Наталья Лапикура - Покойник «по-флотски»
– Это вы насчет того военного, которого убили?
– Не убили, Карповна, а утопили. Только форма всплыла, вся в крови.
– Или убили, или утопили – один конец, – подвела итог третья, – а царства небесного он не дождется! Потому что старших не уважает! Никогда не здоровался. Хоть бы кивнул раз! Вот у нас на шестом этаже полковник живет с молодой женой. На Вознесение свадьба была. Так они оба всегда: доброе утро, добрый вечер, как ваше здоровье! А этот ваш, из-за которого вы пришли, зыркнет часом, аж нехорошо становится, и пошел. Макаронник!
– Не макаронник, а прапорщик.
– Да какой он прапорщик! Макаронник! У меня отец был прапорщик в империалистическую. Так мама рассказывали, что он их у офицеров в карты выиграл! А этот – злыдень, злыдень, злыдень!..
Все шло к интересной дискуссии. Но, к сожалению, у меня не было времени. Поэтому я вынужден был согласиться:
– Уговорили, пусть будет злыдень. Но вот вы мне скажите – может, он просто сбежал? Знаете, есть такие жены, от которых мужья даже на Чукотку сбегают. А там выгоняют медведя из берлоги, влезают туда и сосут лапу.
«Народный контроль» в течение пяти минут доказал, что я сопляк и ничего не понимаю в женщинах. Что супруга прапорщика – само совершенство. И если завтра ангелы, которых не существует, возьмут ее живой туда, где только космонавты летают, общественность дома не удивится. Ибо молодая женщина не просто красива, воспитанна и здоровьем интересуется. Она им лекарства достает и ни копейки сверх не просит. А те, которые дешевые, просто так дарит. И надо же такое сказануть, – на Чукотку сбежал!
Я еле успокоил старенькую общественность и подбросил ей еще одну гипотезу: а вдруг этот дурак беспросветный приревновал свою красавицу к кому-то совершенно постороннему, полез к нему драться и заработал в лоб так, что его до сих пор ищут. И опять мне гордо утерли нос: медсестра никакого такого повода для ревности не давала! Если кто и провожал ее несколько раз домой, так это женщина, врачиха, с которой она работает. Красивая такая, как намалеванная. А мужиков – и близко не было! Хоть тут спросите, хоть на работе.
«Тут» я уже спрашивал. Поблагодарил старушек и пошел в госпиталь. Докторица, о которой рассказывали бабушки, была не просто красивой. Я такую только раз в жизни видел, да и то в кино. В фильме «Снежная королева». Ленинградская актриса, забыл фамилию, главную роль играла. Вот и она была такой же: красивой и холодной, как из сказки Андерсена. Я сразу перестал чувствовать себя мужчиной и превратился в пациента, который жалобно скулит нечто вроде: «Доктор, у меня вот тут болит, я не знаю – что, но от этого не умирают, а?»
Снежная Королева с иронией улыбнулась, и я замолк. Тогда заговорила она:
– Давайте по порядку. Какое у вас звание? Старший лейтенант? Хорошо, я так привыкла обращаться. Так вот, товарищ старший лейтенант, выбросьте из головы все ваши мужицкие глупости. Никаких поводов к ревности моя подчиненная никогда не подавала. Возможно, в вашем милицейском госпитале некоторые медсестры путают домашнюю кровать с казенной койкой, но не у нас.
– А чем вы, извините, особенные?
– Мы – окружной госпиталь. К нам привозят или в таком состоянии, что пациенту не до амуров, или на комиссию. Вы можете себе представить, как простой солдатик хочет домой, к маме? Или как рвется на свободу офицер, которому служба уже в печенках сидит? Поэтому у нас рук не распускают.
– Неужели же у вас тут дисбат?
– Тут, да будет вам известно, порядка больше, чем в дисбате. При малейшем нарушении режима вместо дембеля отправляют служить до полного списания.
– Как караульный тулуп?
– При списании караульного тулупа нужно больше подписей – это раз. И два: в вашем конкретном случае и медсестре, и ее мужу скандалы были противопоказаны, как инфарктнику выпивка. Они стояли в очереди на службу в ГДР – заработать на кооператив, на мебель, на посуду. Ведь мало ли как жизнь повернется. Вам уже рассказывали о травме ее мужа?
– Рассказывали, как на консилиуме.
– То-то и оно. Заиграют ему «Прощанье славянки», тогда что? Так и помирать в своей однокомнатной?… Нет, товарищ старший лейтенант, такие обстоятельства держат семью крепче, чем любовь.
От автора: Во времена Варшавского договора существовали три больших группировки советских войск за границей СССР. Группа советских войск в ГДР, Центральная группа войск (Польша) и Южная группа войск – в Венгрии. Была еще, правда, группа в Монголии, небольшое подразделение на Кубе и во Вьетнаме. Но туда в очереди не стояли. Туда отсылали вне очереди в порядке наказания. Попасть же в Европу, особенно в самую старую – гедееровскую – группу, было мечтой многих военных и их жен. Что ни говори, а немцы жили лучше нас. А если еще и с умом сдать свою квартиру в Союзе, то через несколько лет хватит не только на кооператив, а и на машину, которую перегоняли из-за границы, потому что там наши авто были намного дешевле.
Алексей Сирота:
– Вынужден с вами согласиться, – сказал я Снежной Королеве. – Потерять такой шанс не решится даже прапорщик из спортивной роты. Тогда скажите: что же с ним, по-вашему, случилось?
– Мало ли. Мужчина – существо примитивное.
– Ну, это вы уже чересчур…
– Чересчур деликатно. Я в госпитале такого насмотрелась… Например, поругались двое. Один в авто, другой пешком. Тот, который за рулем, затормозил почти вплотную. Который пешком, сказал ему все, что думает, не выбирая. Слово за слово, водитель выскочил из машины, потом толкаться начали. Владелец авто неудачно отступил на шаг. Зацепился за бровку и – затылком об асфальт. Пешеход с испугу, вместо вызвать, кого полагается, запихивает покойника в машину, сам садится за руль и гонит в лесную зону. Там руками загребает мертвого в песок, возвращается в Киев, бросает «Жигули» возле конечной станции метро и… едет домой. Это реальный случай. А вашего прапорщика, как я слышала, бросили мертвым в воду.
– Откуда слышали?
– Конечно, из оперативки. Вполне возможно, что он тоже с кем-то подрался. Не усложняйте себе жизнь, товарищ старший лейтенант. У нас не Англия и вы не Холмс.
Я, ясное дело, хотел уесть докторицу комментарием относительно ее версии. Мол, прапорщик, прежде чем переходить улицу, почему-то разделся до трусов, потому что никаких следов повреждения, крови, а также горючесмазочных на его форме не нашли. И еще: мы имеем дело с фактом массовой куриной слепоты тысяч людей, которые не заметили ни самой стычки, ни погрузки трупа в салон или багажник. Это же вам не вечер на тихой дачной околице, а утро посреди Печерска. Но я не стал всего этого говорить, спросил о другом:
– Вы медсестру давно знаете?
– Лет десять. Я в медучилище преподавала. Еще до госпиталя. Было ей тогда лет пятнадцать. Сами знаете, какие они, девчонки в этом возрасте, особенно те, которые из-под родительского контроля вырвались. Марафет по полной программе, блузка на два размера меньше, чем надо, юбочка на три пальца ниже талии. И при этом искренне считают, что о личной гигиене они должны беспокоиться раз в неделю. Потому что у них в городке женский день в бане как раз в субботу. А как они по лестнице ходят! Поднимаются еще сяк-так. А спускаются – правым коленом стенку отирают, левым – перила. Представляете?
Я представил и опустил глаза. Докторица не отреагировала:
– И эта такая же была. Пришла – не хуже других, но в чем-то лучше. Умнее потому что. Я за нее взялась, хотя это и не входило в мои обязанности. Погнала на гимнастику, научила косметикой пользоваться. Прическу ей придумала. Самопальное «мини» с барахолки в мусор выбросила.
– Словом, поработали, как Пигмалион над Галатеей?
– И не жалею. Она сообразительная ученица, очень сообразительная. Ее подруги или в Пятихатках на абортах зарабатывают, или в общежитиях мучатся. А она – при хорошей работе, при собственной квартире, при муже. Правда, он исчез где-то, но такое добро не в дефиците. Этот не вернется – другой найдется.
Я попробовал забросить удочку:
– А может, уже нашелся?
– Нет и еще раз нет. Я же вам говорила: что у нее работа, что у него служба, – дай Боже каждому. Спорт-рота в столице, это вам не глухой гарнизон, где офицеры спиваются, а их жены насилуют солдатиков. У нас все должно быть на высоком моральном уровне. Потому что на твое теплое место есть сотни желающих, даже если ты не командир полка, а всего лишь несчастный прапорщик. Никакого третьего не было. У нее – это я вам могу присягнуть, что нет.
– А у него? Вы же сами говорили, мужчина – существо примитивное. Повертела какая-то казнозарядной частью перед носом – он и спекся. Что скажете?
– Тоже нет, потому что он, прежде всего, трус по своей природе. Еще раз вам повторяю: это был случай, несчастный случай. А что свидетелей не было, так не мне вам напоминать, сколько раз людей посреди двора убивали, сотни жильцов это видели, но ни один не вышел. А вашей милиции побасенки рассказывали. Тот спал, тот в ванной был, тот в туалете… Так что оставьте в покое несчастную женщину – я не себя в виду имею.
