Фридрих Незнанский - Заложники дьявола
— Вот и ошибаешься! — Ирина с гордостью сверкнула глазами. — Шурик так переменился… Ты не поверишь, сегодня всю ночь просидел возле меня… Отпуск специально взял, чтобы мое здоровье караулить!
— Ну-ну… — Катя посмотрела на подругу с сомнением. — И где же этот верный и преданный сейчас?
— Наверняка в палате нервничает… Сейчас увидишь! Он правда изменился.
За разговорами женщины незаметно миновали сестринский пост и достигли палаты. Ирина с самым торжествующим видом распахнула дверь и… замерла на пороге.
— Та-а-ак, — Екатерина заглянула в абсолютно пустую комнату, — и где же твой изменившийся Турецкий? Сан Борисыч, ау-у-у!.. — Катька, перестань ерничать… Куда он мог деться?!
— Погоди, сейчас у этой куклы-медсестрички спрошу… Стой тут и не вздумай дергаться!
Тон, с которым она заговорила с дежурной сестрой, столь кардинально отличался от щебета с подругой, что Ирина Генриховна, настороженно прислушивающаяся к разговору возле поста, невольно заподозрила в Екатерине незаурядные артистические данные.
— Так, девушка, — холодно произнесла Катя типичным «врачебным» голосом, — вы должны были видеть супруга пациентки Турецкой, он дежурил возле нее ночью…
Медсестра растерянно кивнула.
— И он только что был здесь…
— Он куда-то убежал! — поспешно ответила девушка. — Со всех ног!
— Как — убежал? Куда?!
Ирина не выдержала и заспешила к дежурному посту.
— Ну не знаю… Он же мне не доложился, спешил очень…
— Все ясно! — Катя пошла навстречу подруге и мягко, но настойчиво повлекла ее обратно, к распахнутой двери в палату. — А ты говоришь, изменился! Турецкий — он и в Африке Турецкий, только черный!..
— Катька, перестань. — Ирина Генриховна побледнела и тяжело опустилась на кровать. — Ты не понимаешь… Меня в последнее время все какие-то предчувствия мучают… дурные. — Ясное дело — дурные! У тебя хороших отродясь не было! Прекрати выдумывать, а! У твоего Сани работа такая, специальная, чтобы срываться с места в самый неподходящий момент, главное — без предупреждения… Все мужики эгоисты.
— Ты не понимаешь, — упрямо повторила Ирина, мрачно глянув на подругу, — Шурик действительно изменился… Но я… Я видела, его что-то здорово тревожит, они со Славой Грязновым каким-то сложным делом в последние месяцы занимались. Судя по тому, что мне он ничего не рассказывал, — опасным…
— Умерь свое воображение, с чего ты взяла, что опасным, если твой Турецкий уже пару лет как минимум в основном в кабинете сидит, бумажки перебирает? Сама говорила — жаловался тебе…
— Забыла, как его недавно ранили?!
— Не забыла! А ты, похоже, забыла, что подстрелили его чисто случайно, в другого типа целились… К тому же киллера поймали… Ну успокоилась?
— Кать, ты, наверное, смеяться надо мной будешь, — Ирина Генриховна сжала руки, — но все последнее время у меня действительно предчувствие какое-то… нехорошее. И потом… приметы…
— Господи, какие еще приметы?!
— Плохие… — жалобно пролепетала Ирина.
— Например?
— Ну, например, когда я из роддома в последний раз сбежала, Шурика здесь не было, он домой поехал переодеться. Я поймала такси, приехала… Подхожу к двери, сую ключ… ну в замочную скважину, а он не поворачивается… Не подходит! — Как это — не подходит? Наверняка ведь не тот сунула?
— Так вот это и есть плохая примета! У меня и правда на брелке куча ключей, есть похожие… Я Шурика сто раз просила пометить квартирный какой-нибудь краской, но до тех пор ни разу и так не путала!
— В жизни не слышала о такой примете, да еще и плохой! — сердито произнесла Екатерина. — Не сходи с ума, это у тебя от беременности воображение обострилось, ты раньше суеверной не была! И вообще, все приметы — чушь, бабушкины сказки!
— А сны?
— Тем более!.. А что там со снами?
— Мне уже несколько раз огонь снился, как будто Турецкий в него прыгает, вроде как за кем-то или за чем-то…
— Ну и дурочка! Огонь снится исключительно к горячей любви!
— Правда?.. — Ирина с надеждой посмотрела на подругу. — Ох, Кать, надо позвонить, я тебе сейчас телефон дам… У меня руки дрожат, где он?..
— Опять двадцать пять! — с нарочитым раздражением сказала Екатерина. — Давай говори, кому звонить-то?
Она взяла с тумбочки Иринин мобильный и вопросительно уставилась на подругу.
Ирина Генриховна, секунду поколебавшись, кивнула:
— Знаю кому! У меня есть прямой телефон в кабинет Меркулова, мне почему-то кажется, что Шурик… если все в порядке… Мне кажется, он там… — Кажется ей… Ладно, псих на палочке, говори номер!
— Если Костя возьмет трубку, скажешь, что это я…
— Слушай, — неожиданно удивилась Катя, — а почему бы тебе вместо этого не позвонить самому Турецкому? У него ж мобильный!..
— Он его еще вчера отключил.
— Так наверняка же успел включить раз сто?..
— Кать, ты его не знаешь, — вздохнула Ирина Генриховна. — Если он отсюда вылетел на полной скорости как сумасшедший, значит, его и правда по работе вызвали. Что-то стряслось! А в таких случаях он свой аппарат отключает автоматически… Хочешь проверить?
— Хочу!
— У меня там в записной книжке под кодовым словом «Турецкий» есть его номер — проверяй…
Ирина Генриховна демонстративно отвернулась к окну, пока ее немало рассерженная подруга манипулировала с аппаратом.
— Ну что? — поинтересовалась Ирина примерно через полминуты — Убедилась? Наверняка недоступен…
— Все мужики сво… Извини, конечно! — буркнула Катя. — И говори наконец мне номер этого вашего Меркулова! Вот увидишь, все с ним в порядке, я имею в виду не Меркулова, а твоего припадочного Турецкого… Алле?.. Константин Дмитриевич? Здравствуйте! Это Ирина… Не узнали?.. Что ж, значит, мы с Шуриком наконец разбогатеем!..Катя хихикнула и вложила мобильник в руку заметно оживившейся Ирине.
2
Несмотря на длительное знакомство, отношения Александра Борисовича с подругой жены Катей никогда нельзя было назвать безоблачными. Не то чтобы Екатерина ему не нравилась. Скорее, причина крылась, во-первых, в том, что не нравился он ей, во-вторых, при целой массе несомненных достоинств Екатерина категорически не была женщиной его плана.
Тем более неловко чувствовал себя Турецкий, на всех парусах примчавшийся к Ирине после ее звонка к Меркулову, когда обнаружил, что оправдываться ему придется в присутствии Кати. То, что он лепетал жене по телефону, когда та застукала его в кабинете Меркулова, в счет не шло: не настолько Иринка легковерна, чтобы принять версию, будто ее супруг умчался на всех парах из больницы, забыв попрощаться или хотя бы предупредить, исключительно по причине того, что его вызвал шеф… Да и фингал на физиономии говорил сам за себя…
— Иришка, прости меня, дурака… — При виде Кати, с самым суровым видом стоявшей у окна в позе статуи Командора, его порыв тут же подзахлебнулся. Но ничего не поделаешь, продолжать-то надо было! — В общем, я… Словом, я… — Словом, ты, как обычно, во что-то ввязался, — вздохнула Ирина Генриховна, лежавшая на кровати и оттого казавшаяся совершенно беззащитной.
— Не совсем… Понимаешь, мне нужно было присутствовать на суде, а тут… Словом, подсудимый попытался сбежать и…
— Шурик, — глаза Ирины Генриховны сердито сверкнули, — если ты попытаешься меня обмануть, заранее предупреждаю: бесполезно… Твоя физиономия свидетельствует против тебя! Кроме того, телевизор я тоже смотрю, а складывать два и два пока что не разучилась!
— Что ты имеешь в виду? — пробормотал Турецкий, покосившись на продолжавшую осуждающе молчать Катю. Уж лучше бы набросилась на него на пару с женой!..
— Просто я наконец догадалась, каким именно делом вы занимались с Грязновым столько времени!.. А вчера и позавчера по всем каналам только и речи было, что о поимке опасного преступника Павла Садовничего! Цезарь твой ведь Садовничий?.. Я, как только увидела, что тебя нет, сразу про наш разговор вспомнила… Ох, Шурик! Если бы ты знал, как я от этого всего устала!..
В голосе Ирины послышались слезы, а Катя немедленно с видом заботливой родственницы — куда более заботливой, чем преступный муж — ринулась к подруге:
— Иришка, успокойся! Сейчас же! — Она повернулась к Турецкому, все еще виновато переминавшемуся на пороге. — Позови медсестру, Саша, ей нужен укол! И, дождавшись, когда Александр Борисович выскочит из палаты, покачала головой. Турецкий страшно удивился бы, доведись ему услышать, что именно произнесла в его отсутствие Катя:
— Ирка, ты явно перегибаешь палку… В конце концов, ты ведь знала, за кого замуж идешь?.. Ну не смотри на меня такими круглыми глазами! Помнишь, за мной начал ухлестывать этот красавчик — приятель твоего мужа, его коллега? Как его… Видишь, уже не помню даже, как зовут! А ведь он мне нравился… Правда нравился!.. Но я подумала и поняла: никогда в жизни мои чувства испытания его профессией не выдержат! Слава богу, успела тогда уже на вас насмотреться…
