Джон Кризи - Слишком молоды для смерти
Роджер ощущал в его поведении что-то вымученное, неестественное.
— Я нахожу, что вы очень полезны для работы в Ярде, — сказал Роджер. — Хотите, чтобы я поговорил с вашим начальством или сами обратитесь?
— Я сам, сэр! Благодарю вас! Я так ждал этой возможности!
— Да, — кивнул Роджер, — и старались для этого, несомненно.
Он не стал добавлять, что это такая возможность, которая может обернуться злом для человека; что работа в самом Ярде сильно отличается от работы в отделении. Он надеялся, Мориарти понимает, что другие, старшие по возрасту полицейские в Скотленд-Ярде, могут весьма болезненно отнестись к тому, что такое специальное назначение получил совсем молодой человек. Глаза Мориарти сияли, и жаль было гасить его радость.
— Пойду, поговорю с Уайнрайтом, — сказал Роджер.
Пусть не одобряет, но ему не остановить меня, подумал Мориарти, когда Роджер ушел. Он понимает, что не справится с этой работой один, без меня, но потом припишет все заслуги себе, — если, конечно, я позволю. Пока же я могу направлять его так, что он об этом даже не догадается.
Уайнрайта поместили в небольшой отдельной палате. Он лежал на правом боку, отвернувшись от света и от полисмена, который сидел возле него все время. Роджер отослал охранника и обогнул кровать. Уайнрайт отрешенно слушал что-то через радионаушники; он притворился, что не замечает Роджера, подвигающего стул и усаживающегося рядом. Лицо молодого человека не пострадало, но на голове местами были выбриты волосы и виднелся пластырь. У него было продолговатое, необычное лицо с прекрасно вылепленными чертами, выразительными бровями; роковой мужчина, явно не английской крови.
— Примите мои поздравления, — проговорил Роджер.
Уайнрайт широко раскрыл глаза от удивления.
— С чем?
— С прекрасно исполненной ролью героя.
Уайнрайт поморщился.
— Никакой я не герой. Нельзя же привести с собой девушку, а потом позволить каким-то негодяям искалечить ее. Как там она?
Роджеру была неприятна жесткость этого человека, и в то же время он испытывал чувство легкого восхищения.
— Беспокоится. Насчет родителей, как я понимаю.
— Родителей? Ну и что? — Уайнрайт с большой осторожностью снял наушники. — Они это переживут, к тому же она пострадала гораздо меньше меня. Теперь придется как-то объяснять девушкам, откуда у меня эти шрамы. А вы кто?
— Главный следователь Уэст. Мистер Уайнрайт, вы когда-нибудь слышали про Понт-клуб?
Вопрос был задан небрежным тоном, как бы случайно, но Роджер внимательно наблюдал за реакцией, почти уверенный в том, что этот человек прекрасно умеет лгать и лучше, чем кто-либо, владеет своим лицом, изображая бесстрастность.
Но Уайнрайт, напротив, не скрывал своих чувств.
— Это шобла? Я слышал о них, побывал там и отвалил. Не смешите меня, а то мне смеяться больно.
— Это может оказаться не так уж смешно, — сухо произнес Роджер. — А как вы догадались, что вас обрызгали серной кислотой? Среди нападавших были ваши знакомые?
На лице Уайнрайта появилось выражение полного безразличия.
— Мне приходилось раньше слышать о серной кислоте, — ответил он, — и в газетах сообщали о таких случаях. Я не стал рисковать.
Больше он ничего не сказал, но Роджер заподозрил, что он знает гораздо больше.
Глава восьмая
СВЕДЕНИЯ О ДЖОШИА ПОНТЕ
Роджер вернулся в Скотленд-Ярд после, пяти часов и обнаружил, что его стол завален возвратившимися анкетами, сообщениями о четырех случаях использования серной кислоты за прошедшую ночь, газетами с фотографией, где он «угрожает» Янгу. Здесь лежали также снимки Кобдена и Бетти Смит, Джил Хиккерсли, на которую было совершено нападение в Челси, и еще одной пары, пострадавшей в Эдмонтоне, — двоюродных брата и сестры Эбботт. Девушка на последнем снимке была поразительно красива, а парень на удивление невзрачен. К фотографиям прилагался напечатанный на машинке текст донесений, подписанный инициалами Б. М. Текст был отпечатан прекрасно; должно быть, Мориарти очень быстро нашел себе хорошую машинистку. Роджер просмотрел все отчеты, особенно заинтересовало его дело Эбботтов. Они были старше всех остальных, но все же достаточно молоды — около двадцати пяти. Девушка — на этот раз ужасно пострадавшая — делила квартиру с тремя молодыми женщинами; юноша жил с родителями в перенаселенном доме.
Роджер вызвал посыльного.
— Принесите, пожалуйста, чай и бутерброды, прямо сейчас.
— Хорошо, сэр.
— И узнайте, здесь ли старший инспектор Мориарти.
— Он здесь, сэр.
— Пошлите его ко мне, ладно?
Когда дверь закрылась, Роджер нахмурился; одно дело — быть расторопным, и совсем другое — срываться в гонку до сигнала. Не слишком ли прыток Мориарти? Может, торопится захватить инициативу? Раздался стук в дверь, и Мориарти вошел — опять же слишком быстро. Выражение враждебной настороженности видно на лице; этот человек явно жил в состоянии постоянного нервного напряжения, которое само по себе может порождать проблемы.
— Вы не теряете времени зря, — сухо заметил Роджер.
— Мистер Дэвис сказал, что, чем быстрее я освобожу кабинет, тем лучше, — ответил Мориарти. — Меня заменит в отделении Билл, то есть старший инспектор Ивенс, я его хорошо знаю, — Ивенс был офицером младшего состава в Ярде. — Поэтому я оставил ему там свою картотеку, а он показал мне все здесь.
— Что с девушкой? С мисс Янг?
— Я пока ничего больше не знаю о ней, сэр. С матерью все в порядке, хотя она перенесла нервный шок. У самого Янга выискался старый друг, Янг сейчас с ним. Эта семья совершенно раскололась.
— Множество других семей живет на грани развала, — Роджер встал и двинулся к окну. — Что мы здесь имеем реально, на сегодня? — он указал на донесения.
— В смысле преступления, сэр?
— В любом смысле.
— Во всех случаях, кроме Кобдена — Смит, молодые люди, видимо, не имели близкого контакта с родителями, — ответил Мориарти. — Я старался найти что-то общее, не считая любви, — улыбка появилась и тут же исчезла с его лица. — Пока не нашел, сэр! — и, поскольку Роджер явно ждал продолжения, он добавил: — А каково ваше мнение об Уайнрайте?
— Бабник.
— О! Так он не любит Хелину Янг?
— Если б любил, не стал бы разыгрывать спектакль, — сказал Роджер. — Единственная польза от него — информация о Понт-клубе. Вероятно, это та самая общественная организация в Кенсингтоне, которой руководит Джошиа Понт. Цель ее состоит в объединении молодых людей, создании высокоморальной духовной среды. Никаких попоек и спален, строгие правила и распорядок. Слышали о Понт-клубе прежде?
— Такое чувство, что я где-то читал о нем, — ответил Мориарти. — Это название на слуху.
— Местным отделениям полиции клуб известен, но ничего плохого о нем пока не зарегистрировано. Знают о нем и в двух-трех других отделениях, вот и все. Адрес клуба — Маунтджой-Стрит, Саут Кенсингстон. Не заглянуть ли туда, а?
— Хорошо, сэр.
В дверь постучали, вошел посыльный с чаем и двумя большими бутербродами для Роджера. Когда он поставил их на небольшой столик, у Роджера появилось искушение пригласить Мориарти присоединиться, но некоторое недоверие, которое вызывал у него этот человек, заставило его подавить желание.
— Кто печатал вам донесения? — спросил Роджер.
— Я сам, — быстро сказал Мориарти.
— Сами печатаете, по слепому методу?
— Да, сэр. И стенографирую не хуже.
— Что ж, очень полезное умение, — Роджер вернулся к столу. — К завтрашнему дню мы найдем для вас место, где можно работать, и тогда по-настоящему возьмемся за дело.
— Чем быстрее, тем лучше, — Мориарти направился к двери. — Когда вы сегодня уходите домой?
— Не раньше, чем через час.
— Если я понадоблюсь вам, сэр, то я у старшего инспектора Ивенса, — предупредил Мориарти и поспешно вышел.
Он мнит себя черт знает кем, подумал, выходя, Мориарти. Все они такие, но этот просто переходит всяческие границы. Не изволил даже предложить мне чашку чая! Чертовски озабочен тем, как бы не уронить себя. Ничего, скоро он поймет. Значение имеют способности, а не ранги. Красавчик Уэст несется во весь опор, не видя, что его ждет впереди!
Роджер опустился в кресло, выпил чашку чая, с удовольствием съел бутерброды, предаваясь вместе с тем размышлениям. Многое произошло за последние двадцать четыре часа, и некоторые вещи, включая Мориарти, легко могли предстать в искаженном свете. На этом этапе важно сохранить чувство реальности. Он должен помнить, что занимается расследованием преступной деятельности, а не анализом морали и социального поведения вообще. Он может себе позволить проявить живой интерес только там, где речь идет о совершении преступления.
Некоторые факты точно установлены; он взял карандаш и записал их на листе бумаги:
