Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)
После того как Зайченко, взревев всеми лошадиными силами «Баварских моторных заводов», умчался делать для фирмы очередной миллион, Владимир Александрович вновь побеседовал с Корзуном, потом провел почти час в бытовке грузчиков, несколько раз прошелся до второго корпуса и обратно, остановившись в конце концов посреди двора.
Завтра должен был вернуться Кожин, но уже сейчас Владимир Александрович был уверен, что вычислил негодяя. Оставался сущий пустяк – заставить его признаться…
Глава пятая
Я прошу вас замолчать и говорить то, что случилось, а не то, что было…
М. ЗощенкоНаступивший день начался со лжи.
– Да что ты, Леночка, что ты! Он только вот час назад звонил из Таллинна… – Денис приглашающе махнул Виноградову, ловко придавил пальцем кнопку телефонной трубки, отключаясь от собеседницы, и пояснил:
– Жена шефа… Уже достала!
После чего вернулся к прерванному разговору:
– Да нет! Не накручивай ты сама себя! Первый раз, что ли?.. Да я сам к тебе на Юго-Запад прозвониться не могу по полчаса!.. Ну что ты все – интуиция, сердце! Смотри, накаркаешь… Хорошо! Понял я, понял! Если позвонит – передам… И охране оставлю информацию… Все! Пока!
– Но она же не дура, – уже почти спокойно прокомментировал услышанное Виноградовым Денис. – Бабы – они чуют всё, как кошки…
– Ничего?
– Абсолютно… Просто сумасшедший дом: все разыскивают Маренича, всем он нужен… Мейеры телефон оборвали, завтра шведы… За кредит по бензину надо рассчитываться. Да вообще куча всего!
– А что сделано?
– Ты меня спрашиваешь?
– Ладно-ладно… Сам уточню. Извини.
– A-а… Ерунда! Знаешь, хорошо бы… Может, шеф сейчас загудел у какой-нибудь суки драной, блин, кувыркается там с ней… Болт на все забил! А мы суетимся?
– Это уже было. «Шведская спичка», рассказ такой – не читал?
– Не помню…
– Классика. То ли Чехов, то ли еще кто-то… Да не в этом дело.
– А в чем? – вздохнул Зайченко.
– Мы же это тоже отрабатываем. Но вряд ли тут то, о чем ты говоришь. Ты сам его лучше знаешь… Похоже на Виктора?
– Нет.
– Вот и я думаю… Кожин здесь?
– Здесь! – оживился Денис. – Все – как ты просил…
– Да ну?
– Точно! Прямо с поезда – сюда. В офис. Сидит один в комнате… Мать честная!
– Что такое?
– Уже десять? Ты прямо сейчас к нему?
– He-а… Пусть еще «погреется».
– А можно я… поприсутствую? А? – В глазах Зайченко забегали злые искорки. – Ты уверен, что он расколется?
– Посмотрим, – пожал плечами Виноградов. – Попробуем… А насчет тебя – нет! Я, знаешь, и секса группового не любитель, а тут…
– Ладно. Не спорю… А то Корзун все в бой рвался – вывести в лес, яму выкопать!
– Это грубо. И, как говорили в одной книжке, «не по-европейски». Тем более что при таком раскладе я, например, признался бы даже в изнасиловании шиловского попугая… Толку. Как он ведет себя?
– Ну – как… Поесть попросил, пару раз в сортир рвался… Все меня или шефа хочет увидеть. Но «быки» – строго по инструкции, никаких разговоров!
– Пишет?
– Да чего-то там такое…
– Ничего, пусть пока старается! В туалете-то за ним смотрели?
Денис злорадно улыбнулся:
– А они его не пустили. Чтоб терпел – привыкал!
– Мудаки! – побелел Виноградов. – Ублюдки! На хрен! И «быки» эти долбаные, и ты сам! Тебя кто этому учил? Я? Профессор?
– Са-аныч!
– Я тебе что говорил, а? Что? – Капитан был настолько взбешен, что Зайченко на миг пожалел, что охранники далеко и не услышат, если вдруг…
– Ты успокойся, Саныч!
– Я тебя, сука, чему учил? Если человек – говно, накажи его! Разори! Убей, в конце концов! Но не унижай! Не у-ни-жай, понял?
– Я понял, Володя… Понял!
– Пошел ты…
Виноградов подхватил сумку и вышел, громко хлопнув дверью.
…Кожин стремительно поднялся навстречу Владимиру Александровичу:
– А где Виктор?
– Иди… Отлей! – Борис Иванович не решился подать капитану руку, поэтому Виноградов, не глядя на него, обошел стол и уселся спиной к окну. – Я приказал – там пустят.
Глядя в спину измученного ожиданием коммерсанта, Виноградов досадливо поморщился – игра получалась грязная. Не по-джентльменски. Существовали вещи, которые он не позволял себе даже в щенячий период милицейской карьеры, а уж тем более после всего… Пропадал азарт охотника, кураж – ему теперь было просто жалко этого несчастного, запуганного и униженного мужика, что, безусловно, мешало работе.
В принципе, на оперативном жаргоне это называлось «подогрев» – подозреваемого приглашали в отделение, мурыжили час, два, три в коридоре, не объясняя причины и отделываясь поначалу вежливыми, а затем все более резкими репликами, иногда подсаживали кого-нибудь из своих. Мимо проводили скованных наручниками бандитов, носили коробки и ящики с конфискатом, – и когда бедняга, перебрав в уме все свои мыслимые и немыслимые прегрешения, осознавал собственное ничтожество по сравнению с колоссальным аппаратом государственного подавления, холодным, равнодушным и беспощадным, вот тогда за него и принимались всерьез.
Срабатывал этот старый как мир милицейский прием отнюдь не всегда – человек искушенный, прошедший, скажем, тюремные «университеты», на такую дешевку не ловился, но…
Виноградов пролистал пачку исписанных Кожиным листков – отчеты об истраченных за год суммах. Представительские командировочные… По указанию Владимира Александровича коммерсанта «озадачили» – попросили подробно расписать, куда девались выдававшиеся ему деньги, и деньги, по меркам простого милицейского капитана, немалые. Владимир Александрович наметанным глазом бывшего обэхаэсника, «бэха», с ходу усек пару скользких и явно ловимых позиций… Да-а, нечестен, неискренен был перед фирмой господин Кожин. Приворовывал помаленьку… Одних этих бумажек было бы достаточно для того, чтобы под зад коленкой, без выходного пособия…
– Ты будешь мной заниматься? Да? – Борис Иванович покончил с физиологией, собрался и, суда по всегдашней наглой улыбочке, выбрал линию поведения.
Жалости к нему у Виноградова больше не было.
– А шеф не придет? – Лицо Кожина выражало искреннее облегчение интеллигентного человека, с тем чтобы вместе – ну вы же понимаете! – разрешить возникшее недоразумение.
Владимир Александрович молча покачал головой.
– Жа-аль… Тут, видишь ли, Володя, такая ситуация… Некоторые расходы, как бы сказать, ну… В общем, Маренич в курсе – туда, сюда, и я не знаю, все ли тебе можно говорить, как сотруднику, так сказать, органов…
Обычно разговорчивый, Виноградов молчал, и это выводило собеседника из себя.
– Ну хорошо. Хорошо! Грешен! Но это наши с Виктором дела, личные! Понял? Я ему все объясню. И верну! При наших с ним отношениях эти – ну сколько? Двадцать? Тридцать тысяч? – тьфу, ерунда! Он бы и так дал… А насчет договора с «Гортрубопроводом» – там все чисто, пусть не думает, это Зайченко с Орловым договорились, чтоб меня подставить! Посмотри, Володя, посмотри – я написал…
Кожин торопливо вытянул из стопки один из листков и сунул его почти под нос Виноградову.
– Вот! Сам смотри!
Владимир Александрович аккуратно поправил растрепавшуюся стопку. Положил сверху протянутую коммерсантом страницу. Еще раз медленно подровнял бумажные края. После чего двумя длинными движениями крест-накрест разорвал исписанные листки.
– Ты что? – опешил Кожин.
Виноградов брезгливо отправил отчеты в корзину.
– Видишь ли, Боря… – капитан заговорил медленно и задумчиво, обращаясь, казалось, в первую очередь к самому себе. – У меня сейчас очень тяжелое положение… Вот к примеру! Приводят ко мне в ментовку очередного жулика – вроде тебя.
– Саныч!
– Заткнись. Не перебивай… Я его, само собой, колю, как у нас говорят, по самую жопу, пардон за грубое слово. И вопрос не в том, скажет он правду или нет, вопрос в том, когда и как это произойдет. То есть… Имеется два варианта. Первый. Клиент – дурак полный, упертый до невозможности. Каждый раз его приходится за уши тянуть, прижимать со всех сторон… Так на такого и времени, и нервов угробишь уйму, а значит – что? И отдача соответственная! Он мне жизнь осложняет – и я ему ее же, по максимуму. Тут масса нюансов: и операм в тюрьму позвонить можно, и судье намекнуть… Да мало ли чего!
Кожин слушал молча, и Виноградову это нравилось. Он почувствовал – возвращается уже полузабытый, терпкий вкус оперативной работы.
– Но есть и второй вариант. Более распространенный… Ведь в конечном итоге весь наш уголовный процесс – это сделка. Ты мне – расклад на себя, я тебе – подписку о невыезде вместо ареста. Ты мне своих подельников, я тебе – хорошую камеру и лишнюю передачку от жены. Ты мне пару новых эпизодов, а я в ответ – приговорчик по минимуму, «ниже низшего»… А?
