Донна Леон - Выстрел в лицо
— Я вспомнил, — сказал он. — Он сказал, что его жену зовут Иммаколата и что она всегда ходит к мессе восьмого декабря, в день именин.
Брунетти не понял, почему это воспоминание вдруг так расстроило Гуарино, пока тот не добавил:
— Он сказал мне, что это единственный день в году, когда жене удается уговорить его посетить церковную службу и причаститься. Значит, перед мессой он собирался исповедаться. — Подхватив книжку, Гуарино убрал ее обратно в карман.
— Надеюсь, у него это получилось, — ляпнул Брунетти.
5
После этого открытия мужчины умолкли. Брунетти встал и подошел к окну — успокоиться самому и дать время успокоиться Гуарино. Надо будет рассказать Паоле, как вырвалась эта фраза, прежде чем он успел сообразить, что говорит.
Гуарино откашлялся и заговорил, словно они с Брунетти заключили джентльменское соглашение — не обсуждать Ранцато и то, что он мог знать:
— Понимаете, потому нам и нужна ваша помощь — единственная зацепка, которая есть у нас по его убийству, привела в Сан-Маркуолу. И только ваши люди тут, в Венеции, знают, не обитает ли здесь какой-нибудь подозрительный тип, способный вляпаться в подобное дельце, — фраза не показалась Брунетти законченной, так что он промолчал. Через секунду Гуарино продолжил: — Мы сами не знаем, кого ищем.
— А у синьора Ранцато был только один такой заказчик? — спросил Брунетти, вновь поворачиваясь лицом к майору.
— Мне он говорил только об одном, — ответил тот.
— Это еще ничего не значит, — заметил Брунетти.
— Не обязательно. Помните, я вам уже говорил, что мы к тому моменту если не подружились, то очень сильно сблизились. Мы многое обсуждали.
— Например?
— Например, я говорил ему, какой он везунчик — женился на девушке, которую так сильно любит. — Голос Гуарино дрогнул, когда он произносил это «любит».
— Ясно.
— Я это серьезно говорил, — в порыве откровенности поведал Гуарино. — Не для того, чтобы он просто начал мне доверять. — Он подождал, чтобы убедиться, что Брунетти почувствовал разницу. — Может, вначале все было и по-другому, но потом… Со временем наши отношения изменились.
— А вы когда-нибудь встречались с его женой? Или хотя бы видели ее?
— Нет. Но у Стефано на столе была ее фотография. Я бы и рад с ней поговорить, но не имею на это права — если мы свяжемся с ней, они сразу поймут, что Стефано работал на нас.
— Раз они его убили, значит, и так уже это поняли, верно? — спросил Брунетти, отказываясь жалеть погибшего.
— Возможно, — неохотно согласился Гуарино. — Скорее всего, — признал он. — Но таковы правила. Ни при каких обстоятельствах мы не должны подвергать ее жизнь опасности.
— Разумеется, — кивнул Брунетти. Он не стал говорить, что, на его взгляд, они и так уже подвергли ее опасности, да не один раз. Он вернулся за свой стол. — Я не знаю, сможем ли мы чем-нибудь вам помочь, но мы постараемся. Я наведу кое-какие справки, просмотрю архивы. Но пока что мне никто, совпадающий с вашим описанием, на ум не приходит.
Под выражением «навести справки» он подразумевал не только обычный просмотр досье, но и поиски на бытовом уровне — беседы с информаторами, намеки, сплетни из местных баров.
— Как бы то ни было, — продолжил Брунетти, — вы и сами понимаете, в Венеции мало что понимают в наземных перевозках.
Гуарино покосился на него, пытаясь понять, шутит Брунетти или нет. Тот сидел с каменным лицом.
— Я буду благодарен за любые сведения, — ответил Гуарино. — У нас безнадежная ситуация. Так всегда получается, когда приходится работать в месте, где неизвестно… — Он оборвал себя на полуслове.
Брунетти пришло в голову, что окончанием фразы вполне могли быть слова «где неизвестно, кому можно доверять».
— Странно, что он ни разу не назначил встречу со своим заказчиком так, чтобы и вы могли на него посмотреть, — заметил Брунетти. — В конце концов, вы ведь так близко сошлись.
Гуарино промолчал.
А ведь вопросов еще несметное количество, понял Брунетти. Останавливали ли когда-нибудь грузовик, требовали ли у водителей предъявить документы? Не попадали ли они в аварии?
— А с водителями вы разговаривали?
— Да.
— И?
— От них мало толку.
— В смысле?
— Они ездили, куда им было велено, и не задумывались над тем, что везут, — сказал Гуарино, но, заметив скептическое выражение лица Брунетти, добавил: — Ну или убийство Ранцато стерло все их воспоминания.
— Как вы думаете, имеет смысл добиваться от них правды?
— Мне кажется, нет. Здешние жители редко сталкивались с Каморрой напрямую, но уже прекрасно понимают, что на ее пути лучше не вставать.
— Ну если все зашло так далеко, то не стоит и пытаться их остановить, не так ли? — спросил Брунетти.
Поднявшись на ноги, Гуарино нагнулся и пожал Брунетти руку.
— Если что, вы всегда можете найти меня в участке Маргеры.
— Я постараюсь что-нибудь узнать, — пообещал ему Брунетти.
— Спасибо. — Гуарино наградил его долгим взглядом, кивнул, словно решил, что этому человеку можно доверять, и быстро пошел к выходу. Он тихо закрыл за собой дверь.
— О-хо-хо, — пробормотал Брунетти и, посидев еще немного и подумав, отправился в приемную к синьорине Элеттре. Она оторвала глаза от монитора, когда он вошел. Лучи зимнего солнца пробились сквозь стекло в кабинет и осветили уже виденные Брунетти розы и блузку синьорины, на фоне которой даже розы тускнели.
— У вас найдется свободная минутка? Я хотел бы вас попросить поискать кое-какую информацию, — сказал Брунетти.
— Для вас или для Maggiore Гуарино? — уточнила синьорина Элеттра.
— Для нас обоих, — ответил Брунетти, отметив про себя, с какой теплотой в голосе она произнесла имя майора. — В декабре, во время ограбления, в своем офисе в Тессере был убит мужчина по имени Стефано Ранцато.
— Да-да, я помню эту историю, — кивнула синьорина. — Значит, Maggiore расследует это дело?
— Да.
— И чем же я могу помочь вам обоим? — спросила она.
— У него есть причины полагать, что убийца живет неподалеку от Сан-Маркуолы, — выдал Брунетти ложь, однако очень близкую к тому, что рассказал ему Гуарино. — Maggiore, как вы наверное заметили, не венецианец, как и все его подчиненные.
— Ах! — воскликнула она. — Как это бесконечно мудро со стороны карабинерии — не набирать на работу коренных жителей.
Брунетти пропустил эту реплику мимо ушей.
— Они уже проверили всех жителей района Сан-Маркуола, когда-либо нарушавших закон.
— По каким статьям? Нападения? Или другие преступления против личности? — уточнила синьорина.
— Думаю, проверили всех.
— A Maggiore сказал еще что-нибудь про этого преступника?
— Только то, что ему около тридцати, он красив и дорого одевается.
— М-да. Это сужает круг подозреваемых примерно до миллиона итальянцев, — хмыкнула она.
Брунетти и эту фразу оставил без комментариев.
— Значит, Сан-Маркуола, да? — произнесла синьорина Элеттра и на какое-то время задумалась; Брунетти сидел и смотрел, как она теребит манжету и пуговку на ней. На часах уже было больше одиннадцати утра, а на ее блузке не было ни единой морщинки. Может, попросить ее быть поосторожнее — а то еще порежется об эти свои идеально накрахмаленные манжеты?
Наклонив голову, синьорина Элеттра сидела, уставившись на пол перед входом в кабинет Патты, и бездумно расстегивала и застегивала манжету.
— Может, у врачей поспрашивать? — предположил Брунетти.
Она удивленно на него взглянула. Ее лицо озарила улыбка.
— Конечно, — одобрительно кивнула она. — Мне это даже в голову не пришло.
— Не знаю, согласится ли Барбара… — Брунетти рискнул упомянуть сестру синьорины, работающую врачом. Они с Брунетти пару раз беседовали, но Барбара всегда четко знала, что должна рассказывать полиции, а что нет.
— Нет, ее нам беспокоить не обязательно, — не задумываясь, ответила синьорина Элеттра. — У меня тут поблизости держат кабинеты два знакомых врача. Я лучше поговорю с ними. Пациенты всегда делятся с ними всякими тайнами, так что, может, они чего и слышали. — Поймав недоуменный взгляд Брунетти, она объяснила: — Барбара и сама первым делом обратилась бы к ним.
— А я пока поспрашиваю у ребят в участке, — кивнув, решил Брунетти.
Его коллеги обычно хорошо знали, чем живут люди в патрулируемых ими районах.
Уже подходя к двери, Брунетти вдруг остановился, словно неожиданно что-то вспомнил.
— Вот еще что, синьорина.
— Да, комиссар?
— Это уже относится к другому расследованию — ну, не совсем расследованию, но все же. Вы не могли бы найти мне сведения об одном местном бизнесмене? Его зовут Маурицио Катальдо.
— А, — ответила синьорина, и это «а» могло значить в ее устах все что угодно.
