Елена Топильская - Помни о смерти
Те пропавшие без вести, у которых не было татуировок, поголовно перенесли аппендицит; те, у кого никогда не воспалялся аппендикс, были лысыми или коротышками, не подходящими нам по росту; двое удовлетворяли бы нас почти по всем параметрам, да у одного из них было ампутировано два пальца на руке, а у второго отсутствовала мочка уха.
А самое занятное заключалось в том, что, роясь в карточках с приметами пропавших, Лешка во всем этом огромном массиве не нашел ни одного человека, у которого были бы целыми все зубы! Вот и задумаешься поневоле над здоровьем нации.
Мы с Лешкой сели и устроили генеральное совещание, что делать дальше. Выводов напрашивалась целая куча: во-первых, «подкидыш» мог быть иногородним; значит, заявление о его пропаже лежит себе где-нибудь в ГУВД Волчехренска и есть не просит.
Во-вторых, он мог быть одиноким, и тогда заявление о его пропаже не лежит нигде, поскольку некому было заявлять. Правда, учитывая его достаточно молодой возраст, отменное здоровье и отсутствие физических изъянов, с трудом верилось, что не было людей, обеспокоившихся его исчезновением.
И наконец: о его пропаже не заявляли, так как его считают живым и совершенно не пропавшим. Мы только что пасьянсы не раскладывали, пытаясь определить дальнейшее направление поисков, пока Лешка не заявил, что отказывается продолжать со мной обсуждение до тех пор, пока я не схожу к зубному. И довел меня, змей, собственной персоной до районной поликлиники, и аж до кабинета, и проследил, чтобы я никуда не сбежала.
— Имей в виду, мучитель, что если принимает тот коновал, который мне в прошлом году иглой в канале зуба ковырялся, я никуда не пойду, — предупредила я Горчакова, однако мне дали номерочек к какому-то незнакомому доктору — Стеценко А. Р.
В очереди Леша развлекал меня добрыми историями про то, как один его знакомый пошел лечить зуб, ему занесли инфекцию, и через месяц знакомому выпилили полчелюсти; и про то, как другой его знакомой по ошибке вырвали два здоровых зуба вместо больного; Леша также добросовестно рассказал, что видел в каком-то журнале картинку, на которой был изображен устрашающего вида Геракл в белом халате над тщедушным больным, скрючившимся в зубоврачебном кресле; занося над ним бормашину, похожую на отбойный молоток, врач зловеще произносил: «А помнишь, в пятом классе ты сидел позади меня и все время втыкал в меня булавки?..» Короче, когда подошла моя очередь, меня уже ничто не могло бы напугать больше. Я вошла в кабинет с таким несчастным выражением лица, что медсестра спросила: «Вы с острой болью? Может, валерианочки?»
Я отрицательно покачала головой. Сестра дружелюбно сказала:
— Садитесь пока в кресло, вот сюда, к окну, музыку пока послушайте. Вальчука любите?
Из приемничка на подоконнике доносился тихий хрипловатый голос всенародного кумира: «Не жалей меня, когда я плачу, не жалей себя, когда я пью…» И у зубных врачей он популярен, не только у оперов и следователей.
Усаживая меня в кресло, медсестра заверила:
— Александр Романович сейчас придет.
Мне сразу представился тот самый волосатый Геракл с отбойным молотком вместо бормашины. Я судорожно вцепилась в рукоятки кресла. Позади меня раздался приятный мужской голос:
— Татьяна Ивановна, кто это здесь сидит и дрожит так, что кресло вибрирует?
— Это больная так боится, Александр Романович, — со смехом сказала медсестра.
— Жертва санации? — весело спросил меня молодой симпатичный доктор, похожий на Бориса Щербакова, усаживаясь на свое рабочее место, включая свет над креслом, проверяя инструменты, пристраивая мою голову на подголовнике.
Я покорно открыла рот и одновременно закрыла глаза, чтобы не видеть, чем он мне лезет в зубы.
— Э, нет, так не пойдет, глазки откроем, а то вдруг вы помрете в кресле, а я и не замечу. В тюрьме гнить я не хочу. Где оперировали абсцесс? Рот пока можете закрыть.
— В морге, — машинально ответила я.
— А вы что, привидение? — удивился доктор. — Не знал, что в морге еще и оперируют.
— Мне просто знакомые разрез сделали.
— Давно?
— Несколько дней назад.
— А где ж вы раньше были? Почему не пришли сразу?
— Не могла.
— Понятно. Где вы работаете? Надеюсь, не в морге и не на кладбище?
— В прокуратуре.
Доктор залился смехом. Никогда не встречала такого веселого врача. Впрочем, это не раздражало.
— Наконец-то посмотрю в глаза тому, для кого пишу карточки. — И объяснил:
— Дело в том, что, когда я учился, мои учителя твердили, чтобы мы не пренебрегали заполнением карточек, поскольку пишем не для себя, а для прокурора, — если вдруг какие-то претензии по лечению возникнут. — Он опять засмеялся. — Ну, давайте посмотрим, что я для вас могу сделать.
Он так расслабил меня своим смехом, что я спокойно открыла рот и храбро стала смотреть ему в глаза. Мне больше не было страшно.
Расковыряв мне очередной зуб, весельчак в белом халате пробормотал:
— Ага, похоже, что родились вы в Питере и всю сознательную жизнь прожили именно здесь. — Поймав мой вопросительный взгляд, он пояснил:
— Водичка у нас такая. Редкий питерец долетит до середины Днепра — то есть до середины жизни — с хорошими зубами. Сплюньте.
Я послушно сплюнула и поинтересовалась:
— А что, разве сейчас где-то можно сохранить хорошие зубы? С такой-то экологией?
— Конечно! Поехали дальше! — Продолжая ожесточенно расшатывать мои пломбы, доктор развил тему:
— Кое-где у нас еще имеются местности, где водичка насыщена фтором. Если с рождения пить такую водичку и готовить на ней пищу, то ваши шансы дожить до старости со своими зубами существенно возрастают.
Закончив осмотр, скрупулезно записав его результаты в карточку — при этом он отметил, что на сей раз старается для конкретного прокурора, — доктор заключил:
— Пожалуй, я возьму над вами шефство. Моя профессиональная честь не позволяет, чтобы по моему участку ходил человек с таким состоянием полости рта. Да еще женщина. Да еще прокурор! Кстати, мне ваше лицо знакомо. По-моему, я вас год или два назад видел по телевизору.
— Возможно. У вас прекрасная память. Мне кажется, что и я вас где-то видела. Вы в клипе у Успенской не снимались?
— Ну, я не виноват, что Успенская выбрала не меня, а Щербакова. Оценили мою искренность? Я ведь мог сказать, что стоматология — мое хобби, а на жизнь я зарабатываю, снимаясь в кино. Когда вы сможете прийти? Удобнее утром или вечером?
— Вечером, после шести.
Доктор выдал мне талончик на следующий визит и подмигнул на прощание. Я встала с кресла и заглянула в талончик. Увидев, что там поставлено время визита — двадцать тридцать, я спросила, нельзя ли пораньше, а то мне страшно так поздно возвращаться домой.
— Ничего, я провожу, — заверил меня доктор. — Вы в эту смену будете моим последним пациентом. Грех будет портить впечатление.
И опять засмеялся. Зубы у него были отменные, из чего я сделала вывод, что родился и рос он не в Питере.
Выйдя из кабинета, я щелкнула по газете, которую читал терпеливо ожидавший меня Горчаков, и не успел он возмутиться, как я спросила его, где узнать, в каких населенных пунктах нашей страны повышенное содержание фтора в воде.
— Зачем тебе? — удивился Лешка.
— Если употреблять воду, насыщенную фтором, зубы не портятся.
— Ты что, хочешь переехать в местность, где вода фтором насыщена?
— Балда, я хочу туда запрос послать на потеряшку.
Лешка медленно сложил газету и проворчал:
— Если бы я тебя на веревке не отвел к зубному, фиг бы ты об этом догадалась. Так что если бы не я…
Поскольку я всегда тщательно следила за тем, чтобы последнее слово осталось за мной, дискуссия о приоритетном праве на идею продолжалась до самой прокуратуры.
8
По утрам я просыпаюсь еще до того, как зазвонит будильник, и нет ничего слаще тех минут, когда я валяюсь на законных основаниях — пока не наступит время, намеченное для подъема с тем расчетом, чтобы не торопясь собраться на работу.
Потом, если не надо вести Гошку в школу, я валяюсь еще минут двадцать нелегально, пытаясь доказать самой себе, что вполне успею собраться за полчаса. Когда положение становится критическим, я вскакиваю и лихорадочно пытаюсь сообразить, чем следует пожертвовать — прической или завтраком, чтобы успеть вовремя. Кончается тем, что я не жертвую ни завтраком, ни прической, а просто опаздываю на работу.
На этот раз от мучительного выбора — не есть или не причесываться — меня избавил шеф, позвонив за минуту до того, как начал звонить будильник. Он сообщил, что машина за мной уже пошла, поскольку полчаса назад обнаружен труп известного хирурга Неточкина возле собственного подъезда; Неточкин входил в десятку лучших специалистов мира по сосудистой хирургии, в нашем городе он много лет назад первым выполнил операцию по приживлению кисти руки маленькой девочке. Еще шеф порадовал меня тем, что на месте происшествия уже находятся репортеры трех телекомпаний, по крайней мере, находились, когда он туда приехал пять минут назад, а к моему прибытию их, возможно, будет больше. «В общем, вы понимаете», — заключил шеф.
