Лоуренс Гоуф - Случайные смерти
Глава 10
Уму непостижимо, что могут сотворить с девичьим лицом баночка белой сметаноподобной жидкости и пачка салфеток. Когда Лулу вышла из душа, менее чем через полчаса после ограбления века, ее бледная плоть снова казалась белесым паром, едва ли плотнее сгустившегося тумана, а волосы серебристо мерцали наподобие сахарной ваты.
Только в ложбинке шеи, там, где Фрэнк облобызал ее слишком пылко, темнело пятнышко.
Она поймала его взгляд и сказала:
— У меня быстро образуются синяки, да?
Фрэнк кивнул. Он ощущал золотой «Ролекс» на запястье; тяжесть часов слегка тянула его к земле.
Лулу вытерлась и влезла в комбинезон из лайкры глубокого синего цвета, усыпанный массой блестящих золотистых пятиконечных звездочек. Повернулась спиной к Фрэнку и подобрала волосы.
— Застегни молнию.
Фрэнк сделал, что ему велели.
Лулу обернулась к нему. Взяла за руки и заглянула в глаза.
— Ты сердишься на меня?
Фрэнк пожал плечами:
— Не то чтобы сержусь.
— Я импульсивная натура, Фрэнк. Но я всегда готова учиться на своих ошибках. Скажи, что я, по-твоему, сделала неправильно. Давай все обсудим, чтоб не было недомолвок.
Фрэнк сказал:
— Никогда не гадь на собственном дворе.
У Лулу расширились глаза. Она поднесла руку ко рту. Изображает глубокое потрясение. А может, не притворяется?
— Прости, пожалуйста!
Фрэнк объяснил:
— Ювелирных магазинов в городе пруд пруди. Не слишком умно было выбирать тот, что по соседству. А вдруг малый наговорится с полицейскими и решит прогуляться до отеля, опрокинуть стаканчик в баре, расслабиться?
— Он скорее всего пойдет в бар на Джорджия-стрит, это ближе и дешевле.
— Дело не в этом. Он мог зайти пообедать. Или положить деньги на счет в банке, который в холле.
Лулу покачала головой:
— Нет, все дела он делает у себя. Гораздо безопаснее, не нужно рисковать, ходить поздно по улицам.
Фрэнк потер челюсть.
— Мы словно на разных волнах вещаем. Вот что я пытаюсь тебе втолковать: Векслер слишком близко. Как сосед. В любую минуту можно налететь. И что потом?
— Скажи. — Лулу отпустила руки Фрэнка. Просто дуется или собралась как следует поплакать?
У окна стояло лиловое кресло на колесиках. Фрэнк уселся в него и взгромоздил ноги на подоконник.
— Вероятно, он дойдет до ближайшего телефона и вызовет полицию. А полицейские арестуют нас и посадят в кутузку.
— Сначала пусть поймают.
— Не думаю, что это будет сложно. Ты что, полагаешь, они пошлют уведомление? «Привет, у нас ордер, скоро будем». По-твоему, это так происходит, да, они звонят, дают тебе время прибрать квартиру?
Лулу сказала:
— Пожалуйста, без сарказма. Это подло и нечестно.
— Что происходит, — продолжал Фрэнк, — а вот что: дверь вылетает к черту, и вдруг в комнате полным-полно легавых, которые наставили на тебя свои пушки. И крышка. Игра окончена.
Он бросил взгляд в окно. Интересно, сколько преступлений происходит в эту самую минуту. Не только крупных, вроде вооруженного ограбления, но и совсем крохотных: скажем, прихватили ручку из конторы или десять минут рабочего времени к обеду. Сотни тысяч людей, сотни тысяч прохиндеев. В эту истину он верил, на ней стоял. Все воры. Все.
Фрэнк оторвал фильтр у сигареты, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.
— Знаешь, что будет потом, когда они заведут на нас дело, смажут пальчики чернилами, велят не улыбаться и сфотографируют?
— Нет, Фрэнк. Что будет потом?
— Роджер потратит часть денег, заработанных наркотиками, на адвоката и возьмет тебя на поруки.
— Подумаешь, как страшно.
Фрэнк сказал:
— Ты плохо слушала. Я сказал, Роджер возьмет тебя на поруки. Но уж никак не меня.
— Тебя тоже.
— Может, ты и правда так думаешь, но ты ошибаешься. Он оставит меня гнить в камере и сделает это по двум причинам. Во-первых, он будет думать, что это я виноват.
Лулу сказала:
— Я объясню ему, что произошло. Что это была моя идея, а не твоя.
— Он тебе не поверит. И я бы не стал его упрекать.
В коридоре послышался шум. Крики. Захлопнулась дверь. Фрэнк увидел, как Лулу напряглась, как в ее глазах промелькнул страх.
— Во-вторых, Роджер решил бы, что, если он внесет залог и за меня, я смоюсь из города, а он останется с носом, потеряет свои пять штук или сколько там. Значит, я проторчал бы за решеткой до суда, разве только Ньют сжалился бы, что весьма сомнительно.
— А сколько это, до суда? — Полгода, если повезет.
— Полгода — ты пропустишь Рождество!
Фрэнк сказал:
— С моим послужным списком я пропущу не одно Рождество. Ты была в гриме, а меня Векслер выловит на опознании, как проспиртованную вишню из пломбира с фруктами.
— Ты хороший человек. Фрэнк.
— А?
— Такой терпеливый. — Она улыбнулась. Прозрачные зубы, десны светло-розовые, как жевательная резинка. — Боюсь, я поступила довольно безответственно. В следующий раз мы все провернем, как надо. Осмотрим место и всякое такое.
— Никаких следующих разов. — Фрэнк расплющил окурок в пепельнице для пущего эффекта.
Лулу уселась к нему на колени, прижалась, обвила руками.
— Мне так понравилось, как ты двинул ему в нос. Словно это самое плевое дело. Ты был такой небрежный, такой расслабленный.
— Подбородок, — сказал Фрэнк. — Я ударил его в подбородок.
— Он вырубился еще на ногах, правда? Я видела, как у него глаза закатились. До чего странно, должно быть, когда тебя двинут так, что теряешь сознание.
Фрэнк сказал:
— А вдруг он стукнулся головой об пол и повредил мозг и теперь не сможет нормально говорить, будет мычать или еще что? Вдруг я убил беднягу? Хороша шуточка, а — двадцать пять лет в тюряге за кражу часов?
— Боже мой, и они ведь отберут их у тебя, да?
Фрэнк сказал:
— Давным-давно, еще совсем мальчишкой, я недолгое время был профессиональным боксером.
— Как тебя звали?
— Меня звали Фрэнк Дикки.
— Дикий!
Всего лишь догадка, но она попала в точку. Фрэнк вздрогнул:
— Да, когда-то меня называли именно так.
Лулу возбужденно запрыгала на его коленях.
— Что случилось? Расскажи!
— Я провел восемь боев. Первые пять раз мои противники отправлялись в нокаут на первой же минуте первого раунда, после первого моего удара.
— Ты меня дуришь!
— Первый удар. Правой наотмашь. Бац! — Фрэнк продемонстрировал свою манеру. — Пять боев, а потом мой контракт перекупил парень по имени Херб Мунш. Решил, что сделал ценное приобретение. Он потратился на меня, платил за спарринг-партнеров, за мясо. Следующие два поединка прошли с таким же результатом. Первый раунд, первый удар. Бац! И они в отрубе.
— А по телику тебя показывали?
— Херб потянул кое-какие ниточки и устроил мне схватку на TSN. Если бы я выиграл, бой показали бы по всей стране.
— С ума сойти!
— Для решающего сражения Херб купил мне новую экипировку. Зеленые трусы с белыми полосами и подходящую обувку, белую с зелеными шнурками.
— Ты, наверное, был неотразим. Женщины небось так и липли.
Фрэнк покачал головой.
— Херб их близко не подпускал.
— Молодец Херб.
Фрэнк улыбнулся воспоминанию. Иные женщины были куда хитрее Херба, как выяснилось.
— Что смешного?
Фрэнк сказал:
— Начинается бой, и я тут же понимаю, что влип. Я пускаю против него весь свой арсенал, но не могу пробиться сквозь его защиту. Он тем временем просто ждет, пока я выдохнусь. Толпа свистит и забрасывает нас всякой дрянью. Я взбешен, смущен. На пятой секунде четвертого раунда я изготавливаюсь для удара, получаю справа по корпусу и падаю без чувств. Все.
— Что? Ты проиграл, ты дал ему побить тебя?
Фрэнк сказал:
— Я слишком медленно двигался. Я был сильный, но недостаточно быстрый для профи. Ты интересовалась, что испытываешь, получив нокаут. Что я видел — звезды, стайку птичек, которая кружит надо мной, насвистывая фьюить-фьюить? Ничего, пустое место. Я пробыл в беспамятстве минуты три. Толпа озверела. Многие ставили на меня и теперь психанули. Но это были сложности Херба, не мои. Меня всю ночь продержали в больнице. Думали, что сломана челюсть. Исследовали так и этак. На следующий день Херб заезжает за мной и везет обедать в шикарный ресторан. Пока мы едим, он рассказывает, рефери досчитал до десяти, я лежу труп трупом, он выскочил на ринг с пушкой в руке. Он потерял на мне пятьдесят штук и был вне себя от ярости. Решил, что я нарочно поддался. Если бы оказалось, что я прикидываюсь, он бы пристрелил меня тут же, на глазах у всех. — Фрэнк пожал плечами. — И все.
— Конец твоей карьеры.
— Да. Несколько лет я работал вышибалой, справлялся, потому что со мной старались не связываться из-за моих габаритов, обычно хватало одного удара. У меня по-прежнему получался старый фокус — если мне приходилось кому-то вмазать, он вырубался. Но челюсть, она только с виду нормальная, а так все равно что стекло.
