Александр Каневский - Елена прекрасная
— Я тоже рад, что мы смогли вам помочь. — Потом повернулся к Нельсону. — И рад познакомиться с вами.
Он усадил гостя за стол, поставил печенье, налил кофе.
В кабинет снова заглянул бородач и его жена.
— И помните: мы ваши должники!..
— На всю оставшуюся жизнь!
Когда Борису, наконец, удалось с ними окончательно попрощаться, Нельсон удивлённо спросил:
— Кто они, эта колоритная пара?
— Профессор философии, а его жена — довольно известный театральный критик.
— За что же они так благодарили? Вы спасли им жизнь?
Борис рассмеялся.
— Я сделал больше. — И рассказал: — Ко мне вот в это окно влетел попугай, большой, красивый — дорогая птица, из говорящих, причём, живущий где-то рядом — такие далеко не улетают. Напротив нас несколько домов, видите? У того серого я велел повесить объявление — вот хозяева и примчались.
— Как вы догадались повесить именно у того дома, ведь рядом ещё куча зданий?
— Тот дом Академии Наук, там, в основном, живёт интеллигенция. А по тому, как попугай ругался матом, я понял, что он из интеллигентной семьи.
Нельсон рассмеялся: хозяин кабинета ему явно понравился.
— Для начала, ознакомьтесь, — Борис пододвинул ему папку, лежащую на столе, — здесь документы по делу убийства Амирана Живидзе, прочтёте быстро — папка, ещё очень тонкая. К сожалению!
Нельсон перелистал документы.
— Основной повод для задержания Григория — показания Яны?
— Да. Подозреваемый, естественно, протестует, опровергает их, требует очной ставки.
— Думаю, в первую очередь, надо её показания проверить, — предложил Нельсон.
— Согласен. Я уже договорился о встрече с её тренером. — Пахомов поднялся и предложил: — Сейчас и поедем.
Глава двадцать пятая
Приехав на велотрек, Пахомов попросил вызвать тренера Ивана Гришина, и предупредил Нельсона:
— Я представился журналистом, чтобы избавить Яну от возможных расспросов, почему ею интересуются следователи.
Через минут пять Гришин подкатил к ним на велосипеде. У него была зеркальная лысина, зато его руки, ноги и грудь были густо покрыты волосами, как бы компенсируя отсутствие шевелюры. Он был в шортах и футболке, на ногах кроссовки, на левой руке часы с секундомером, на шее мобильник на шнурке — худое волосатое туловище на массивных накаченных ногах, протиснутых сквозь шорты.
Соскочив с велосипеда, приветливо улыбнулся.
— Опять интервью? Я готов. Из какой вы газеты?
— Мы к вам насчёт Яны Борейко.
Улыбка слетела с лица тренера.
— И не просите! Её друзья насчёт неё уже звонили, но я категорически предупредил: пока не скинет, минимум, десяток килограмм — к соревнованиям не подпущу. Под ней же скоро велосипед начнёт гнуться!
— Но в эту субботу она же участвовала в соревнованиях?
— Кто?! Яна?! Я же вам чётко объяснил: пока не похудеет, к соревнованиям я её не допускаю. Она в прошлых не участвовала, в этих не была и к будущим не подпущу, и вообще… — Он прервал сам себя и обиженно спросил: — Простите, о ком эта статья, о ней или обо мне?.. У вас есть ещё какие — то вопросы?
— Спасибо! Большое спасибо! — Борис восторженно пожал ему руку. — Нам важно было понять, насколько вы требовательны, и мы поняли: именно так растят чемпионов!
Улыбка снова появилась на лице Гришина, и он с максимальной скромностью произнёс:
— Да, это я умею.
Когда они позвонили в дверь, Яна перевешивала зеркало из кухни обратно в переднюю. Дело в том, что вчера ей на глаза попался совет Фаины Раневской: «Если хотите похудеть, ешьте голой и перед зеркалом.» Сегодня утром она попробовала внять этому совету, перенесла зеркало в кухню, разделась и села завтракать, но при виде себя «нетто», поперхнулась первым же бутербродом, очень расстроилась и поспешила избавиться от этого беспощадного обвинителя.
Пахомов сразу перешёл к делу.
— Только что мы говорили с вашим тренером: вы не участвовали в соревнованиях. Григорий продолжает настаивать, что вы были у него. Он требует очной ставки. Зачем вы соврали? Ведь от вашей лжи подозрения в убийстве падает на него.
Яна растерянно забормотала:
— Я нет… Я да… — Взяла себя в руки. — Я скажу правду. Честное слово! Только не надо очной ставки: я не смогу смотреть ему в глаза. Пожалуйста, не надо!
— Повторяю свой вопрос: почему вы соврали?
— Я вам сейчас всё расскажу, всё!
И она призналась, что давно и тайно любит Григория, поэтому и пошла заниматься спортом, надеясь похудеть и ему понравиться. Всячески скрывала своё чувство и от него, и от Елены, дико ревновала, видя, как он её обожает. Надеялась только на то, что она выберет Амирана. Молила Бога об этом, ставила свечки в церкви, и вот так и произошло. Она была счастлива. В тот злополучный день решилась открыться Григорию, сделала причёску, пришла нарядная с цветочками и призналась, как давно его любит, как ревновала, как не спала ночами, ждала этой минуты, чтобы всё рассказать.
Её искренность произвела на него впечатление, после небольшой паузы он произнёс:
— Спасибо тебе за откровенность, за такое чувство… Мне очень жаль, но пойми. Мы не сможем быть вместе.
— Почему?
— Я люблю Елену.
— Но она просто крутила тебе голову, предала тебя… А у меня настоящее чувство, настоящее!
— Повторяю, мне очень жаль, но… Я не смогу тебя полюбить. Никогда. Я люблю и буду любить Елену! В моём сердце нет места для тебя.
Это прозвучало, как пощёчина.
— Ах, так? Ты ещё пожалеешь!
Она была оскорблена, зла, готова была его убить… («А тут вы с вашими вопросами, появился повод отомстить. Вот поэтому и наговорила»). Потом отошла, очень раскаивалась.
— Если б вы не приехали ко мне, я бы сама к вам пришла.
— Вы не помните: он куда-то собирался?
— Да. Елена говорила, что у них вечером встреча: она, Амиран и Григорий.
— А при вас ещё ни с кем ни о чём не договаривался, ему никто не звонил?
— Нет, но он кого-то ждал, посматривал в окно и на часы.
— Не знаете, кого ждал?
— Сдаётся, сантехника… Точно, сантехника — у него в ванной что-то стряслось, пришлось воду отключить, не мог душ принять… А для него это целая трагедия: он такой чистюля!.. От него всегда «Боссом» пахнет…
На глазах Яны стали набухать слезинки, она всхлипнула, но Нельсон прервал назревающий плач.
— Погодите. Вы не в курсе: до этого он общался с сантехником?
— Он — нет, а Амиран общался, вернее, это с ним общался сантехник, по телефону.
— По какому телефону?
— Вот по этому.
Она вынула из сумочки мобильник.
Оба следователя удивлены.
— Так он что, вам звонил?
— Не мне — Амирану. Это его телефон, — объяснила. — Я в это утро к Ленке забегала, там Амиран был. Я ей пожаловалась, что у меня мобильник украли, так он мне свой подарил. Он добрый!.. Был добрый…
Она снова собралась заплакать, но Нельсон опять помешал:
— Пожалуйста, продолжайте!
— Здесь сообщение осталось… — Поискала в мобильнике. — Вот! — включила громкость, прозвучал мужской голос: «Буду в субботу в пять вечера, посмотрю, назначу цену — в воскресенье всю сантехнику привезу и установлю».
— И всё?
— Всё.
— Вы не знаете, зачем ему сантехник?
— Наверное ванну поменять хотел, на какую-нибудь роскошную, чтобы новобрачную купать… Они же на ней помешаны, на этой Ленке! И он, и Гриша!..
— Мы у вас возьмём мобильник, на время следствия.
— Только обязательно верните — это же память об Амиране.
Когда Нельсон и Пахомов ушли, она, никем не прерываемая, наконец, смогла выплакаться и заесть свою печаль бутербродом.
Глава двадцать шестая
Они возвращаются в прокуратуру, переваривая полученную информацию.
— Осторожен! — отметил Нельсон. — Всего одна фраза, чтоб не засекли!.. Борис, вам не кажется, что появился ещё один подозреваемый?
— Вы правы, — согласился Пахомов. — Вряд ли Григорий сам пошёл бы на убийство друга — он мог его заказать.
И Нельсон заключил:
— Сантехник!.. Именно, сантехник! У нас в Питере этот Сантехник нашумел: серия убийств, а поймать не могут.
— Вы уверены, что это он?
— Почерк похожий.
Этот разговор они продолжили в кабинете Пахомова.
— Дело ведёт мой бывший сокурсник, он сейчас следователь уголовного розыска.
Пахомов снял трубку телефона и протянул её Нельсону.
— Звоните ему. Прямо сейчас!
— Хорошо, — Нельсон взял трубку. — А вы вышлите фоторобот, вот по этому номеру, — написал номер на листе бумаги и протянул его Борису. Тот тут же распорядился это сделать.
Нельсон позвонил в Санкт-Петербург, несколько минут вызываемый номер был занят. Наконец, трубка откликнулась:
— Лейтенант Измайлов слушает.
