Фридрих Незнанский - Финиш для чемпионов
— Только во второй половине дня, — уточнил Сизов. — В первой половине у меня, как всегда, тренировки.
У Дениса хватило сообразительности не высказать своего недоумения: он-то воображал, что дисквалифицированному спортсмену незачем так уж стараться! Но Сизов почувствовал заминку и уточнил:
— Некоторые на моем месте использовали бы это время, чтобы вроде как пожить для себя: нарушать режим, употреблять алкоголь, забросить физические нагрузки… Только после этого слишком трудно вернуться в прежнюю форму. А я надеюсь, когда срок дисквалификации истечет, доказать, что я в отличной форме. В наилучшей! И что раньше я побеждал не благодаря допингу.
Под конец своего небольшого монолога Сизов заметно разволновался и, сделав паузу, закончил:
— Так что не бойтесь: выгораживать себя не стану. Скажу все как есть.
«Сказать все, как есть» Игорь Сизов намеревался в ближайший вторник, в четыре часа дня, возле станции метро «Кропоткинская». Изучив футболиста по фотографиям и записи его последнего матча, Денис Грязнов с трудом узнал его. Такова уж специфика футбола как зрелища, что мельтешащие на зеленом поле фигурки в майках и трусах выглядят неестественно маленькими и тоненькими, словно шахматные фигуры, с помощью которых разыгрывает хитрые комбинации невидимая рука. А навстречу Денису со стороны подковообразного здания станции двигался здоровенный мужчина лет тридцати, крепкий и широкоплечий. И еще — во время матча лицо игрока искажается разнообразными чувствами, заставляя его порой казаться грубым и агрессивным. Но в Игоре Сизове, вопреки развитым, переливающимся под рубашкой мускулам, не ощущалось никакой грубости: непредвзятый наблюдатель обязательно отметил бы, что у него тонкое, вдумчивое, интеллигентное лицо.
Интеллигентный футболист? Почему бы и нет; Денис Грязнов — человек без предрассудков. Вот только не вяжется как-то с интеллигентностью прием допинга…
— Пройдемся по бульварам? — предложил Сизов и первым зашагал в направлении Нового Арбата. Шаг у футболиста был размашистый, скорый, но Денису, тоже высокому и физически развитому, удавалось держаться с ним наравне. Миновав длинные торговые ряды, подпортившие архитектурный облик этого старинного, обильно озелененного, типично московского места, Сизов остановился у первой скамейки и попросил:
— Не сочтите за недоверие, но не могли бы вы предъявить документы?
Денис охотно исполнил требование. Документы Сизов рассмотрел не торопясь, внимательно вчитываясь в слова: «частное охранное предприятие…», «директор…».
— Так, значит, прием допинга в нашей стране уже расценивается наравне с уголовщиной?
— Ну зачем вы так, Игорь Сергеевич, — покоробило Дениса, — мы совершенно не настроены никого ни в чем обвинять.
— И напрасно, — неожиданно возразил Сизов. — Обвинять как раз нужно. После решения о дисквалификации я много об этом размышлял… Вся загвоздка в том, кого обвинять. Знаете, типично русские вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?». Ни на тот, ни на другой в случае приема допинга я внятного ответа не нахожу.
Удостоверив Денисову личность, они снова двинулись вдоль бульвара, теперь уже неспешно, точно прогуливаясь, наслаждаясь видом зеленых деревьев и газонов, веселых детей, резвившихся вокруг выструганных из пеньков скульптур, троллейбусов, которые проплывают за чугунной низкой решеткой ограды точно в другом мире, не здесь.
— Со стороны все ясно, — застарелая, невыветрившаяся обида звенела в голосе Игоря Сизова, — спортсмен принимал запрещенные лекарства, значит, спортсмен и виноват. На это, мол, его подбило неудовлетворенное честолюбие. Погнался за синей птицей, а потерял синицу в руке. А на самом деле эта достоверная с виду картинка — глупость. Вот вы скажите, Денис Андреевич, если бы вам предложили: «Прими лекарство, от которого ты станешь вдвое сильней, зато срок твоей жизни тоже сократится вдвое», — вы согласились бы?
— Ну я, наверное, нет, — со сконфуженной улыбкой ответил Денис, — но, должно быть, найдутся такие, что согласятся…
— Если совсем ненормальные — да. Денис, я похож на ненормального?
На риторические вопросы отвечать не принято, и Денис промолчал.
— Послушай, Денис, мы же ровесники, давай на «ты» и без отчеств… Весь фокус в том, что никто никому так в лоб это не заявляет. Никто ведь не говорит игроку: ты выпей эту таблетку, будешь быстрее бегать, но за это тебя могут дисквалифицировать, и ты подорвешь свое здоровье. Если человеку такое сказать, он ничего принимать не будет. Говорят по-другому: ты выпей эту таблетку, она нужна для восстановления сил. А потом происходят такие случаи, как с Тарановым…
— Он отказался со мной встречаться. Даже вроде бы обругал…
— Ты на него не сердись: переживает человек. Я его понимаю: ведь только он один пострадал в той ситуации. А таблетки ему постоянно подсовывал врач его клуба Олег Коротков, его и в сборной по футболу, когда он там работал, и в сборной России по биатлону поймали на тех же таблетках.
— А как получилось у тебя?
— Примерно так же, только врач у меня был индивидуальный. Не-за-ви-си-мый, — сквозь зубы процедил Игорь. — Я-то думал, он полностью независимый, не контролируется теми, кому подавай быстрые результаты и медалей побольше… А может, и правда не контролировался, трудно выяснить. Чьи-то интересы здесь были задействованы, без постороннего вмешательства не обошлось. Может, интересы поставщиков тех самых таблеток, которые перед ответственными соревнованиями прописывал мне Боб… Борис Савин его зовут, а я его звал просто Боб. Считал за друга. Толстый такой, весельчак, сам бывший спортсмен. Трудно поверить…
Примерно в течение минуты они двигались по Бульварному кольцу в молчании.
— Лично я за уголовную ответственность в области допинга, но против того, чтобы ответственность нес спортсмен, — снова заговорил Игорь Сизов. — Потому что в этой цепочке — производитель-распространитель-врач-спортсмен — последний виноват меньше всего. А получается так, что он за все расплачивается. Ну, правильно, в любой ситуации ищут крайнего!
Игорь откровенно, не пытаясь приукрасить ситуацию, рассказал, каким образом расплата настигла его. В купе поезда Москва — Сочи, перед самым отправлением, когда пассажиры уже нашли свои места, внесли вещи, а некоторые даже расстилают на нижних полках казенные матрасы. Игорь пока что не обустраивался в купе, а просто смотрел из-за полуотдернутой занавески с эмблемой Сочи на перрон, разглядывая провожающих и отъезжающих. Ему показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо… Да нет, какое там «показалось»? Разве мог он не узнать Ярослава Шашкина, в прошлом знаменитого футболиста, о котором сейчас никому не известно, где он, что с ним… Шашкин остановился перед вагоном, в котором ехал Игорь, и, указывая в его сторону, о чем-то сказал группе незнакомых Игорю людей, а потом растворился в толпе.
Спустя несколько секунд двое из этой группы, мужчина и женщина лет сорока или больше, возникли в его купе. При себе у них имелся светло-коричневый чемоданчик, наподобие тех, которые носят медсестры-лаборантки. Лицо женщины тоже показалось Игорю смутно знакомым, хотя он не в состоянии припомнить, кто она. Мужчина открыл чемодан, обнажив его содержимое: пробирки, пипетки, иглы, резиновые жгуты…
«Лаборатория “Дельта”», — сказала женщина.
Взятие проб не заняло много времени: все закончилось еще до того, как поезд тронулся. Но приговор Сизову был подписан: по настоянию Боба он начинал принимать таблетки за неделю до матча, так что в его крови нетрудно было обнаружить то… что в ней содержалось.
— Послушай, Игорь, — недоумевал Денис, — ты же взрослый человек, как же ты позволил неизвестно кому, неизвестно с какими целями взять у тебя кровь?
— Но у них были надежные бумаги от МОК! Заверенные сертификаты! И по-русски, и по-английски… Как тут сопротивляться? Ко всему прочему, я не был стопроцентно уверен, что таблетки, которые я принимаю, относятся к допингу. Я считал, Боб не способен меня так подставить.
— Хорошо, но если ты видел документы, наверное, должен вспомнить фамилию предъявителей.
— В том-то и дело, что не помню! Как-то на «М»: Муркины? Мурины? Запомнилось, что они были однофамильцами: наверное, муж и жена. Я в тот момент на этом не зацикливался. Воображал, как дурак, что это рутинная проверка, которая ничего не покажет. А на основании этой пробы потом заявили, что я постоянно перед матчами принимаю анаболики…
Снова минута тягостного молчания. Впереди замаячила уже Арбатская площадь.
— Нет, если исключить спортсмена из этой цепочки, о которой я тебе говорил, то уголовную ответственность вводить нужно. Правда, — вздохнул Сизов, — у нас страна такая, что подставить под эту статью можно будет кого угодно. Желательно перед принятием такого закона навести элементарный порядок в спорте. Ну, это я так, о своем… Денис, я тебе помог?
