Хьелль Ола Даль - Смертельные инвестиции
– Откуда вы знаете?
– Сигур сказал, что кто-то звонил Рейдун перед самым его уходом; звонивший бросил трубку.
Гунарстранна задумчиво прикусил губу.
– Вы знаете, где она жила?
– Да.
– Вы бывали у нее дома?
– Да.
– Ей там нравилось?
– И да и нет… – Она замялась.
– Что ей не нравилось? – быстро спросил Гунарстранна и, видя, что его собеседница молчит, приказал: – Говорите!
– Тип с биноклем.
– Такой пожилой? Сосед из дома напротив? – уточнил инспектор.
– Да. Старый пердун, любитель подглядывать. Она всегда должна была помнить о занавесках… Входя в квартиру, первым делом проверяла, задернуты ли они. – Кристин Соммерстедт замолчала. Задумалась. – По-моему, сначала это ее мучило. Но потом она решила, что не будет обращать на него внимания.
– В каком смысле?
Кристин снова помолчала. Как будто сомневалась, что он ее поймет.
– Выкладывайте, – поторопил он и подмигнул ей.
Кристин Соммерстедт положила ноги на стул и скрестила их. Ногти на ногах она красила красным лаком.
– Возможно, мои слова покажутся вам пустяком, но… старый козел ей ужасно надоел. Просто до смерти… – Она снова замялась, подыскивая нужные слова. – Потом она решила, что не будет портить себе жизнь из-за какого-то засранца… Не станет без конца проверять, достаточно ли плотно задернуты шторы. Пусть себе смотрит. Она решила делать вид, будто его не существует.
– В каком смысле? – снова спросил Гунарстранна.
Кристин пожала плечами:
– Она его игнорировала. Пусть смотрит сколько хочет… пусть хоть лопнет от возбуждения. Она стала часто раздвигать занавески. Провоцировать его. Должно быть, ее поведение сводило его с ума – во всех отношениях. – Она снова задумалась, ушла в себя. – Однажды она увидела, что старик стоит у окна и… – Она опустила голову. – Он стоял у окна и мастурбировал. Тогда Рейдун начала раздеваться… не задернув занавески.
Гунарстранна рассеянно кивнул.
– Это было на прошлой неделе. После он ей позвонил. Угрожал, говорил непристойности.
– И как она это восприняла?
– Что именно?
– Его звонок.
– Только посмеялась.
Гунарстранна озадаченно нахмурился.
– Ну да, посмеялась, – повторила Кристин с дивана. – Старый пердун просто исходил дерьмом. Захлебываясь, лопотал, как он ее изнасилует, разрежет на кусочки… В выражениях он не стеснялся. А она только смеялась. По-моему, между ними началось что-то вроде войны. Рассказывая о нем, она всегда приходила в воинственное настроение. По-моему, то, что там творилось, было… просто ужасно.
– Что значит, по-вашему, «ужасно»?
Кристин всплеснула руками:
– Ну, может, не ужасно, а… дико. Немного странно было слушать последние сводки с фронта… как она воюет со старым козлом!
– И она совсем не боялась?
– Ни капельки.
– Значит, он звонил ей на прошлой неделе?
– Да. Кажется, она говорила со мной в четверг. Вот именно, в четверг. – Гунарстранна встряхнулся. Наконец-то он узнал нечто по-настоящему важное! Он внимательно посмотрел на подругу жертвы. Та раскраснелась, ее карие глаза пылали. – Мы нечасто говорили о нем, – продолжала она. – Рассказывали о том, как мы живем, в общих чертах. Ей не нравилось, что квартирка у нее такая тесная. Хотелось переехать в жилище попросторнее, где она могла бы развернуться. Ну а потом разговор неизбежно скатывался к старому козлу.
Кристин Соммерстедт все больше волновалась. Речь шла не просто о войне с противным стариком. Рейдун постепенно развивалась как личность. Она осознала свое право быть женщиной, одеваться по своему вкусу, не обращая внимания на отвратительного соседа.
– В каком-то смысле она чувствовала себя униженной! – продолжала Кристин. – Униженной потому, что ей не давали жить, как ей хочется.
Гунарстранна кивнул. Он пытался представить длинноногую пышногрудую блондинку, которая нарочно распаляет Арвида Юхансена. Она раздвигает занавески и всю ночь занимается любовью со своим длинноволосым дружком. Слушая Кристин, инспектор испытывал странное чувство. Когда его собеседница замолчала, он с холодной улыбкой спросил:
– Она ведь не получала от происходившего никакого удовольствия? Ей же просто хотелось позлить старика?
Кристин посмотрела на него в упор с нескрываемым разочарованием:
– Мне жаль, что вы так подумали! Нет, получать удовольствие от такого не способен ни один нормальный человек! – Она все больше злилась. Гунарстранна молчал. – Надо мне было держать язык за зубами! – Она не выдержала, вскочила, принялась расхаживать по комнате. Она не притворялась.
Гунарстранна попробовал откинуться на спинку дивана, но провалился в мягкие подушки и поспешно сдвинулся на самый край.
– Успокойтесь, – сказал он, откашлявшись и тяжело вздохнув. – Я спросил, получала ли она удовольствие, распаляя старика, вовсе не для того, чтобы разозлить вас. Вы умная женщина и, по-моему, способны были понять, в чем причина ее поведения. Не дуйтесь на меня! Лучше расскажите, нравилось ли ей на работе.
В глазах Кристин что-то сверкнуло. Искра! Она еле заметно улыбнулась и вздохнула.
– Ну ладно… – Она села.
– У Рейдун был постоянный приятель? – спросил Гунарстранна.
– Если и был, я о нем не знаю. – Инспектор молча ждал продолжения. – Кажется, несколько человек питали к ней слабость, – нехотя продолжала Кристин.
– Но ни о ком конкретном вы не знаете?
Она пожала плечами:
– Нет, никого назвать не могу.
– О других соседях она не рассказывала?
Кристин задумалась.
– Не помню.
– Наверху живет супружеская пара с маленьким ребенком…
– Я о них не слышала.
– Она не рассказывала о соседе, который время от времени помогал ей, когда у нее зимой не заводилась машина?
– К сожалению, нет. – Кристин улыбнулась.
– Ей нравилось на работе? Она ладила с коллегами?
– Ну-у… – Она помолчала. – А вы с ними знакомы?
– Нет.
– Их босс – человек своеобразный.
– Энгельсвикен?
Кристин кивнула.
– Хотя он разменял пятый десяток, ведет себя как двадцатипятилетний мальчишка. Рассекает в открытой спортивной машине, обожает шелковые костюмы и темные очки. Меня в упор не видит. Часто сквернословит, любит жаргонные словечки. По-моему, он вообразил себя таким эксцентричным миллионером, а сам похож на толстого переростка, зацикленного на сиськах и задницах. Пальцы у него короткие и толстые… кажется, что во рту все сорок восемь зубов! – Кристин передернуло от омерзения. Гунарстранна понял, что она не притворяется. – Его жена – личность прямо противоположная. Холеная, рафинированная дамочка. И при этом добродетельная, как сказочная героиня. Просто удивительно, что она в нем нашла!
– Удивительно?
Его собеседница не спешила с ответом.
– На самом деле я не думаю, что она так уж счастлива, – тихо сказала она, глядя куда-то в пространство. Гунарстранна молчал, не торопил ее. – Соне здорово достается… наверное, непросто разгребать грязь за таким подонком и еще делать вид, что у них все хорошо.
– Она не пробовала развестись? – спросил Гунарстранна и, заметив выражение ее лица, добавил: – Может быть, они остаются вместе ради детей?
– Не знаю. По-моему, детей у них нет… И как-то трудно представить, что Соня Хагер бросит свой роскошный дом. Или переедет куда-нибудь в провинцию. Или… – Она широко улыбнулась. – Откровенно говоря, не знаю, как она его терпит. Спросите лучше ее саму.
Гунарстранна не мог усидеть на месте. Настала его очередь встать и мерить комнату шагами.
– Что вы можете сказать о менеджере по финансам?
– Двинулся на охоте и здоровом образе жизни.
– Двинулся?
Кристин кивнула.
– У него на крыше такой закрытый багажник – знаете, для лыж. Но он возит в нем ружье. Постоянно, круглый год.
Гунарстранна нахмурился.
– Правда-правда! Он сам мне показывал. Наверное, хотел произвести на меня впечатление. Он такой. Поигрывает мускулами и хвастается, что спит под открытым небом. Говорил, что по ночам ездит в лес и стреляет там зайцев и прочую дичь. Любит распространяться, как легко доставать кишки из убитых животных.
– Потрошить.
– Что?
– Когда из животных вынимают кишки, это называется «потрошить», – негромко и немного рассеянно уточнил Гунарстранна. – Говорите, он любит этим заниматься?
– Ему нравится, когда девушки, слушая его, сжимаются от страха. Тогда он кладет им на плечи свою грубую руку и дает пощупать мускулы. – Она презрительно фыркнула.
– Вы видели его ружье?
– Один раз. Но все знают, что Брегор повсюду разъезжает с ружьем на крыше.
– Какое у него ружье?
– Не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в оружии.
– Ну, сколько у него стволов – один или два?
– Два. – Видя, что инспектор молчит, Кристин кивнула и повторила: – Два.
Гунарстранна почесал подбородок и буркнул:
– Ружье на крыше…
