Лучший исторический детектив – 2 - Балашов Александр
Чувствую, что не много остаётся мне времени. Пора!
При других обстоятельствах и другом стечении времени из меня вышел бы хороший рассказчик былин, но не теперь.
Известные события 14 декабря 1825 года не забыты и доныне. Это даёт некоторое утешение, что и в будущем об этом будут помнить.
Я был членом Южного Тайного общества, с которого всё началось. Существовало ещё и Северное Тайное общество. Идеи и помыслы наши были высоки, каковыми остались и до сего дня. Мы видели Россию свободною от всякого гнёта и угнетения. В своём стремлении мы хотели переступить через несколько поколений, чтобы стать высокоразвитой страной со свободолюбивым духом, где процветали бы наука, культура. Наше Тайное общество владело великим богатством, которое желали получить многие. Ведь владея им, любой бы владел всем миром.
После восстания на Сенатской площади, все мы — члены Тайного общества, стали узниками. Меня арестовали 19 декабря и поместили в Выборгскую крепость. После неё я попал в Петропавловскую крепость. Это были страшные времена. Мученическая жизнь, страшные условия и допросы. Я не хотел жить и даже пытался покончить жизнь самоубийством. По чистой случайности остался жив. За этот проступок прошу прощения у Бога до сего дня. Тогда я ещё не знал, что меня ожидают куда более страшные испытания, чем тюрьма и допросы. Все держались на допросах прекрасно. Никто не выдал тайну нашего общества, поэтому о ней нигде в истории сказано не будет, кроме моего письма, которое сейчас пишу. Но это было желание всего общества, и я его выполняю.
Наше Тайное общество владело ценным архивом, бумагами, свитками ордена тамплиеров. Те сведения, что там содержатся, перевернут любое государство, даже мир. О том, как эти свитки попали в Россию, не должно быть никаких недомолвок. Сам Наполеон владел этим архивом, пока не пошёл на Москву. Не доверяя никому, архив ордена тамплиеров он возил с собой. Но его предали. В России эти ценные документы у него были выкрадены, и Наполеон остался безоружным. Без них он был как без рук, а с ними — владел бы всем миром. Но видно Богу было угодно, чтобы свитки тамплиеров остались на нашей земле, в России. Чудом эти бумаги оказались у Владимира Федосеевича Раевского во время похода 1812–1813 годов. Изучив их основательно, Раевский, как человек высоких стремлений и благородной души, не стал действовать в одиночку. Свои идеи он стал распространять среди людей благородных на юге. А затем в Петербурге возникло Тайное общество «Союз Спасения», само название которого вдохновляло вступивших в ряды. Цели общества были благородными — освобождение крестьян от крепостной зависимости, а позже свержение самодержавия. Для того, чтобы воплотить в жизнь записанное в свитках, нужно было изменить весь наш строй, уклад и образ жизни.
Через два года в общество проникли неверные люди и «Союз Спасения» распался. Но из него образовалось новое общество «Союз Благоденствия», ставившее перед собой цель — свержение монархии и учреждение республики. Члены общества двигались в правильном направлении, беря пример с Франции. Наполеон владел сокровищем в одиночку, мы же решили действовать иначе. Мы расширили своё влияние на благородные умы общества, от колеблющихся членов общества мы освободились. Так, в 1821 году возникло «Южное тайное общество», в котором я и оказался, будучи привлечён благородной идеей расцвета моего государства, а осенью 1822 года — «Северное тайное общество». На протяжении десятилетия своего существования, общество сталкивалось с доносчиками и предателями. Сделав из этого глубокомысленные выводы, мы пошли на хитрость, дабы сохранить истину общества. «Северное» и «Южное» общество были лишь прикрытием для настоящего Тайного общества. Если снова в наши ряды попадёт доносчик, он будет знать лишь о «Северном» и «Южном» обществе и не больше того. Наше истинное Тайное общество существовало внутри этих двух. Таким образом, мы пытались охранить себя. Что-то вроде «шкатулки в шкатулке». Истинное Тайное общество именовалось «Гиперборея», а мы, особо посвящённые в планы общества, именовались гиперборейцами. Не буду разбирать события давно прошедших лет. Но в декабре 1825 года нас предали, и мы не устояли.
Николаю I донесли о нашем обществе и имевшихся у нас архивах. Император хотел получить свитки и документы тамплиеров, коими владел наш Тайный союз «Гиперборея». Он поставил нас в невыносимые условия, мучая допросами. Об архивах на допросах никто не спрашивал, но выведывали об этом в камерах, куда нас поместили. Все, посвящённые в тайну члены общества, вынесли это испытание. Пятеро были стойкими до конца. «Душегубу» не удалось узнать о спрятанных документах. Но цель его была ясна нам. Он хотел сломить наше общество.
Нас судили. Я отнесён был ко II-му разряду осуждённых. Приговорён к вечной каторге. В ночь с 9-го на 10-е декабря 1826 года я был отправлен в Читинский острог в кандалах. Многие знатные и благородные люди состоявшие в рядах «Гипербореи» не были взяты под арест и осуждены. Но и их жизнь находилась в опасности. Император был зол, не узнав от нас об архивах тамплиеров. Владеть информацией вечности, владеть правдой и истиной ему не суждено было. Мы страдали, но знали за что и были спокойны за документы, потому, что они были с нами в Сибири! Николай I даже догадаться об этом не мог. Он искал архив и в Петербурге и в Москве, но найти их ему не удалось. III-е отделение под начальством Бенкендорфа рыскало по всей России в поисках архива, а мы лишь улыбались им из Сибири.
Дело в том, что Мария Волконская привезла архив в Сибирь в своём клавикорде. Члены общества, находящиеся на свободе действовали молниеносно. Рисковать было нельзя, поэтому архив последовал вслед за нами, осуждёнными на вечную каторгу. Долгое время он так и хранился — в клавикорде, переезжая с места на место.
Позже нас поместили в Петровскую тюрьму, где мы имели некоторую свободу (если не считать, что тюрьма наша была без окон, то в остальном всё было прекрасно). Пробыв там многое время, некоторые из нас должны были освободиться и перейти на поселение. Это и был решающий момент в нашем обществе. Пока мы были все вместе, мы обсуждали дальнейший план сохранности архива. Много было выдвинуто предложений, но сошлись на одном. Каждый из нас уходил на поселение в Сибири в особо отведённое место. Николай I позаботился о том, чтобы мы жили как можно дальше друг от друга, для того, чтобы не сообщались и не принимали обоюдных решений. Архив должен был уехать с кем-либо одним, и им тщательно был должен спрятан. Затем этот «кто-то» должен сообщить будущим поколениям о богатстве, коим владело наше общество, и за что Царь нас так сурово покарал. В тот последний день, когда многие из нас уходили на поселение, мы собрались в общей камере и бросили жребий. Жребий выпал мне. Я дал слово своим друзьям, что спрячу архив, и о его существовании донесу потомкам нашим.
Мы разъехались, но всегда держали связь друг с другом через письма. Всё время, что мы находились в Сибири, агенты императора следили за нами неусыпно, что очень мешало выполнить поручение. Но мне, всё-же, удалось спрятать архив. Хочу добавить, к сведению, Василий Андреевич Жуковский, бывший в то время при дворе подле Александра, будущего императора, тоже был в нашем Тайном обществе. Он влиял на будущего царя — Александра II. Жуковский внушал ему наши передовые идеи и изменял образ его мышления.
Летом 1837 года Сибирь посетил наследник престола, будущий император Александр II. Тогда его ещё волновали новые идеи и мысли Тайного общества. Через него мы думали поднять Россию с колен и возвысить её среди всех народов. Впоследствии, мы поняли ошибочность своих надежд. Любой самодержец лишь думает о себе. И так же как Николай I преследовал нас всю жизнь, так и Александр II имел свои соображения на сей счёт.
Не заполучив мировую власть, хранящуюся в документах тамплиеров, Николай I все тридцать лет своего царствования следил за каждым из нас, никогда не выпуская своих «друзей» из поля зрения, и не допуская по отношению к нам никаких послаблений и отсрочек. Он мстил нам и ненавидел нас всем своим жалким, мстительным существом.
