Элизабет Джордж - ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ
— Ричард всю жизнь отдал музыке Гидеона. Он действовал, не думая о себе, как и полагается действовать отцу гения. Вы должны понять, как больно наблюдать за крушением проекта, которому посвятил жизнь.
— Если только человека можно назвать проектом, — заметил инспектор Линли.
Она покраснела и закусила губу, сдерживая готовый сорваться с языка резкий ответ. Ничего, успокаивала она себя. Пусть этот раунд останется за ним. Она не станет из-за этого терять голову.
Линли тем временем спросил у Ричарда:
— Ваша бывшая жена говорила о своем брате, когда звонила вам в последнее время?
— О котором? О Дуге?
— Нет, о другом. О Йене Стейнсе.
— О Йене? — Ричард мотнул головой. — Никогда. Насколько мне известно, они очень давно не общались.
— Он утверждает, что она собиралась поговорить с Гидеоном о том, чтобы одолжить для него, Йена, денег. У него сейчас трудная ситуация…
— Да когда у Йена не было трудной ситуации? — перебил инспектора Ричард. — Очевидно, Дуг как источник финансовой помощи иссяк, раз Йен перекинулся на Юджинию. Но в прошлом она никогда не помогала ему — я имею в виду то время, когда мы были женаты, а у Дуга тоже было туго с деньгами, так что вряд ли она согласилась бы помочь сейчас. — Он нахмурился, поняв, что следует из вопросов детектива. Он спросил: — А почему вы спрашиваете про Йена?
— Его видели с Юджинией Дэвис в тот вечер, когда она погибла.
— Какой кошмар! — пробормотала Джил.
— У него всегда был вспыльчивый характер, — сказал Ричард. — Йен честно получил его в наследство от отца, отличавшегося буйным нравом. Старый Стейнс хвастался, что никогда не поднимал на своих детей руку, но жизнь их была мучением. И это при том, что он был священником, не знаю уж, поверите ли вы мне.
— А что случилось с их отцом? — спросил Линли.
— Что вы хотите знать?
— Я хочу знать, что Юджиния намеревалась рассказать майору Уайли.
Ричард сначала ничего не сказал. Джил увидела, что на его виске часто запульсировала вена. Подбирая слова, он сказал:
— Инспектор, я не видел свою жену почти двадцать лет. Она могла рассказать своему любовнику что угодно.
«Я не видел свою жену». Эти слова узким кинжалом вонзились ей в грудь, прямо под сердце. Как в тумане она потянулась к крышке ноутбука, с излишней тщательностью опустила ее и закрыла.
Инспектор спросил:
— Не припомните ли вы, чтобы в одном из ваших телефонных разговоров она называла этого человека — отставного военного, майора Уайли?
— Мы говорили только о Гидеоне.
Полицейский никак не оставлял эту тему.
— То есть вы не знаете, что она хотела открыть майору?
— Ради бога, инспектор, да я даже не знал, что у нее в Хенли есть мужчина! — раздраженно воскликнул Ричард. — Откуда мне знать, что она хотела ему рассказать, черт возьми?
Джил пыталась разглядеть за его словами чувства. Она сопоставила его реакцию — и чувство, вызвавшее ее, — с его предыдущим упоминанием Юджинии как его жены, а потом стала рыть вокруг землю в поисках ископаемых чувств. Этим утром на глаза ей попался номер «Дейли мейл», и она жадно набросилась на статью о Дэвисах, нашла фотографию Юджинии. Теперь она знала, что ее соперница была красива, а себя Джил красавицей не считала. И ей захотелось спросить у мужчины, которого она любила, не преследует ли его до сих пор та красота, и если да, то что она значит для него. Джил не собиралась делить Ричарда с привидением из прошлого. Их брак будет всем, или его не будет вовсе, и если его не будет, то она хотела бы узнать об этом как можно раньше, чтобы соответствующим образом перестроить планы.
Но как спросить об этом? Как поднять эту тему?
Инспектор Линли не отставал:
— Она могла говорить о чем-то, не указывая, что хочет рассказать это майору Уайли.
— Тогда я тем более никогда не догадался бы, что это именно то, что вы ищете, инспектор. Я не умею читать мысли…
Ричард внезапно замолчал. Он встал, и Джил подумала, что, доведенный до предела душевных сил необходимостью беседовать о своей бывшей жене — «моей жене», по его собственному выражению, — он хочет попросить полицейского уйти. Но он сказал совсем другое:
— Да, а как насчет Вольф? Может, Юджиния беспокоилась из-за нее? Она тоже должна была получить письмо об освобождении немки. Возможно, она испугалась. Юджиния свидетельствовала против нее на суде и теперь могла вообразить, что Вольф захочет отомстить. Вы не думаете, что это возможно?
— Но вам она ничего такого не говорила?
— Нет. А вот ему, этому Уайли… Он же был там, рядом с ней, в Хенли. Если Юджиния нуждалась в защите или хотя бы ощущении безопасности, знании, что рядом с ней кто-то есть, то первым делом она обратилась бы к нему. Не ко мне. А если так оно и было, то ей пришлось бы объяснить ему, от кого и почему ей требуется защита.
Линли кивнул и задумчиво произнес:
— Да, такое вполне возможно. Майора Уайли не было в Англии, когда убили вашу дочь, мистер Дэвис. Он сообщил нам об этом.
— Так вы знаете, где сейчас находится Катя Вольф? — спросил Ричард.
— Да, мы нашли ее.
Линли захлопнул блокнот и поднялся, поблагодарив их за уделенное ему время.
Ричард торопливо заговорил, как будто не желал, чтобы полицейский уходил, оставляя их одних (что бы ни означало это «одних»):
— У нее могут быть причины для мести, инспектор.
Линли убрал блокнот в карман.
— Вы ведь тоже давали показания против Вольф, мистер Дэвис?
— Да. Почти все наши показания были против нее.
— Тогда проявляйте максимум осторожности, пока мы все не выясним.
Джил увидела, что Ричард сглотнул. Он произнес:
— Конечно. Постараюсь.
Кивнув им обоим, Линли ушел. Джил вдруг испугалась. Она воскликнула:
— Ричард! Ты же не думаешь… Что, если ее убила та женщина? Если она выследила Юджинию, то может и… Ты тоже подвергаешься опасности.
— Джил, все в порядке.
— Как ты можешь так говорить, ведь Юджиния мертва!
Ричард подошел к ней.
— Пожалуйста, не волнуйся. Ничего не случится. Все будет хорошо.
— Но обещай мне, что ты будешь осторожен. Ты должен внимательно следить… Обещай мне.
— Да. Хорошо. Обещаю. — Он прикоснулся к ее щеке. — Господи, ты же белая как призрак! Ты не волнуешься?
— Конечно, волнуюсь. Он же сказал, что ты…
— Не надо. Мы и так слишком долго обо всем этом говорили. Я отвезу тебя домой. Сегодня никаких споров, ладно? — Он помог ей встать на ноги, говоря: — Ты сказала ему неправду, Джил. По крайней мере, неполную правду. Я не стал ничего говорить при инспекторе, но теперь хотел бы внести поправку.
Джил сунула ноутбук в сумку и, застегивая молнию, посмотрела на Ричарда.
— Какую поправку?
— Ты сказала, что всю свою жизнь я отдал Гидеону.
— А, это.
— Да, это. Когда-то эти слова были абсолютно верными. Даже год назад они были чистой правдой. Но не сейчас. Да, Гидеон всегда будет для меня важен. Разве может быть иначе? Он мой сын. И он был центром моего мира двадцать с лишним лет, а теперь это не так. В моей жизни появилась ты.
Он подал ей пальто. Она скользнула руками в рукава и повернулась к нему.
— Значит, ты счастлив? Счастлив, что мы вместе, что у нас будет ребенок?
— Счастлив? — Одну руку он положил на холм ее живота. — Если бы я мог влезть внутрь тебя и свернуться клубочком рядом с маленькой Карой, я бы сделал это. Только так мы смогли бы стать ближе, чем сейчас.
— Спасибо, — сказала Джил и поцеловала его, подняв лицо навстречу его лицу, приоткрыв губы, чувствуя его язык и испытывая ответный дар желания.
«Кэтрин, — думала она. — Ее зовут Кэтрин». Но поцеловала она Ричарда жадно и с чувством и даже смутилась: нельзя же носить такой здоровый живот и по-прежнему хотеть секса. И вдруг ее охватило такое возбуждение, что жар внутри ее тела превратился в боль.
— Займемся любовью, — пробормотала она, не отрывая рта от его губ.
— Здесь? — спросил он. — На моей узкой кровати?
— Нет. Дома. В Шепердс-Буше. Поехали. Люби меня, дорогой.
— Хм.
Он нащупал под одеждой ее соски и нежно сжал их. Джил вздохнула. Он сжал сильнее, и она почувствовала, как ее тело в области гениталий в ответ вспыхнуло огнем.
— Пожалуйста, — шептала она, — Ричард… Боже!
Ричард усмехнулся.
— Ты уверена, что хочешь именно этого?
— Я умираю от желания.
— Нет, этого мы допустить не можем. — Он отпустил ее, положил ладони ей на плечи, всмотрелся в ее лицо. — Но ты выглядишь совершенно измученной.
Сердце Джил стукнуло и полетело вниз.
— Ричард…
Он не дал ей договорить:
— Поэтому пообещай мне, что после ты отправишься спать и не откроешь глаза как минимум десять часов. Договорились?
Любовь — или то, что она принимала за любовь, — затопила ее. Она улыбнулась.
