Фридрих Незнанский - Воронежские страдания
«Тяжелая жизнь у молодых!» — вздыхала рано состарившаяся женщина.
Василий Савельевич категорически запретил Владу появляться не только в здании городского парламента, но даже в собственном офисе патриотического Фонда, в привычном и щекочущем самолюбие парня прикиде, требовал, чтобы Владислав обязательно выглядел как все. От галстука вот только удалось отбиться… А еще «тимуровцем», блин, называет, не то в насмешку, не то просто шутит так. Обижаться или нет? За ним ничего не поймешь. Суровый бывает дядька, привык командовать, да и то — две Чеченских войны прошел без единой царапины, вернулся подполковником, три ордена боевых. Везло, значит, поневоле почтение испытываешь. И бабы к нему липнут: видят же настоящего мужика…
А в общем нравился Василий Савельевич Владу Гундорину, парень даже подражать ему старался — манере говорить резко и в приказном тоне, не оставляя собеседнику шансов для разумного ответа. Это давит на мозги, собеседник твой теряется, и возражения становятся похожими на козлиное блеянье. По себе уже знал, как трудно бывает возражать Денягину. И сейчас он ехал к нему в офис, путаясь в догадках, что было сделано не так… Хотя, по мнению Влада, они ни на шаг не отступили от плана, который продиктовал лично ему Василий Савельевич. Ну кто ж виноват, что тот негр оказался не совсем тем, за кого его приняли? Все равно же — негр. И темно уже было, а ночью эти обезьяны все одинаковые… Короче, что-то не то. Но Денягин взбеленился, это точно, — такого ядреного мата Влад давно от него не слыхал. Вот и ехал, но не то чтобы сильно боялся разноса, нет, другого побаивался. Что Антон в сердцах даст ему отставку и назначит командиром группы кого-нибудь другого, Коляна, например. Тот давно косо на Влада поглядывает, много, говорит, берешь на себя, завидует — ясный пень. Оттого и сам Колян, и дружбаны его со всеми вместе не ходят, только когда общие дела затеваются и нужна ударная масса, тогда являются, а так они вроде как сами по себе. И Денягин, который требует железной дисциплины, не вмешивается, сам, говорит, решай, твои кадры. Но это он, наверняка, нарочно делает, известно же — разделяй и властвуй, сам частенько повторяет…
Денягин сидел у себя в шикарном кабинете на втором этаже старого особняка, который арендовал Фонд. На стеклянной столешнице перед ним не было ни одной бумажки, только хрустальная пепельница, и та — чистая. И вид у Василия Савельевича был суровый и недоступный. Точно, быть разносу, подумал Гундорин и пошел по ковровой дорожке к столу.
Остановился, ожидая разрешения сесть, — ритуал надо было соблюдать. И руку не протянул, это делает старший, если пожелает. Денягин, видно было, ничего сейчас не желал — ни приглашать сесть, ни руку пожимать. Смотрел узкими, злыми глазами, будто увидел впервые.
— Ты чего творишь? — спросил тихим и напряженным голосом. — Соображаешь, на что нарываешься? Или нет? Тогда разговор у нас с тобой бессмысленный…
Пока без мата, значит, уже успел остыть. Сейчас начнет, подумал Влад, у которого постоянные рассуждения Денягина о величии русской национальной идеи уже давно торчали костью в глотке. Или в печенке. По-разному говорят. Но, тут случай такой, надо молчать и слушать, пока оратор не устанет и не утихнет. Влад вздохнул тяжко, показывая, как глубоко он прочувствовал свою вину, хотя таковой за собой не видел, и уставился в пол.
А Василий Савельевич стал подробно объяснять, что наказание чернокожего студента за непристойные приставания к русским девушкам, в то время когда закон, защищающий права русского населения от посягательств со стороны иностранцев, бездействует, это никакая не политика, а лишь естественная ответная реакция патриота своей оскорбленной Родины. Вот что требуется! А убийство дипломата из какой-то чертовой Нигерии — это международный конфликт!
«Дипломат?!» — Влад был действительно ошарашен, вот уж чего в самом деле предусмотреть ни кто не мог. А ведь как две капли воды похож на того…
— Дошло, наконец! — Василий Савельевич увидел по реакции Влада, что тот и вправду не знал о своей ошибке.
И Денягин, уже пригасив свой буйный, митинговый темперамент, продолжил говорить о том, что теперь, наверняка, в расследование вмешаются спецслужбы, одной районной ментовкой тут уже не обойдется. А кому это надо? Нечаянный свидетель — и загребут всех, дойдут и до организации, вот в чем главный прокол. А мальчишкам все это кажется несущественным — черный, он и есть черный! Несущественный прокол — надо же ляпнуть этакое?! Тут он просто повторил слова самого Влада, который именно так оправдывал свои действия. Мол, ошиблись немного, завтра поправим, другого черного замочим… Ох и рассвирепел же Денягин!..
Влад, оправдывавшийся тем, что свидетелей не было, руку готов дать на отсечение, молчал с убитым видом. О дипломате он вообще ничего не слышал, а оказывается, по телеку уже с утра только об этом и талдычат, во, блин! И Денягин понял, что парень осознал наконец и раскаялся. И сам смягчился, ограничился небольшой дозой нравоучения.
— Ну сам-то хоть сообразил, во что мы можем вляпаться благодаря вашей беспечности?.. — И, не дождавшись ответа, махнул рукой — садись, мол. — Это ж получается политическое убийство… Ладно, если спишут на бытовуху. Что у вас, другой «черноты» не было, что ли? Думать же надо, Влад! Я ж на тебя полагаюсь. И только не принимай в следующий раз непродуманных, скоропалительных решений. Выяснил, тот или не тот, и только тогда действуй. Есть организация, она думает. А ты должен четко выполнять. И от твоих четких действий будет зависеть, насколько верно воспримут нашу политику массы избирателей. Освобождать страну от мусора — совсем не значит возбуждать политические конфликты. Сообразил, голова садовая?.. Ну то-то… А как там твои? Засиделись без серьезных акций? Устали от мелочевки?
— Скучают, — тоже скучным голосом ответил Гундорин.
— А ну-ка взбодрись! — приказал Денягин. — Вот… Тут тебе и парням небольшое довольствие… — Он достал из ящика стола белый конверт и протянул его Владу. Тот понял: деньги. — Там еще, в другом конверте, внутри, некоторая сумма и инструкция. Ее прочитаешь в соседнем кабинете, запомнишь и вернешь мне. А деньги употребишь на необходимое техническое обеспечение, понял?
— Понял, так точно.
— Ну и хорошо. Иди, — он показал на дверь в комнату своего отдыха, — прочитай, вернись, и поговорим подробно — о необходимых частностях. Операцию надо провести в ближайшие день-два. И чтоб резонанс был соответствующий, громкий. И чтоб никаких сбоев и случайностей! Попробуем маленько пригасить скандал с твоим негритосом… Уж больно много шума вы наделали, не подумав о последствиях. Ну все, все! Ступай!
Денягин поморщился и снова махнул рукой, заметив, что Гундорину его отповеди уже стали надоедать. Перебирать-то тоже не надо: молодежь, она долго и внимательно слушать старших и опытных товарищей еще не приучена.
Глава пятая Второй дуэлянт
Будучи твердо уверенным в том, что Генка с заданием справится, сам Михаил Григорьевич, встретив на вокзале клиента и проводив того до гостиницы, тут же отбыл на Казанский вокзал, чтобы сесть в ближайший поезд, проходящий через Воронеж, «в гости» к господину Корженецкому. Легенда, которую они с зятем тщательно продумали и даже прорепетировали пару раз, им нравилась, и они решили от нее не отступать в дальнейшем. Нечто этакое, робингудовское, замешанное на мифической справедливости, придавало их затее явно романтический оттенок. И, по идее, тем большее доверие, на фоне творящегося беспредела в средствах массовой информации и на телевидении, где, вопреки всем запретам и ограничениям, продолжают царствовать убийцы и насильники, должен был бы вызывать такой подход к решению острой проблемы киллерства как такового. Ну пусть не решение, но все же… «А чем, собственно, плоха научная организация и такого труда? — смеялись они. — Всякий труд почетен!» Они уже заранее представляли себе, какое удивление, граничащее с искренним изумлением, станут вызывать у будущих «клиентов» их декларации на этот счет… Но — ничего, главное — не в словах, а в суммах гонораров, до поры до времени, естественно…
Прибыв в город, Гапонов снял самый дешевый одноместный номер в небольшой гостинице на окраине города — незачем сорить деньгами! — и взял напрокат в бюро обслуживания подержанную «девятку».
За прошедшие годы Корженецкий оставил свой алкогольный бизнес, обнаружив наконец, что тот насквозь пронизан, уже в силу своей специфики, криминальными жилами, венами, артериями, короче — прочными уголовными связями, и занялся автомобильными делами, организовав крупные салоны по продаже престижных иномарок в нескольких областных городах Центрального федерального округа. Дело процветало, и Георгий Витальевич чувствовал себя в нем прекрасно, это была его стихия. Он уже привык к тому, что многие спорные вопросы, непростые взаимоотношения с конкурентами перестали выходить на уровень лесных «разборок», конфликты решались без кровопролития, в сугубо деловом ключе, а крепкая финансовая сторона дела и добротная «крыша» были тому убедительным подспорьем. Помогали ребятки из Управления ФСБ, правда, и брали за свою «крышу» немало, но она пока того стоила.
