Донна Леон - Честь семьи Лоренцони
— Сегодня утром вы сказали, что Роберто не унаследовал ни единого из отцовских талантов. Мне хотелось бы знать, в чем, по-вашему, заключаются его таланты?
— Ciappar schei, — ответил граф, неожиданно перейдя на венецианский диалект.
Услышав знакомое наречие, Брунетти сразу воспрял духом, почувствовав себя с тестем накоротке.
— Что вы имели в виду? Делать деньги? Как?
— Да как придется: сталь, бетон, грузоперевозки. Если тебе нужно что-то куда-то доставить, Лоренцони тут как тут. Если нужно построить дом, они с радостью продадут тебе стройматериалы по сходной цене. — Обдумав собственные слова, граф отметил: — Неплохой рекламный слоган получился, как думаешь, а? — Брунетти кивнул, и граф прибавил: — Хотя они, по-моему, не нуждаются в рекламе. По крайней мере здесь, в округе Венето.
— А вы поддерживаете с ними отношения? Деловые, разумеется.
— Несколько лет назад я пользовался их грузовиками для доставки тканей в Польшу и обратно, — не уверен, кажется, уже четыре года прошло, — думаю, это все-таки была водка. Но после ослабления контроля на границах и изменений в таможенных правилах я пришел к выводу, что гораздо дешевле доставлять грузы поездом, так что с тех пор у нас нет никаких общих дел.
— А ваши личные отношения?
— Как и с сотнями других моих знакомых в этом городе, — ответил граф и взглянул на официантку, которая в этот момент подошла к их столику.
На ней была надета мужская рубашка, заправленная в тугие джинсы. Волосы были острижены коротко, как у мальчика. И хотя на лице не было и грамма косметики, она едва ли походила на мальчишку: джинсы обтягивали далеко не мальчишеские бедра, а три верхние расстегнутые пуговицы рубашки недвусмысленно намекали на то, что она не носит лифчик (хотя ей это не помешало бы).
— Ваше сиятельство, — пропела она глубоким контральто, тепло и многообещающе улыбаясь, — как мы рады, что вы снова посетили нас! — Обернувшись к Брунетти, она и его одарила теплой улыбкой.
Брунетти вспомнил, что граф говорил ему, что ресторан принадлежит дочери его знакомого; и, похоже, старого знакомого, поскольку он спросил:
— Come stai, Валерия? — Брунетти поразило то, что, несмотря на дружеское «ты», вопрос прозвучал отнюдь не фамильярно. Интересно, как отреагирует женщина?
— Molto bene, Signor Conte. E Lei? [17] — ответила она тоном, совершенно не соответствовавшим чопорности ее выражений.
— Прекрасно, спасибо, дорогая. Позволь представить тебе моего зятя, Гвидо Брунетти.
— Piacere, [18] — поклонился Брунетти.
Девушка ответила ему тем же, сопроводив свои слова неизменной улыбкой.
— Ну-с, что ты нам сегодня предложишь, Валерия? — осведомился граф.
— Для начала я бы порекомендовала сардины в маринаде, — сказала она, — или latte di seppie. [19] Сардины были приготовлены ночью, а каракатицу доставили с Риальто сегодня утром.
Наверняка в замороженном виде, подумал Брунетти. Рановато еще для свежей молоки, но что касается сардин, тут можно не сомневаться. У Паолы никогда не хватало ни времени, ни терпения возиться с сардинами — чистить их, а затем мариновать с изюмом и луком; так что, пожалуй, сардинки будут в самый раз.
— Что скажешь, Гвидо?
— Сардины, — решительно отозвался Брунетти.
— Хорошо. И мне тоже.
— Спагетти с моллюсками, — объявила Валерия, не столько советуя, сколько распоряжаясь.
Оба разом кивнули.
— Затем я предложила бы вам на выбор палтуса или морского черта. Все очень свежее, можете не сомневаться.
— А как они приготовлены?
— Палтус — на гриле, а морской черт запечен с белым вином, цуккини и розмарином.
— А он вкусный, этот черт? — недоверчиво спросил граф.
Вместо ответа она согнула указательный палец правой руки, приставила его к щеке и повернула, выразительно причмокнув губами.
— Все, убедила, — улыбнулся граф. — А ты, Гвидо?
— Я, пожалуй, все-таки возьму палтуса, — ответил Брунетти, подозревая, что название блюда звучит слишком уж претенциозно; наверняка этого самого черта подадут на огромной тарелке, где он будет соседствовать с морковными розочками или искусно разложенными листиками мяты.
— Как насчет вина? — осведомилась Валерия.
— У вас есть это замечательное шардоне, которое делает твой отец?
— Да, но мы пьем его сами, ваше сиятельство, а не подаем клиентам. — Увидев отразившееся на его лице разочарование, она поспешно добавила: — Но я все-таки принесу вам графинчик.
— Спасибо, дорогая. Я как-то раз пробовал его в гостях у твоего отца. До сих пор не могу забыть. Оно великолепно.
Она кивнула, подтверждая истинность его слов, и добавила будто бы в шутку:
— Только смотрите не проговоритесь Финанце, если ему вдруг вздумается сюда заглянуть. — И прежде чем граф успел как-то отреагировать, из другого зала раздался чей-то крик, и девушка тут же упорхнула.
— Неудивительно, что наша экономика по уши сидит в болоте, — проговорил граф с неожиданным ожесточением, — они делают лучшее в стране вино — и не могут подавать его клиентам! А все из-за какого-то дурацкого закона о процентном содержании алкоголя! Или из-за того, что какой-то идиот из Брюсселя решил, что оно по вкусу ничем не отличается от другого вина, производимого где-нибудь в Португалии. Господи, нашей страной правит кучка кретинов!
Брунетти, который всегда считал, что его тесть и сам принадлежит к этой правящей кучке, счел его слова по меньшей мере странными. Но прежде чем он успел прояснить его позицию по этому вопросу, вернулась Валерия с графином белого вина и бутылкой минеральной воды, которую, кстати сказать, никто не заказывал.
Граф наполнил вином два бокала и подтолкнул один из них Брунетти.
— Попробуй и скажи, что ты думаешь. Брунетти взял бокал и сделал глоток. Ему всегда претили рассуждения о «насыщенном бархатистом вкусе» или о «тонком фруктовом букете с нотками меда», и поэтому он ограничился одобрительным кивком.
— Замечательное вино. — Он поставил бокал на стол. — Расскажите мне о мальчике. Как я понял, он был не очень-то вам симпатичен.
За двадцать лет своего знакомства с зятем граф привык к его манере общения. Отхлебнув вина, он спокойно ответил:
— Я сказал, что он был самонадеян и глуп, что само по себе является весьма опасным сочетанием.
— А какого рода работу он выполнял для компании?
— Полагаю, он был у них кем-то вроде «консультанта», хотя с трудом могу себе представить, чтобы Роберто мог давать консультации по какому бы то ни было вопросу. Если, к примеру, требовалось отвести клиента в ресторан, Роберто был тут как тут. Мне кажется, что Лудовико надеялся, что общение с деловыми партнерами, разговоры о бизнесе как-то на него повлияют, он станет гораздо серьезнее.
Брунетти по себе знал, что такое работа: за годы учебы в университете у него не было ни одного свободного лета.
— Но ведь его обязанности не ограничивались только походами в ресторан?
— Конечно. Время от времени, когда нужно было срочно что-то куда-то доставить или получить посылку, они поручали это Роберто. Сам понимаешь, если необходимо в мгновение ока доставить контракт на подпись, ну, скажем, в Париж или отвезти на текстильную фабрику новый каталог с образцами тканей, Роберто всегда брал это на себя, а потом, разумеется, с удовольствием проводил уик-энд в Париже, или в Праге, или куда там его посылали.
— Работа непыльная, что там говорить, — отметил Брунетти, — а как у него обстояли дела в университете?
— Роберто был лодырь. Или просто тупой, как бревно, — надменно отозвался граф.
Брунетти хотел было сообщить графу, что, по мнению Паолы, ни один из ее студентов не отличался блестящим умом, но тут появилась Валерия с двумя тарелками, доверху наполненными маленькими блестящими сардинками, обильно политыми уксусом и оливковым маслом.
Пожелав им приятного аппетита, она направилась к другому столику.
Ни один из них не дал себе труда очистить от костей мелкую рыбешку: подцепляя сардинки вилкой, они отправляли их в рот целиком, роняя на тарелки изюминки и капельки масла.
— Вкусно, — проговорил граф с набитым ртом.
Брунетти кивнул, но ничего не сказал, наслаждаясь сардинками и сильным привкусом уксуса. Давным-давно, еще в юности, кто-то рассказал ему одну историю: когда-то, много веков назад, бедные венецианские рыбаки были вынуждены поливать рыбу уксусом, чтобы она не сгнила; утверждали, что якобы уксус был в те времена самым верным средством от цинги. Не имея не малейшего понятия, что из рассказанного правда, а что вымысел, Брунетти был от души благодарен венецианским рыбакам за изобретение столь оригинального рецепта.
Когда с сардинами было покончено, он взял кусочек хлеба и дочиста вытер им тарелку, подобрав остатки соуса.
— А он еще чем-нибудь занимался, Роберто?
