? После денег? Все понял. Еду…
— Ну что? Что такое? — нетерпеливо спросил Григорьев.
— Объявился. Объявился, гад! Позвонил родителям. Назначил встречу. Пока мы тут…
— Значит, все-таки объявился…
— Давай ставь мигалку. Нам не позже чем через пятнадцать минут надо быть у генерала.
Григорьев вытащил, налепил на крышу мигалку. Грибов резко разогнал машину, развернул и, включив сирену, выкатился на левую полосу.
Глава 17
Генерал был в кабинете. И был не один.
— Товарищ генерал…
— Молчите! — раздраженно махнул рукой генерал. — Проходите и слушайте.
Напротив генерала навзрыд плакала мать девочки. И молча стоял отец.
— И что дальше? — вежливо спросил генерал.
— Дальше он сказал, что, если будет кто-нибудь еще, если он что-то заметит, он не ручается за ее жизнь. За жизнь дочери. Что это единственная наша возможность…
— И что вы решили? — напряженно спросил генерал.
— Мы ничего не решали. Мы сразу позвонили вам.
— По своему телефону? — быстро спросил Грибов.
— Нет. От соседей. Как вы и просили. И приехали.
— Это правильно сделали, что сразу. Надеюсь, вы понимаете, что теперь продолжать частное расследование бессмысленно? Что теперь придется обращаться за официальной помощью?
— Не понимаю!
— Как то есть…
— Он сказал, что если что-то заметит, то не ручается за ее жизнь.
— Но если мы пустим это дело на самотек, шансов спасти девочку еще меньше…
— Но он сказал, что не ручается за ее жизнь!
— Я разделяю ваше беспокойство. Но попробуйте подумать хладнокровно. Без эмоций. Руководствуясь только здравым смыслом. И логикой.
Передача будет проходить в два этапа. Вначале деньги. Потом заложница. Не сразу. Потом… Понимаете? Где гарантии, что второй этап будет? Что, получив деньги, он не попытается скрыться? Вы понимаете, о чем я говорю?
