Александра Маринина - Смерть ради смерти
– Хорошо, – хмуро кивнула Шитова. – Спрашивайте.
Она была красивой яркой брюнеткой двадцати восьми лет и жила в хорошей двухкомнатной квартире. Но сейчас перед Мишей Доценко сидела бледная, измученная женщина, еще не вполне оправившаяся после операции. Для нее было огромным ударом, когда к ней в больницу через несколько дней после операции явились работники милиции и стали спрашивать, не знает ли она, где можно искать Галактионова. Узнав, что у него были ключи от ее квартиры, попросили отдать им ее собственные ключи, а через день вернули их и сообщили, что Галактионов найден мертвым у нее дома. Ей было очень страшно возвращаться домой после больницы, повсюду в квартире она видела следы пребывания посторонних, а в большой комнате – обведенный мелом контур мертвого тела, который криминалисты не удосужились стереть после того, как сделали все фотографии. Надежда боялась находиться в квартире одна, особенно ночью, мысль о том, что мертвый Саша пролежал здесь несколько дней, не давала ей покоя.
Послеоперационный шов заживал плохо, болел, ей было трудно ходить, но она все-таки поехала в прокуратуру, когда ее вызвал Лепешкин, не стала отговариваться болезнью. От следователя она ушла оскорбленная, глотая слезы и унося в душе ненависть ко всей правоохранительной системе. Почти три недели ее никто не беспокоил, и вот теперь явился этот симпатичный черноглазый мальчик, который сумел-таки растопить лед и разговорить ее.
– Вы были знакомы с Александром Владимировичем…
– Почти год, – подсказала она.
– Меня интересуют люди, с которыми он вас знакомил или которых вы просто видели с ним, даже если он вас не знакомил. Особенно в последние недели перед гибелью.
– Вы странно ставите вопрос, – заметила Шитова, плотнее запахивая теплый халат. Плохо заживающий шов не давал ей носить облегающие брюки и узкие юбки, к которым она привыкла.
– Почему странно?
– Лепешкин спрашивал меня только о тех, кого я знаю. Когда я пыталась обрисовать ему людей, с которыми Саша меня не знакомил, следователь меня прерывал и говорил, что мои домыслы его не интересуют.
«Черт возьми, ну надо же было так напортить, – с досадой подумал Михаил. – Неужели эмоции иногда настолько берут верх, что можно забыть не только элементарные приличия, но и интересы следствия?»
– На том этапе следствия действительно важнее было выявить людей, имена и фамилии которых вы знаете, – принялся он выгораживать следователя, – чтобы проверить в первую очередь их. Теперь пришло время заняться теми, кого еще нужно устанавливать и искать. Я очень рассчитываю на вашу помощь, Надежда Андреевна. Вы были самым близким человеком для Галактионова, и если у него и были знакомства, которые он предпочитал скрывать, то вам он скорее всего доверился бы.
Шитова заметно смягчилась. Миша ясно дал ей понять, что признает ее право считаться «неофициальной женой», и это было так не похоже на то, что ей говорил Лепешкин. Если бы ее сейчас спросили, любила ли она Галактионова, она, конечно, ответила бы утвердительно. Каждый понимает и чувствует любовь по-своему, считала она, и для нее любовь означала легкое и радостное существование рядом с мужчиной, который может и хочет потакать ее прихотям, будь то поездка на престижный курорт или очередная новая тряпка, поход на премьеру модного фильма или ремонт в квартире с какими-нибудь невероятными отделочными работами.
Она знала не так уж много приятелей Саши. Некоторые из них регулярно появлялись в ее квартире по приглашению самого Галактионова, с некоторыми они встречались в ресторанах на банкетах или скромных деловых ужинах, а некоторые существовали для оказания услуг: приносили продукты, организовывали ремонт, помогали с автосервисом, ездили в кассы аэропорта за билетами. Он действительно не делал секрета из своих отношений с этими людьми, разница была только в том, что одних он представлял ей, называя имя, фамилию и даже должность, других называл своими старинными приятелями и обращался к ним по имени, а для третьих у него существовали клички или простецкое «ты». И только однажды…
…Это произошло примерно за неделю до его смерти, как раз в тот день, когда она попала в больницу. На работе у нее началось сильное кровотечение, она отпросилась и примчалась домой около трех часов дня. Войдя в квартиру, сразу поняла, что пришел Саша, и не один. Рядом с его курткой висело чье-то пальто. Не успела она раздеться, как Галактионов вышел в прихожую, плотно притворив за собой дверь в комнату.
– Ты чего так рано? – спросил он, и голос у него был почему-то недовольный.
– Плохо себя чувствую, отпросилась пораньше. А кто у тебя?
– Ты не знаешь, – неопределенно ответил он. – У нас серьезный разговор, ты к нам не заходи и не мешай.
Такое было впервые, и Шитову это задело, но виду она не подала, тем более что внезапное кровотечение беспокоило ее гораздо больше.
– Может, вам кофе подать? – предложила она.
– Не нужно. Он скоро уйдет.
Саша вернулся в комнату, снова закрыв за собой дверь. Гостя его Надежда так и не увидела.
Она прошла в спальню, сняла официальный костюм, надела халат и прилегла на кровать. Через некоторое время решила выпить чаю, встала и почувствовала сильное головокружение. Дурнота резко усиливалась, она села обратно на постель и, собрав последние силы, позвала:
– Саша…
Ей казалось, что она умирает. В спальню вбежал Галактионов. Видно, выглядела она очень плохо, потому что он сильно испугался.
– Что, Надюша? Что тебе подать? Валидол? Валокордин?
Она ничего не могла ответить, только стонала. Такого с ней никогда не было, и она представления не имела, как протекает сердечный приступ. Саша тоже на здоровье не жаловался, поэтому сердечных лекарств в доме не было.
– Надюша! – испуганно окликал он ее. – Ну скажи, что надо делать, чем тебе помочь, я же не знаю…
Галактионов выскочил из спальни и вернулся вместе с гостем. Надежда лежала с закрытыми глазами, ей было очень плохо, и когда она почувствовала чью-то руку у себя на запястье, глаз не открыла.
– Почему она ушла с работы? – услышала Шитова незнакомый мужской голос. – Что у нее заболело?
– Не знаю, – ответил Саша. – Сказала, плохо себя чувствует, а что конкретно… Не сказала.
– Она не может быть беременной?
– Вроде нет. Там были какие-то проблемы, она ходила к врачу, тот сказал, что беременности нет.
– Надя, вы меня слышите? – обратился к ней незнакомец. – В связи с чем вы ходили к врачу? Подозревали, что беременны?
Она с трудом приоткрыла глаза и тут же снова закрыла их. Ее раздражал даже неяркий свет угасающего зимнего дня. Мужчину она почти не разглядела, да и не до того ей было.
– Надо вызывать «неотложку», – сказал он. – Очень похоже, что у вас внематочная беременность. Вам нужно срочно в больницу. Александр, вызывайте «Скорую», быстро, быстро, не стойте как изваяние.
– Разве вы врач? – услышала она сквозь одурь удивленный голос Саши.
– Я не врач, но у нас на работе недавно был похожий случай. Одной сотруднице стало плохо, тоже думали – сердце прихватило, вызвали «Скорую», а оказалась трубная беременность. Врачи ей потом сказали, что еще минут пятнадцать – и ее бы до операционного стола живой не довезли. Когда лопается труба, происходит кровоизлияние в брюшную полость. Да что вы стоите, звоните скорей!
Дурнота стала постепенно проходить, через некоторое время Надежда открыла глаза, но в комнате был один Саша. Потом приехала «Скорая» и ее увезли…
– Скажите, Надежда Андреевна, Галактионов приходил к вам в больницу?
– Нет.
– Вас это не удивило?
– В общем-то, нет. Саша не любил больниц, вид больных людей его раздражал. Да к тому же приходить в гинекологию – это как-то… Ну, не знаю. Вы меня понимаете?
– Конечно, конечно. Значит, когда вас забирала «Скорая», вы видели Александра Владимировича в последний раз?
– Да…
На глаза ее навернулись слезы, но она быстро взяла себя в руки.
– Извините.
– Давайте теперь попытаемся с вами вспомнить об этом госте все, что можно.
– Но я его совсем не помню. Видела-то полсекунды всего.
– Ну, этого вполне достаточно, – улыбнулся Миша. – Начнем с пальто.
– Да что вы, откуда же я помню. Я и внимания не обратила.
– А вот вы сказали, что пришли и сразу увидели, что Саша пришел не один. О чем вы в тот момент подумали?
– Что он пришел не один. О чем же еще?
– Надежда Андреевна, вы плохо стараетесь, – шутливо покачал головой Доценко. – Когда я прихожу домой и вижу на вешалке в прихожей дамское пальто, я говорю себе: у моей мамы гости, потому что ЭТО пальто – не мамино. Но это и не ее сестра, потому что у той пальто серое, а это – голубое. Голубое пальто у ее подруги, которая живет в соседнем доме, но оно немного другое, с меховым воротником. А ЭТО пальто мне совсем незнакомо. Конечно, мои мысли в устном пересказе кажутся длинными, на самом деле процесс распознавания происходит мгновенно. Давайте попробуем восстановить, как у вас в тот момент шел этот процесс. Вам понятно, чего я добиваюсь?
