Фридрих Незнанский - Опасно для жизни
— И что?
— Как вы можете прокомментировать эти факты?
— А что я должна комментировать? Я не имею к обменнику никакого отношения. Для меня происшедшее — полная неожиданность, весьма неприятная. Согласитесь, казино может потерять клиентов после вашей… облавы. Так что я сама — потерпевшая. Если бы я знала, что девчонка чем-то там торгует, я бы, безусловно, вмешалась.
— Чем же она торговала, как вы думаете?
— Это ваше дело — думать, чем она торговала. У меня своих забот хватает.
Она явно издевалась над ним, покуривая свою сигарету и насмешливо глядя непроницаемыми глазами на Фрязина.
— Это мы, безусловно, установим. Хочу вас проинформировать, что похожие ампулы мы изымаем в разных местах Москвы уже несколько месяцев. В них находится новое наркотическое вещество очень сильного действия. Определить состав этого вещества пока не удавалось.
— Ай-яй-яй, — посочувствовала Нина Вахтанговна, все так же насмешливо улыбаясь.
— Но буквально на днях, — не обращая внимания на издевку, продолжал Володя, — наши специалисты установили, что это — триметилфентонил.
Володя внимательно смотрел на женщину. Длинные ресницы ее чуть дрогнули.
— Мне это неинтересно, — спокойно проговорила она, доставая холеной рукой в перстнях новую сигарету и прикуривая от маленькой дамской зажигалки.
«Врешь, интересно! — подумал Володя. — Реснички-то задрожали».
— Я просто хотел сказать, что мы возбудим дело по факту обнаружения этих наркотических веществ. Когда мы прибыли в казино, Горностаева была жива и разговаривала через запертое окно обменного пункта. Однако уже через полчаса ее обнаружили мертвой. В обменнике есть вторая дверь, выходящая в ваш служебный коридор. У кого из ваших сотрудников есть ключи от второй двери?
— Ни у кого нет, — спокойно ответила Свимонишвили.
— Как вы можете объяснить смерть девушки?
— Я? — подняла бровь Свимонишвили и даже рассмеялась. — Послушайте, молодой человек, вы меня с кем-то путаете. Я ведь не ваш сотрудник, чтобы выстраивать вам версии. Но вы меня так рассмешили, что я, пожалуй, потрачу на вас еще несколько минут. Так вот, мне представляется, что эта девчонка делала свой собственный бизнес. Место для этого подходящее. Посетители казино любят возбуждать себя или, наоборот, успокаивать разными способами, в том числе и наркотиками. Это известно. Видимо, она и решила подзаработать. А когда вы так неожиданно нагрянули, что ей оставалось делать? Там ведь, кажется, весь сейф ампулами забит?
— Откуда вы знаете? — сделал стойку Володя.
— Вах, — поморщилась Свимонишвили, — не ловите меня на таких мелочах, я ведь не девочка. Коллеги ваши, из налоговой, пока протоколами тут трясли, впечатлениями обменивались. А я не глухая.
«Ну что за накладки», — поморщился Володя.
— Так вот, — продолжила женщина, злорадно усмехаясь его реакции. — Продолжаю. Думаю, когда вы влетели с громовыми окриками и начали всех к стенкам разворачивать, она и вкатила себе со страху лошадиную дозу. Нервы не выдержали. У женщин, знаете ли, слабые нервы.
— Глядя на вас, этого не скажешь, — не удержался Володя.
— Поэтому я и не оператор обменного пункта, а владелица казино, — парировала она ледяным тоном.
«Вот стерва! Никак ее не ухватить. Эх, Грязнова бы сюда или Турецкого», — с тоской подумал Фрязин. Но старших товарищей на горизонте не отмечалось, а пуленепробиваемая госпожа Свимонишвили сидела напротив, явно собираясь прекращать разговор.
— Но у Горностаевой остался трехлетний ребенок. Ведь это должно было удержать ее от самоубийства.
— А вы полагаете, что для ребенка лучше иметь мать-преступницу, отбывающую длительный срок?
«Она права, — подумал Володя. — Может, и правда эта несчастная Катерина самоликвидировалась?» Но что-то мешало Фрязину поверить в эту версию. Может быть, родители Кати.
— К тому же она, видимо, и сама употребляла наркотики. Раз у нее был с собой шприц. А наркоманы — люди непредсказуемые.
— Ее родители отрицают этот факт.
— Вах! Ну где вы видели родителей, которые не защищают своих детей. Тем более мертвых. Однако… — Нина Вахтанговна выразительно посмотрела на крохотные, усыпанные бриллиантиками золотые часики.
Володя был в отчаянии. Допрос не удался. Или Свимонишвили действительно не имела отношения к торговле в казино, или эта дама с железными нервами. «Вот у кого надо бы поучиться Альберту Григорьевичу самообладанию», — подумал Володя, не подозревая, что бедный Альбертик уже ничему никогда научиться не сможет. Увидев, что Нина Вахтанговна собирается встать, Володя выложил последний козырь.
— Еще одну минутку, — просительно улыбнулся он и вынул из внутреннего кармана фотографию.
Он положил ее на стол перед женщиной, не спуская с Нины глаз.
— Вам случайно не знакома эта девушка?
«Знакома!» — мог поклясться Фрязин. Нина медленно опустилась на стул, разглядывая фотографию. Лицо ее застыло, словно женщина боялась себя выдать. Потом она подняла голову, и у Володи аж мороз прошел по коже. Черные, непроницаемые глаза еще больше потемнели и не мигая смотрели на Фрязина. «Точно, волчица!» — вспомнил Фрязин определение, данное Нине Грузановым.
— Нэт, нэ знакома.
У нее даже акцент усилился! Володя ликовал. Девушка связана с Ниной Вахтанговной. Володя это кожей чувствовал!
— А в чем дело? — прервала его мысли Свимонишвили. Она снова курила сигарету и смотрела на Фрязина все тем же немигающим взором.
— Эта девушка подозревается в распространении наркотиков. Вот я и подумал: у вас разные люди бывают и наркотиками интересуются, как вы сами сказали. Может быть, она к вам заходила… — «развешивал клюкву» Володя. — Ну нет так нет, — сокрушенно промолвил он, разворачивая к себе фотографию. На цветном фото была изображена смуглая, черноглазая девушка в низко надвинутой на лоб мужской шляпе. На плечи спускались пряди черных волос. — Красивая девушка. На вас, кстати, похожа, — сделал неожиданное для себя самого открытие Фрязин, глянув на Нину Вахтанговну. В ее черных глазах даже как будто вспыхнул звериный огонь. Фрязин убрал фотографию во внутренний карман куртки. «Сейчас бросится и загрызет», — весело подумал Володя.
Запиликал мобильный телефон. Нина поднесла трубку к уху. Фрязин услышал гортанную грузинскую речь. Нина внимательно выслушала, не меняя выражения непроницаемого лица, затем сама что-то проговорила приказным тоном по-грузински, не спуская глаз с Фрязина.
— Вы не могли бы говорить по-русски? — попросил Володя.
Нина, не обращая внимания на его слова, закончила разговор на своем гортанном языке и промолвила по-русски:
— Вы забываетесь, молодой человек. Я нахожусь в своем, а не в вашем кабинете. Считаю наш разговор законченным.
— Извините, — как бы смутился Володя. — Действительно, это когда я вас в свой кабинет вызову, тогда мы будем говорить только по-русски, а здесь, конечно… Погорячился.
— Погорячились, — задумчиво согласилась Свимонишвили. — От горячности много проблем бывает. Впрочем, я более не имею возможности уделять вам внимание. Звонил муж, он волнуется. Да и вам ведь почти через всю Москву домой ехать.
— Откуда вы знаете? — удивился Володя.
— Ну, не только ваши люди работать умеют… — усмехнулась грузинка.
— А я слышал, что ваш муж в отъезде, — мимоходом заметил Володя, поднимаясь из-за стола.
Грузинка ничего не ответила, словно не слышала этой реплики.
В холле казино на одном из кожаных диванов мирно спал Коля Емельянов. Он жил недалеко от Фрязина и ждал его, чтобы вместе ехать домой на поджидавшей их служебной «девятке».
Они неслись по почти утреннему уже городу.
— Ну ты, старик, даешь, — бубнил Емельянов. — Соблазнила тебя, что ли, эта грузинская княгиня? Я уж решил, что домой до утра не доберусь.
— Доберешься, не ворчи, — улыбался Фрязин.
Он выскочил из машины около своего дома, махнул рукой Коле, быстро дошел до подъезда. Перепрыгивая через ступеньки, начал подниматься наверх, предвкушая теплую постель, наверняка расстеленную заботливой мамой. На площадке между вторым и третьим этажом от простенка отделился человек. Лучи восходящего солнца били прямо в глаза Володе сквозь широкое лестничное окно, не давая возможности сориентироваться. Человек вырос прямо перед Фрязиным, и резкая вспышка света невыносимой болью ударила Володе в глаза. Выстрел был почти бесшумным. Мужчина склонился над упавшим Фрязиным, посмотрел на залитое кровью лицо. Рука в перчатке пошарила во внутренних карманах куртки, извлекла фотографию черноволосой девушки. Человек бросил находку в сумку, немного пораскачивался на крепких ногах, подобрал осколок обвалившейся штукатурки и написал на стене, прямо над головой мертвого оперативника МУРа, крупными печатными буквами: «Не мешайте. Опасно для жизни».
