Вячеслав Денисов - Плохой хороший мент
— С тобой хочет поговорить один человек.
— Кто? — так же тихо спросил Веденеев.
— Из соседней камеры. Один из тех троих, с кем тебя сюда доставили.
— Поговорить со мной?!
— Да не шипи ты, как кобра!.. Да, он хочет с тобой поговорить.
— Ну, что ж… — произнес Артур свою любимую в минуты раздумий фразу. — Я не против.
— Он — «не против»! — съерничал дежурный. — А ты знаешь, чем я рискую, соединяя подельников вместе, в одной камере, да еще не по ошибке, а по их просьбе?!
— Знаю. В лучшем случае тебя попрут из органов за дискредитацию звания офицера милиции, если, конечно, не докажут взятки или «связи». Если докажут — могут возбудить уголовное дело. Ты такого ответа хотел?
Глядя, как медлит руоповец, борясь со своей нерешительностью, Артур ему помог:
— Ты думаешь, что этот парень или я вложим тебя твоему руководству? Не бойся врагов своих, капитан, бойся друзей своих. Ни один порядочный вор и ни один порядочный мент не сдаст того, кто ему помог. В этом они схожи, если ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю…
Руоповец вышел из камеры и через несколько секунд, погромыхав металлом на соседней двери, ввел к Веденееву невысокого, коротко стриженного парня в спортивном костюме.
— Пятнадцать минут, — объявил дежурный вполголоса. — Дверь я оставлю приоткрытой.
Как только он вышел, Веденеев жестом указал на лавку рядом с собой, мол, присаживайся, и поприветствовал «гостя»:
— Ну, здравствуй, подельник. Как здоровье, родители, любимая?
Парень, не отвечая, потер ладонями ссадины на запястьях и окинул пространство вокруг себя.
— А у тебя здесь — ничего…
— Правда?!
— Не воняет, места много… Хочешь — сиди, хочешь — лежи, — парень явно медлил с началом разговора, видно, еще не подобрав нужных слов.
Веденеев его не торопил.
Наконец «разбойник» решился:
— Нас тут в «хате» — пятеро… Трое из них, из моих «соседей», тебя знают. Говорят, сука ты.
— Еще какая… — заверил Артур.
«Гость» опять словно не заметил реплики.
— А еще говорят, что твоему слову верить можно и что без причины ты мозги никому не засираешь. Короче, говорят, что справедливый ты, мусор… А раз так, то разговор у меня к тебе имеется.
Артур разломил пополам хлеб и протянул кусок парню. Тот, даже не взглянув на него, отрезал:
— Я сюда не жрать пришел.
— Добро…
Бросив под лавку оба куска, Артур достал из кармана сигареты дознавателя. Протянув пачку, Веденеев произнес:
— Но сигарету я выбрасывать не стану. Если «в падлу» с рук ментовских есть, так хоть закури. Не мне от тебя чего-то нужно, а наоборот. Я тебя сюда не звал.
Парень взял сигарету и наклонился к зажигалке Веденеева. Жадно затянувшись, он некоторое время сидел молча, пока, наконец, не начал разговор, на который до этого момента не мог решиться.
— Не знаю, милиционер, какой хер тебя занес в ту хату, одно я сейчас понимаю точно — ты и не «наш», и не «их», — он мотнул головой в сторону приоткрытой двери камеры. — Тебя «слотошили», как фраера…
— А вас?
— Вот про это и будет разговор. Но чуть позже. Пока о тебе. — «Подельник» кашлянул и сплюнул на пол. По всему было видно, что его неплохо «помяли» при задержании и продолжают «мять» сейчас. — Веры тебе со стороны этих, — он опять мотнул головой, — как я понимаю, нет. Но что-то подсказывает мне, что ты из этой «бодяги» выйдешь сухим. Когтями будешь рвать, но вылезешь. Потому что на зону тебе никак нельзя. Я верю в это потому, что знаю, если бы не руоповцы, то ты стал бы нас брать в одиночку. Ты же для этого туда залетел, правильно? Тут два ответа: либо самоуверенный, то есть дурак, либо уверенный в себе. По всему выходит, что второе. Голову мы тебе, конечно, проломили бы, но уважать не перестали бы.
Парень закашлялся и снова сплюнул на пол камеры. Теперь слюна была уже розовой.
— Мы чтим и соблюдаем свои законы. Ты — свои. Кто сказал, что наш закон правильнее? А кто сказал, что — твой? Это спор о том, что появилось сначала — курица или яйцо, поэтому давай не будем в это углубляться. Речь сейчас о другом. Если ты в той квартире появился случайно, то мы, как ты понимаешь, — нет. Дело это наше — далеко не первое, поэтому все было, как обычно. Этот адрес мы проверяли, собирали информацию, в общем, все как всегда. Ситуация обычная. Она обычна даже в том плане, что есть человек, который нас навел. В общем, как всегда. За исключением одного. Наводчик — мент.
Парень исподлобья посмотрел на Артура, желая увидеть его реакцию. Тот сидел молча, прислонившись затылком к прохладной стене.
— Его фамилия…
— …Летунов, — неожиданно не только для собеседника, но и для самого себя закончил фразу Веденеев.
Парень некоторое время спокойно разглядывал свою сигарету, потом поднял голову. На его лице застыло выражение с трудом подавляемого удивления.
— Ты знал или догадался?
— Догадался.
— Теперь тебе все понятно по этой теме?
— Наоборот. Теперь мне совершенно ничего не понятно.
— Как же ты тогда догадался? — уже не скрываясь, удивился «гость».
— Интуиция, — пояснил Артур. — Хотя объяснить ее я ничем не могу. Нет того, от чего можно было бы оттолкнуться.
— Тогда я тебе помогу понять. Летунов — «наш» человек. Вернее, был «нашим».
— В определение «наш» входит очень много понятий. Какие из них летуновские?
— Он наводил нас на нужные квартиры и говорил, какие суммы там находятся. Потом — где работают хозяева, когда возвращаются, и тому подобное.
— Что он получал взамен? Долю?
— Третью часть. Причем требовал отдавать только деньгами и ориентировался не на реальную сумму, которую мы выручали после реализации барахла и «рыжья», а на сумму иска, указанную в заявлении.
Артур присвистнул.
Он прекрасно знал, что вещи, проданные по воровским каналам сбыта, давали только половину, а иногда и третью часть от реальной стоимости этих вещей.
— Теперь понимаешь, насколько нам это все было «выгодно»?!
— И на чем он вас «поимел» в самом начале вашей совместной деятельности? — усмехнулся Артур.
Парень с некоторой укоризной посмотрел на сыщика и зло промолвил:
— Когда закончится наш разговор, ты поймешь, что оснований для веселья у тебя еще меньше, чем у меня.
— Даже так?
— Вот именно. А взял он нас на одном чахлом квартирном разбое и сразу объявил — либо мы работаем с ним, либо он нас с чистым сердцем закрывает. Короче, обычная «мусорская» выходка. Я его слова понял по-своему и спрашиваю, мол, «ты че, козья морда, хочешь, чтобы мы тебе пацанов ссучивали?!» А он усмехнулся и говорит, что «в ябеды-корябеды не играет» и у него совсем другие планы в отношении нас. Ну, и выложил эти планы… А что может быть лучше такого варианта? Вот тут-то ошибочка в наши рассуждения и вкралась. Короче, работа наша совместная, как ты говоришь, длилась полгода. Когда уже стало невмоготу отдавать этому пидору половину навара, мы поставили ему ультиматум: либо он про нас забывает, либо в голове у него будет просверлена дыра. Сам знаешь, опер, даже зайчонка зажми в угол, он кидаться на тебя станет, чтобы защититься. Так и у нас получилось.
— А дальше?
— А что дальше?.. Он согласился с нашим предложением, но с одной поправкой. Нужно будет в последний раз «вымолотить» по «сто шестьдесят второй» одну богатую хату, в которой лежат «живыми» семьдесят штук баксов. Если бы была другая ситуация — перестраховались бы на сто рядов. Нет же, как лохи повелись…
— За что он застрелил вашего третьего?
— Правильный вопрос ты задал — «за что?» Гусар знал про него больше всех нас. Сдается мне, гражданин милиционер, не одни мы у него были…
— А почему он не боится, что вы его «сдадите» на следствии? — спросил Артур.
— До следствия еще дожить нужно… Запомни эти слова, опер. Ну а если по-простому, по-вашему, то откуда у нас факты? С ним общался только Гусар. Хотя пару раз Летунов приезжал к нам на стрелку, и мы видели, как Гусар отдает ему долю.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — поинтересовался Веденеев.
Парень прикурил еще одну сигарету и пустил струйку дыма под лавку.
— Ты сам понимаешь, опер, что с нами троими — вопрос ясный. С Гусаром — еще яснее. А кто заплатит за его кровь? Мне не составит труда послать на волю «маляву» с просьбой завалить эту суку, но это будет не то. Еще неделю назад я бы своими руками его пристрелил, а сегодня — нет. Сегодня у меня другое желание. Я хочу, чтобы этот «мусор» попал на зону на несколько лет, пожрал бы прелой капусты и поработал «машкой» у параши. Летунов — не «ваш». И не «наш». Так чей же он, сука?! Пусть он сам об этом подумает. На нарах! — Чувствовалось, что «гость» взбешен, хотя в отсутствии самообладания его упрекнуть было нельзя. — Он не чтит ни ваш, «писаный» закон, ни наш, «неписаный»!
