Александр Каневский - Елена прекрасная
— Чаще всего покойный встречался с Еленой и с Григорием. И ещё с Горобцом, старым учителем — это бывший классный руководитель его и Григория — ныне пенсионер. Он одинок, болен, ходить трудно, вот бывшие ученики ему периодически продукты подкидывают. Григорий чаще, потому что живёт от него не далеко. Кстати, Григорий последние дни переговаривался только с Амираном, своим отцом и пару раз звонил Горобцу, узнавал, как тот себя чувствует.
Пахомов взглянул на адрес Горобца.
— Перед встречей с Григорием, заеду к этому учителю, расспрошу — он действительно, живёт за квартал от Григория.
Горобец встретил его, нарядный, торжественный, в тёмном костюме, в галстуке. Пахомов показал удостоверение.
— Хотел задать вам пару вопросов о ваших учениках, но, кажется, я не вовремя? Вы куда-то собрались?
— Нет, нет, проходите.
Они вошли в гостиную, посреди которой стоял стол, покрытый белой скатертью, сервированный дорогой посудой, серебряными ножами и вилками, хрустальными рюмками и бокалами. Стол был накрыт на четверых.
— Вы ждёте гостей?
— Всегда жду, — ответил Горобец. И объяснил. — Сегодня мой день рождения. — Он указал на первых два стула. — Это места отца и мамы, их уже давно нет. А вот место сына, он убит в Чечне. А это место жены, она не пережила смерть сына… Каждый год в этот день я накрываю стол для этих самых дорогих гостей.
На сидении каждого стула стояла большая фотография в раме. У каждого прибора горела свеча в подсвечнике.
— Я им всем наливаю, — продолжил Горобец, — чокаюсь с каждым, выпиваю, беседую, опять чокаюсь… Немножко поплачу, потом засыпаю, и они мне все снятся, представляете — раз в году у меня есть такая счастливая ночь!.. Может, выпьете с нами?..
Вежливо отклонив это предложение, Борис объяснил цель своего визита. Старый учитель был потрясён.
— Амирана Живидзе?! За что?! Господи, какая беда!.. Конечно, я готов ответить на все ваши вопросы, но только… — Кивнув в сторону стола, вполголоса добавил. — Только пойдёмте на кухню — не хочу их огорчать.
Он рассказал, что неделю назад, Григорий заявился к нему сильно выпивший, пришёл с бутылкой, напился, кричал: «Почему она выбрала его? Чем я хуже? Обидно! Несправедливо! Он мне жизнь перечеркнул!..» Потом пришёл сегодня, где-то в полдень, с полпуда картошки и яблок приволок. Был уже поспокойней. Выпили по рюмке, произнёс тост: «Помоги мне, Господи, достойно перенести это испытание!». Больше в рот ни капли не брал («Завтра на свадьбе напьюсь!»). Побежал домой — к нему сантехник должен был прийти, у него в ванной что-то испортилось.
— А мог ли Григорий, в приступе отчаянья, убить Амирана?
Горобец замахал руками.
— Да что вы!.. Они же с детства, как братья! Порцию мороженого пополам делили, друг дружку из пропастей вытаскивали!..
Глава двадцать первая
В Санкт-Петербурге, в квартире Августа Юльевича Гуралика, Нельсон убеждал хозяина квартиры:
— … Всё равно, эти бриллианты вы продать не сможете: они в каталоге Российских ценностей, вас сразу засекут. Поэтому вы отдадите их мне, я верну их маме, для неё — это реликвия, символ великого прошлого нашей семьи. Я ей верну девять камней, а десятый, «Глаз индейца», оставлю, скажу исчез. А о том, что украли вы, никто не узнает — это моё, частное, расследование. Я никому не сообщу.
Гуралик удивлённо взметнул брови — они у него густые, как у Брежнева, висят над глазами, как два мохнатых навесика, пришитых седыми нитками.
— Если я правильно понял ход ваших мыслей, вы хотите оставить один бриллиант себе?
— Вам.
Гуралик снова взмахнул бровями.
— Гражданин следователь! Не надо испытывать моё больное сердце на изумление. Или это такая беспощадная шутка.
— Это не шутка. Этот камень останется у вас, как залог тех денег, которые вы получите, работая на меня. Помимо зарплаты у вас будут и текущие расходы: командировки, билеты, гостиницы — всё это я тоже буду оплачивать. Пройдёт немного времени, я продам этот камень, не тайком — официально на торгах, мне можно, камни принадлежат нашей семье. Продам и щедро рассчитаюсь с вами.
Гуралик обескуражен.
— Зачем всё это вам?
— Я недавно начал свою практику. Мне нужен помощник, опытный и верный. Ему надо много платить, а у меня пока нет таких денег…
— Но почему вы предлагаете это именно мне?
— Потому что вы — вор и мошенник.
— Простите, вы, конечно, почти Шерлок Холмс, но тут вы непростительно ошиблись и за это вас долго будет мучить совесть: я — не вор. Я самолично никогда ничего не воровал.
— А мамины брильянты?
— Повторяю: я не вор, я — мозговой центр: я только разрабатываю стратегию для своих коллег.
— Да, вы здорово обдумали этот грабёж: знали, что у нас стальные двери и квартира на сигнализации, поэтому к нам лезть не рискнули, и вырезали сейф из нашей стены, действуя из квартиры соседей.
— Они уехали в отпуск, квартира пустовала, грех было не воспользоваться.
— Но как вы вслепую определили точное место сейфа в маминой спальне?
— Гражданин следователь, вы своим удивлением намеренно мне льстите?
— Нет! Я только начинаю свою деятельность — мне, действительно, интересно!
— Тогда я вам напомню о таком приборе, как металлоискатель. Он помог точно определить место сейфа с той стороны стены. А дальше всё было делом техники. Ваша глубоко уважаемая матушка вышла всего на полчаса, но нам хватило пятнадцати минут. Я только волновался за её здоровье, потому что из-за дыры в стене в спальне мог быть сквозняк.
— Вы — хитроумный преступник, вот поэтому вы мне и нужны!.. Вы хорошо знаете психологию своих, так называемых, коллег, у вас есть связи в этом мире. Словом, применяю к вам политику кнута и пряника: либо кнут — большой срок, либо пряник — большие деньги. Или вы возвращаете украденные бриллианты и принимаете мои условия, или я передаю дело полиции. Доказательства вашего участия бесспорны, как вы убедились… — Он указал на лежащую перед ним на столе раскрытую папку. — Оба грабителя письменно подтвердили, что бриллианты переданы вам и где-то вами спрятаны.
Гуралик, как отличник-первоклассник, старательно поднял руку.
— Если вас не затруднит, я хотел бы на один маленький вопрос получить один маленький ответ: как вы так быстро на них вышли?
— До удивления, просто. Я поздно возвращаюсь, мама весь день одна — вот я и установил над нашей дверью и напротив неё по видеокамере — вся площадка, как на киноэкране. А по этим кадрам их найти было уже не сложно: они оба в картотеке. Я пообещал, что не стану передавать их полиции, если они вернут мне бриллианты, ну, и они тут же вас заложили.
Гуралик в сердцах стукнул по столу.
— Узколобые неучи!.. Как они могли не увидеть камер! Я же им приказал проверить!
— Не ругайте их: камеры замаскированы в счётчиках… Короче: вам светят много лет: организация кражи в особо крупных размерах, хищение государственных ценностей. А поскольку вы рецидивист, то…
— Хорошо, хорошо, я согласен посотрудничать с таким умницей-следователем, — Гуралик обаятельно улыбнулся. — Это же курсы повышения квалификации!
— Вот и молодец! А на комплимент отвечу тоже комплиментом: у вас очень уютно в квартире, чувствуется присутствие женщины с прекрасным вкусом.
— Вот тут, бесконечно уважаемый господин детектив, вы глубочайше ошиблись: первая жена меня бросила после моей первой отсидки, вторая — после второй. С тех пор я уже давно не завожу романы, не флиртую, не ухаживаю, а когда-то, о!.. У меня был итальяно-чеченский темперамент! Если говорить образно, когда я входил в воду, река закипала, рыба сваривалась, и я плавал в ухе… Да, да! Я умел доводить женщин до высшей стадии нижнего блаженства, а теперь, увы… Финита ля комедия!
— И с тех пор вы ни разу не влюблялись?
— Влюбляться — не значит любить. Дамы здесь бывают только, так сказать, одноактовки, на дольше связываться не рискую. — Он грустно развёл руками. — Помните, у Антона Павловича Чехова: «Если в первом акте висит ружьё, в последнем акте оно должно выстрелить»? Так вот, я стреляю сразу в первом акте и тут же прерываю спектакль.
Нельсон, оценив его образность, невольно улыбнулся, но сразу погасил улыбку.
— Простите, что я задел больную для вас тему — вернёмся к нашим брильянтам. Где вы их прячете? В банковской ячейке? В камере хранения на вокзале? В погребе?
— Здесь, дома.
Гуралик взмахом бровей указал на книжный шкаф, затем подошёл к нему, вытащил с верхней полки какую-то толстую книгу, на что-то нажал, открылась обложка — книга оказалась шкатулкой.
Нельсон пересчитал бриллианты.
— Все десять. А не рискованно так хранить?
— Самоё надёжное место: «История КПСС» — кто польстится!
