Николай Леонов - Беспредел
По лицу Васильева генерал сразу понял: у бывшего заместителя неприятности, но виду не подавал и с вопросами не лез. В службе безопасности не поощрялись тесные отношения между сотрудниками разных управлений. И красноречивый взгляд Васильева на телефон лишний раз это доказывал. В конторе никто не знал, прослушиваются кабинеты или нет. Конечно, кое-кто знал, но даже начальник управления и его заместитель были не в курсе. А обратиться с подобным вопросом к Председателю никому и в голову не приходило. К тому же можно было запросто нарваться на встречный вопрос: “А вам есть что скрывать?” Кулагину порой хотелось устроить скандал и заявить: “Да, и очень многое. К примеру, я хочу с приятелем обсудить свои взаимоотношения с тещей и не желаю, чтобы кто-то это слышал, а затем печатал на бланке с красной полосой и вкладывал в мое личное дело”.
Но год шел за годом, положение не менялось, известно лишь, что существует клан неприкасаемых, но кто в него входит, оставалось тайной.
Генерал Кулагин на даче Председателя водку не пил, и потому был лишь обыкновенным чиновником.
При предыдущем Председателе хотели высоким окладом перетащить в контору из МВД Гурова. Даже пригласили для предварительного разговора, но полковник, беседовавший с Гуровым, имел неосторожность указать на телефон и скривиться, как бы дружески предупреждая. На что Гуров мгновенно отреагировал:
— Скажите, коллега, а правда, что жена первого вице во сне храпит?
— Откуда же мне знать? — растерялся полковник.
— Ладно, скромник, вся Москва говорит, а ему и знать неоткуда. У меня тут был роман-экспресс с одной из высокопоставленных. Я уже решил было, что обустроился, сам знаешь, на полковничье жалованье не разбежишься. И девка недурная, но у нее оказались ноги холодные, а я этого черт как не люблю.
Но тут сыщик явно перегнул палку. Когда запись дали прослушать людям, хорошо знающим Гурова, они лишь посмеялись: голову он вам морочил, уважаемые. Лев Иванович в подобном тоне вообще не разговаривает. Тем более о женщинах, да еще с посторонними людьми.
Мудрые контрразведчики не знали, что Гуров умышленно “перегнул палку” и вышел от разочарованного и испуганного “вербовщика”, весело насвистывая. Явившись к Орлову, он в красках рассказал о происшедшем, заявив, что ничего не имеет против коллег, но он милицейский сыщик и менять эту чертову работу на иное не согласен. А после столь “откровенного” разговора ФСБ станет обходить его стороной и глупых предложений делать не станет.
Генерал Кулагин вспомнил давнишнюю историю, подмигнул полковнику и строго сказал:
— Семен Фролович, вы служите у генерала Рыгалина, а я сейчас занят, прошу извинить, — и жестом показал, чтобы полковник подождал его в коридоре.
* * *Генерал и полковник обедали в скромном частном кафе. Васильев все мялся, не решаясь начать разговор. Кулагин отодвинул тарелку, взял чашку кофе, сказал:
— Семен, не дури и выкладывай. Ты меня не один год знаешь, дальше информация не пойдет.
— Не знаю, как сказать, — Васильев замялся.
— Прямо и по-русски.
— Рыгалин не знает, где содержится посол Азербайджана, но ведет непонятную игру. Он беседовал сегодня со мной больше часа, я понял, что семью похитили не наши, не уголовники, а некие солдаты, воевавшие в Афганистане и Чечне. Под нашей эгидой, так сказать. Они войсковые разведчики, люди опытные, сильные, далеки от политики. Костылев погиб, потому что излишне доверился. Агент, судя по всему, решил весь выкуп положить в собственный карман. Захватчики требуют выкуп, но сейчас они его не получат, так как действуют слишком мягко. Посол имеет в Баку много недругов, в нашей элите единого отношения к вопросу не существует. Пока не прольется кровь, не завопят газеты и телевидение, дело с мертвой точки не сдвинется. Мне предложено встретиться с уголовным авторитетом, передать номер телефона конспиративной квартиры. А зачем и что будет дальше — не знаю. Существует заявление Президента, но генерал-полковник — мой непосредственный начальник. Если я, нарушая его приказ, толкнусь в Администрацию Президента, меня схарчат на первом же пороге.
— Когда ты должен встретиться с уголовником? — спросил Кулагин.
— Сегодня вечером. Время, место, имя человека мне сообщат позже, — ответил полковник, облегченно вздохнул.
Кулагин понял, Васильев врет, ему не хватило смелости, но генерал не осуждал подчиненного, который и без того подставился максимально. А человек хочет жить, и у него семья. И главное он сообщил.
— Я тебя выведу из этой истории, тень на ботинки не упадет. Стоит тебе встретиться с авторитетом, как в драку ввяжется уголовный розыск. У них среди криминала каждый третий на крючке. Информация от тебя ушла спокойно, а уж как ею распорядятся уголовники, как она попадет в ментовку, никто и никогда не узнает, — Кулагин увидел на лице полковника облегчение, тоже улыбнулся. — Только, Семен, кличку авторитета ты мне сообщи.
Глава пятая
Генерал Орлов выслушал Кулагина, снял телефонную трубку, набрал номер, соединился с Крячко.
— Станислав, всем делаем отбой, всех оперативников ко мне. Гурова в первую очередь. Как понял?
— Нормально. Выполняю, — ответил Станислав.
Орлов соединился с начальником МУРа.
— Толя, здравствуй, Орлов говорит. Ты помнишь, что у меня дело на контроле в верхах?
— Помню, Петр Николаевич, удивлен, что не беспокоишь.
— Рад, что положение твое облегчил, к девятнадцати часам собери для меня десяток бойцов. Не хороших сыщиков, а бойцов. Бывших спортсменов, стрелков, хулиганов.
— Последнего навалом, Петр Николаевич.
— Обеспечь транспорт. Пусть парни проверят оружие, бронежилеты, запасутся едой, кофе и терпением. Спасибо, — Орлов положил трубку, взглянул на Кулагина.
— Вы вроде бы ждали, Петр Николаевич? — спросил контрразведчик.
— Паша, родной мой, я жду и предполагаю сутками, а знаю крайне редко. Так что твоей информации цены нет. И не бери в голову дурные мысли о чести флага и прочее. Мы под одним флагом — российским. А подлецы и предатели, к сожалению, есть везде. И в нашем хозяйстве их не меньше, если не больше, чем у вас. Люди объединяются не по цвету погон, а по своему нутру, гнилые по одну сторону, приличные — по другую.
— Знаю, а все равно противно, — махнул рукой Кулагин.
— Мы же говновозы, и от нас не может пахнуть розами, — усмехнулся Орлов.
— Я напрасно напоминаю, однако не удержусь. Вы, Петр Николаевич, моего парня уберегите, двиньте легенду, откуда дровишки.
— Непременно. Сохранность источника — главная заповедь розыскника. Спи спокойно. Выведем твоего.
Кулагин уехал. Начали подтягиваться оперативники. Первыми прибыли Нестеренко с Котовым. Валентин рассказал, что поутру уже выпил с участковым, обругали футбол и всех пархатых, стали лучшими друзьями. Нестеренко выбрал момент, поинтересовался, где отставнику за недорого квартиру снять. Участковый ответил, мол, кто сдает, так сдал еще по весне. А богатенькие и депутаты, коих в тех домах много, поставили стальные двери и только бойницы не проделали, готовы к обороне. На том разговор и затух. Но Валентин считает, перспектива имеется, так как после второго пузырька участковый предложил через день приехать, может, что появится.
— Местные оперативники по улице прогуливались, но вели себя некачественно, пассивно, — коротко сообщил Котов.
Орлов всех терпеливо выслушал, затем рассказал о визите генерала Кулагина.
— В каком доме и квартире живут и как к ним подойти? — философски изрек Котов.
— Сын пустыни, ты ничего не понял? — возмутился Нестеренко. — Зачем безопасность устанавливает связь с авторитетами?
— Я это понял, когда тебя из школы выгнали за бестолковость, — огрызнулся Котов. — Хотя извини, у нас никого ниоткуда за дурость не выгоняли. Ты же до полковника дослужился.
— Идите, отдыхайте, сбегайте в столовую, — сказал Орлов. — Лева, задержись.
Гуров сел на свой стул, закинул нога на ногу, взглянул на друга отчужденно.
— Как тебя понять? — сухо спросил Орлов.
— Простите, Петр Николаевич, как вас прикажете понимать? — Гуров подвинул к себе массивную пепельницу, которой никогда не пользовался, достал сигареты и закурил.
Орлов размышлял несколько секунд, болезненно поморщившись, спросил:
— Ты считаешь, я не должен был звонить в МУР?
— Смотря какие цели вы преследуете, господин генерал.
— Прекрати кривляться! — Орлов шарахнул кулаком по столу. — Изволь разговаривать нормально.
— Я не понимаю тебя, Петр. Не понимаю, — Гуров развел руками. — Никакой хитрости в твоем поступке не усматриваю. А умышленно предупреждать уголовников о нашей готовности считаю глупостью, на какую ты не способен. Так что, извини, не понимаю.
