Алексей Макеев - Производственный секрет
— Все-таки воздух здесь — чудо! — с большим энтузиазмом воскликнул он. — Не то что в Москве. Дышишь — так дышишь!
— Особенно убедительно это звучит в тех устах, из которых торчит дымящаяся сигарета! — саркастически заметил Гуров и тут же другим тоном добавил: — Оказывается, наш друг Володя вовсе не так сильно верит в привидения, как это мне сначала показалось! И видел он в саду вовсе не привидения, а… Что вы видели, Володя?
— Шляется здесь кто-то, — многозначительно сказал управляющий. — Раза три замечал. А может, и больше. Но что интересно, к дому или прочим постройкам не идет. То есть ежели вы, к примеру, вор, то вам прямая выгода в дом забраться, где ценности имеются, так ведь? А эти, наоборот, все больше по глухим углам сада шарятся. Когда я Максиму Борисовичу первый раз доложил об этом, он сначала расстроился — тоже насчет воров подумал. А потом, когда стало ясно, что в дом не лезут, он свою теорию насчет привидений начал развивать. Сначала как бы в шутку, а потом целую мифологию развел.
— Ну а на самом деле? — спросил Гуров. — На самом деле кого вы видели?
— Да черт их знает! — в сердцах бросил Володя. — Практически никого. Они осторожные очень. Но на руку скорые. Я человек упорный. Один раз ночью заметил — думаю, выслежу во что бы то ни стало. И выследил. Почти за штаны схватил.
— И что же?
— А ничего, — буркнул Володя. — Пырять не стали, слава богу, но приложили по башке чем-то, аж звезды из глаз посыпались. Больше я рисковать не стал. Только вот последний раз вышел. Потому что заметил, как этот Савелий Вениаминович в сад выскочил. Видать, любопытный был человек и с характером. Силушка играла. Решил доказать, что он в любом деле дока. Решил, видать, посрамить тут всех насчет привидений. Может быть, даже вообразил, что мы нарочно в сад артистов запускаем, чтобы гостей пугать. Ну а артисты, они вон какие оказались…
— А когда вас по… гм… голове приложили, вы куда-нибудь заявляли? — спросил Гуров.
— Ну что вы! Зачем я буду про собственную дурость заявлять? — с неудовольствием сказал Володя. — Да и, собственно, о чем? Я же толком никого и ничего не видел. Фигура какая-то.
— Но хоть мужская фигура-то? — вставил полковник Крячко.
— Да, мужская! — уверенно заявил Володя. — Определенно мужская. И твердая такая, как будто каменная. Крепкий мужчина. Пожалуй, среднего роста. А больше ничего сказать не могу. Будь я сыщик, то поискал бы следы какие-нибудь, а так — просто наутро взглянул на это место. И ничего. Пусто!
— Ну а в последнюю ночь фигура была похожая?
— В последнюю не видел. Слышал, будто у пруда кто-то травой шуршит, а потом этот, Чижов Савелий Вениаминович, в том направлении подался. Я — за ним. Но с запозданием. Впрочем, тут уж мы с вами вместе… — Володя махнул рукой и уже другим, озабоченным тоном поинтересовался: — Может, того, покушаем? У меня ужин готов. И бутылочку к ужину откроем… Все веселее будет разговаривать. А то ну до того противно на душе!..
Гуров не возражал. Однако прежде он попросил управляющего провести их по окраинам поместья, которые выходили к пруду, а также показать и те места, что находились на противоположном берегу. Пока бродили, основательно промочили ноги — все вокруг было щедро забрызгано прошедшими дождями. Тем не менее Гуров остался очень доволен результатами осмотра. За прудом он обнаружил довольно свежий след протектора, отпечатавшийся в глиняной проплешине.
— А ведь на днях сюда подъезжали на легковой машине! — заключил Гуров. — Оставили машину по эту сторону пруда, хотя здесь и трава, и кочки. Может быть, не хотели светиться, оставляя машину на дороге? У вас какие на этот счет соображения?
У Володи никаких соображений на этот счет не было. Они вернулись в дом и отужинали в узком мужском кругу. Как ни странно, но за столом разговор шел на отвлеченные темы, и лишь в самом конце Гуров объявил, что намерен задержаться до темноты и понаблюдать за садом.
— Потушим везде свет и покажем нашу полную индифферентность, — объяснил он Володе. — Вдруг преступника потянет на место преступления? Зачем-то же он приходил?
Володя сделал все, о чем Гуров его просил, и большой белый дом погрузился в темноту. Ночь выдалась безлунная, и в саду было хоть глаз выколи. Гуров, Крячко и Володя организовали в мезонине нечто вроде наблюдательного пункта. Оттуда было хорошо видно окрестности. Вернее, в этот час оттуда было хорошо видно окружающую темень, но это дела не меняло.
Наблюдали около часа. Снаружи ничего не происходило — только поднялся сильный ветер. Разом зашумели, закачали верхушками деревья, небо окончательно заволокло черными тучами. Время от времени Крячко отходил от окна в угол, чтобы покурить, ругая Гурова за чрезмерную, по его мнению, конспирацию.
— Непонятно, мы за кем-то следим или все-таки за нами кто-то следит! — ворчал он. — Скоро от собственной тени будем шарахаться! Мне уже привидения начали мерещиться!
Гуров ничего не отвечал на эти выпады — слишком был занят собственными мыслями. Может быть, поэтому первым заметил что-то необычное Володя.
— Ну вот! — сказал он вдруг странно будничным тоном. — Вот кто-то и пожаловал! Огонек блеснул. Оно и понятно. Ночь хоть глаз коли! Без света и делать нечего!
Такое сообщение мигом подстегнуло и Крячко, и Гурова. Они оба приникли к окну, вглядываясь в шумящую волнующуюся темноту.
— Лопни мои глаза, если я что-нибудь вижу! — пробормотал Крячко.
— А я вижу! — тихо, но торжествующе произнес Гуров. — Опять вокруг пруда крутятся. Рыбу они там ловят, что ли?
— Рыбы там сто лет уже не водится, — сумрачно пояснил Володя. — Левитин хочет, если все хорошо будет складываться, карпов туда запустить…
— Ну, рыба не рыба, а нам пора на охоту! Пошли, Стас! Проверим, что там за рыбаки шляются! А вы здесь оставайтесь, Володя, в случае чего будете в центр звонить, подкрепление вызывать…
— Нет уж, господин полковник! — неожиданно заупрямился управляющий. — Мы так не договаривались. Это, извиняюсь, мое хозяйство. Я больше вас заинтересован… Да и я тут все тропы знаю как свои пять пальцев, а вы во второй раз всего…
Так и вышли из дома втроем. Хотя торопились, Володя все-таки аккуратно запер входную дверь. Потом спустились с крыльца и побежали в сторону пруда. Володя захватил с собой фонарик, но света не зажигал, ориентируясь по одному ему известным приметам. Сильные порывы ветра, гул разбуженных непогодой деревьев практически заглушали все остальные шумы, и Гуров со спутниками добрались до пруда совершенно незаметно. Впрочем, по такой погоде вряд ли было возможно заметить даже передвижения целого взвода.
Однако на берегу их ждало первое разочарование. Вокруг было пусто. Они стояли на самом краю пруда. Здесь было не так темно, как в саду, и можно было различить рябь, бегущую по свинцовой глади воды. На противоположном берегу темнели заросли тростника и рогоза, а чуть выше, на пригорке, громоздились поросшие кустами и сорной травой развалины.
— Я еще в тот день обратил внимание, — сказал Гуров. — Что это там за руины?
— А это и есть настоящее поместье, — сказал Володя. — Там действительно стоял когда-то барский дом. Практически сровнялся теперь с землей. Левитин хотел там строиться, подрядчик его убедил, что по эту сторону удобнее. По-моему, он просто выбрал место поближе к дороге. В конце концов, какая разница! Только лишний раз доказывает, что на новом месте привидений в принципе быть не может. Откуда на пустом месте привидения, а?
— А вон они! — вдруг тревожным шепотом провозгласил Крячко, хватая Гурова за руку. — Гляди, Лева, вон они, привидения!
Сказано это было, конечно, в переносном смысле. Никаких привидений Гуров не увидел, но зато на противоположном берегу мелькнул огонек. Потом еще один. Кто-то крутился возле старых развалин.
— Обойдем с двух сторон! — тихо распорядился Гуров. — Давай, Стас, заходи слева, а я справа. Вы, Володя, оставайтесь пока здесь. Неизвестно, что там за привидения и какие у них намерения. И, ради бога, соблюдайте тишину!
Они с Крячко бросились бежать вокруг пруда. При дневном свете это было бы упражнением для пенсионеров, но ночью оказалось совсем не простой задачей. Под ноги постоянно бросались какие-то корни, мокрая трава норовила оплести лодыжки, то и дело на пути попадались глубокие холодные лужи. Местность оказалась настолько пересеченной, что переломать ноги можно было в один момент.
Конечности Гуров сберег, но уже в непосредственной близости от развалин не заметил очередной протоки на пути и влетел в нее с шумом и плеском, который, несомненно, услышали те, кто расхаживал здесь под покровом ночной темноты.
Проклиная свою неуклюжесть, Гуров двинулся дальше. В ботинках хлюпала вода. Он выбрался из зарослей тростника и вдруг оказался на твердой сухой тропинке. До развалин было рукой подать. Осыпавшиеся стены мертвого дома торчали на пригорке, точно гнилые зубы. Гуров прислушался, но ничего, кроме шелеста ветра, не услышал. На всякий случай он достал из наплечной кобуры пистолет и сунул его за пояс. Кто бы ни гулял здесь по ночам, а намерения у него были совсем не добрые.
