Григорий Башкиров - Роковая сделка
– Садитесь, – показала на табурет и сама присела на диванчик у стола. – Я Вас слушаю.
Воробей поерзал на табурете, устраиваясь удобнее. Пора начинать:
– Кем приходится Вам Пашков Дмитрий Олегович?
– Это мой сын. А в чём дело? – вновь тревожно переспросила она.
Анатолий пропустил её вопрос мимо ушей:
– Когда Вы в последний раз его видели?
– Я не буду отвечать ни на какие вопросы, пока не скажете, почему Вы здесь. Утром, в выходной день! – запальчиво произнесла Татьяна Михайловна.
– Хорошо, хорошо, только не надо себя накручивать, – примирительно сказал Птицын, – Я обязательно всё объясню. Ответьте мне, когда вы его видели в последний раз?
– Два дня назад. Он ушёл утром, и больше я его не видела. – И опережая встречный вопрос, добавила, – Он часто не ночует дома – работа, друзья, товарищи…
– А знаете ли вы, Татьяна Михайловна, его друзей или знакомых? – Вкрадчиво поинтересовался Анатолий.
– Нет! – резко бросила она.
«Темнишь, голубка», – удовлетворённо подумал Птицын. Значит, тема для разговора уже была.
– Так, что всё же произошло? – Очень настойчиво поинтересовалась она. – Вы пообещали сказать.
«Ну, держись!», – решился Воробей:
– Вчера ночью обнаружили его труп. Свалился с платформы и попал под проезжающий поезд.
Выпалив информацию на одном дыхании, он замолчал, предвидя неизбежную в таком случае реакцию. Но, к большому удивлению Воробья, никакого обморока, истерики с заламыванием рук и душераздирающего, с захлёбом воя не последовало.
Женщина подошла к буфету и достала бутылку коньяка.
– Вы выпьете? – тихо спросила она Птицына.
– Нет! Я на работе и к тому же за рулём.
Татьяна налила спиртное в кофейную чашку и залпом выпила. Затем прикурила сигарету и села напротив Анатолия.
– А я чувствовала, что с Димой должно что-то произойти.
Воробей удивлённо поднял брови:
– Это почему, позвольте узнать?
Татьяна вновь потянулась к бутылке.
– Может, не стоит больше пока, – предостерёг её Анатолий.
– Может и не стоит, – ответила она в тон ему. – Так что Вы хотели у меня узнать про Диму?
Не дожидаясь, пока Воробей соберётся с мыслями, начала отрывисто говорить:
– Дима мне не родной сын. Я познакомилась с мужем, когда Димке было восемь лет. Я тогда успешно гастролировала с театром. Наши пути пересеклись на торжественном вечере в честь какой-то даты, не помню сейчас. Потом он меня проводил, и мы стали встречаться.
Татьяна налила коньяк и выпила. Птицын не перебивал её, давая выговориться, хотя то, что сообщала она, пока мало относилось к делу.
– Герман был моряком-капитаном дальнего плавания. Когда его бросила жена, Димка остался с отцом. Герман часто и надолго уходил в плавание, поэтому воспитывала внука бабушка. Когда мы поженились, Дима продолжал жить у мамы Германа. У меня тоже была насыщенная, в постоянных разъездах, театральная жизнь. Когда мы с мужем собирались вместе, то Дима был всегда с нами. Он безумно любил отца. Ко мне относился сдержано, ревновал… – Татьяна горько усмехнулась. Взяла из пачки очередную сигарету:
– Пять лет назад Германа не стало. Судно потонуло в Атлантике. Из всего экипажа спаслось только четверо. Герман, как капитан, корабль не покинул. Его так и не нашли…
Татьяна Михайловна отвернулась. Птицын заметил, как дёрнулись её плечи.
– Дима очень переживал смерть отца, – продолжила она, успокоившись. – Хотел покончить с собой, выпил таблетки. Врачи спасли. Он месяц лечился в психиатрической больнице. Через какое-то время успокоился. Окончил профессиональное училище. Работать не захотел. Увлёкся спортом. Много тренировался. Со мной практически не общался, хотя груб не был. У него началась самостоятельная, не совсем мне понятная жизнь. Могу только сказать, что никакого влияния на него я не имела…
Птицын решил, что пора перевести монолог в более конкретное русло:
– Всё это очень интересно, что вы говорите, но хочу повториться: с кем он общался, когда в последний раз видели его? Вам всё ясно?
– Простите, Анатолий Алексеевич, но я мало знаю про его теперешнюю жизнь. Со школьными товарищами, теми, кого я знаю, он последнее время отношений не поддерживал, а его новые друзья мне неизвестны. Хотя, – Татьяна ненадолго задумалась, – я недавно слышала, как он по телефону говорил с кем-то. Разговор шёл о каком-то товаре. Я была в другой комнате, и когда Дима пришёл домой, то подумал, что он один. А в последний раз он ушёл из дома позавчера утром. Больше я его не видела.
– Да, – спохватилась она, – в разговоре Дима упоминал какого-то Захара. Вот и всё, что я знаю. – Татьяна Михайловна очень доверительно посмотрела в глаза Птицыну, от чего по его телу быстро пронеслись мурашки. Подавив в себе поднимающееся желание, Воробей решил закругляться. Он протянул женщине заполненный бланк объяснения, который та подписала не читая. Сложив документы в папку, Анатолий встал с табуретки.
Он видел, что Татьяна не врёт, и большей информацией, чем сообщила, вряд ли располагает. Кроме того, было ясно, что она та ещё похотливая штучка, которой на пасынка всегда было глубоко наплевать.
Подойдя к двери, протянул записанный на листе бумаги номер своего телефона.
– Если что вспомните, позвоните. И ещё, – Воробей остановился у двери, – Вас вызовет следователь, будьте готовы. До свиданья.
Когда закрылась дверь, Птицын недолго постоял на лестничной площадке, потом, досадливо плюнув, пешком пошёл вниз по ступенькам. «Потянул пустышку», – раздражённо подумал он, когда сверху раздался взволнованный крик:
– Анатолий Алексеевич! Вернитесь!
Воробей вбежал по ступенькам и зашёл в квартиру.
– Что за аврал, Татьяна Михайловна?
Она нервно сжимала ворот халата.
– Как вы ушли, позвонили по телефону. Какой-то мужчина, по голосу молодой, спросил Диму. Я ответила, что он спит. Мужчина попросил передать, что через пятнадцать минут перезвонит.
– Спасибо, Татьяна Михайловна, я сейчас воспользуюсь Вашим телефоном, – и мысленно похвалил: «Молодец, баба, быстро сориентировалась!»
– Пожалуйста, – она протянула ему трубку переносного телефона и улыбнулась, – можно просто – Татьяна.
Никак не отреагировав на сделанное предложение, Птицын набрал номер дежурного по управлению и попросил взять звонок на контроль, потом прошёл в комнату и развалился в кресле. Татьяна расположилась напротив. Она ещё пару раз прикладывалась к коньяку и уже заметно захмелела.
Телефонный звонок прозвучал громко и неожиданно.
Анатолий, дождался повторного зуммера, затем включил трубку и приложил к уху.
– Алле! Димон? – зазвучал бодрый с лёгкой хрипотцой голос. – Это ты?
Прикрыв ладонью микрофон, Птицын, зевая, бросил:
– Я…
– Что, с утра уже набухался?
– Кто? – невнятно переспросил Анатолий.
– Ты, что ох…л! Говори нормально. Это Валерка, не врубаешься?
– Что… – пробурчал Воробей.
– Ну, ты даёшь! Короче, как проспишься, перезвони, дело есть на сто пудов.
Дождавшись, пока на другом конце положат трубку, Птицын с телефона соседки Татьяны, связался дежурным. Записав продиктованный номер и адрес, ещё раз искренне поблагодарив Татьяну Михайловну, удалился.
Глава 7
Отправив Макса восвояси под присмотром Слона, Захар откинулся на мягкую спинку дивана и задумался. С момента последней встречи в СИЗО Макс заметно изменился. Заматерел. Особенно Захар обратил внимание на его глаза. Они ничего не выражали: ни страха, ни злости, ни озабоченности – ничего. Хотя Захар не сомневался в его надежности, все же Макс прошел «стажировку» на зоне и Филаретова рекомендация что-то стоила. Однако, какой-то «червячок» точил Захара изнутри.
«Ладно, проверку пройдет, а потом посмотрим, что с ним делать. Слон все доложит», – размышлял Захар. Задуманное им дело представлялось весьма ответственным и опасным, требующим определенных качеств от исполнителей. Захар уже наметил одного из них – Валеру Монгола. Кличку «Монгол» Валера получил сразу, как появился в его команде, за слегка раскосые глаза и широкие скулы. Правда, для предстоящего дела Валера не очень подходил. Отлично развитый физически, самоуверенный и наглый, он презирал опасность. Неоднократно участвуя в стычках и разборках с конкурентами, всегда выходил «сухим из воды». Валера был незаменим, как лидер-боевик, телохранитель и правая рука главаря. Монгол был немногим из тех, кому доверял Захар. Валера быстро въезжал в ситуацию и никогда не задавал лишних вопросов, поэтому мозг его был чист от сторонней, не касающейся лично его информации. Это еще одно редкое качество, которое Захар ценил в людях – отвечай за себя и будь здоров. Единственным недостатком Валеры была неспособность своевременно и в полном объеме анализировать и просчитывать ходы – свои и оппонентов. Как не странно, но при таком активном образе жизни Монгол не имел судимости и не находился в поле зрения уголовного розыска. Об этом Захар знал от знакомого из ОРБ (оперативно-розыскного бюро), который периодически «забрасывал» в проверку его людей и прочих, представляющих интерес, в том числе конкурентов на преступном «рынке». За отдельную щедрую оплату по наводке Захара милицейским «куратором» организовывались и успешно проводились секретные оперативные мероприятия-акции в отношении конкурентов. От этого всем была выгода: одному – деньги и раскрытое преступление, другому – устранение с поля очередного противника. Таким образом, в довесок к криминальному авторитету, Захар располагал нужными связями, своевременной и достоверной информацией, что было необычайно важно в его напряженной и опасной деятельности.
