Наталья Лапикура - Покойник «по-флотски»
– Догадываюсь. «Монахиню» Дидро читал еще в Университете.
Фронтовичка посмотрела на меня так, словно я был какой-то уникальной формой не очень распространенной болезни:
– Юрфак? Заочно?
– Философский, стационар.
– Говорят, в Израиле это лечат, – вздохнула она.
– Что лечат?
– То, что принуждает выпускника философского факультета наниматься на работу в милицию.
– Не знаю, я там не был. И наверняка никогда не буду.
– Не зарекайтесь, юноша, – сказала завуч, – лучше найдите себе молодую, красивую еврейку, женитесь на ней и уезжайте. Если вы такой уж неизлечимый философ, то можете и там служить в полиции. Вас будут бояться воры и уважать соседи. На старости лет вы превратитесь в настоящего еврея. Будете сидеть вечерами на стульчике перед собственным домом где-нибудь в Хайфе или даже в Тель-Авиве. Будете потягивать фруктовую водку и разговаривать с такими же, как и вы, старыми жидами, за политику. А вокруг будет бегать куча ваших внуков. Знаете, если бы у меня была внучка или молодая дочь, я бы вас сосватала. Но у меня никогда не могло быть детей… Вы, наверное, и не слыхали, что до самого конца сорок третьего года фронтовая санитарка или медсестра должна была вытягивать с поля боя раненных вместе с их оружием. Солдатик мог по дороге умереть от потери крови – это считалось нормальным. Но попробуй не приволоки винтовку или автомат! Пошлют обратно – ползи! Вот так два – три дня поползаешь в холодной воде, в снегу, в смеси льда с грязью – какие там дети! Вот чем я заплатила за нашу славную победу над фашизмом.
Я больше не искал докторицу. И не подавал рапорт о пересмотре дела. Потому, что там, где есть любовь, нет логики. А там, где есть логика, нечего делать инспектору Киевского уголовного розыска. Но я погрешил бы супротив самого себя, если бы по личным каналам не навел определенные справки через Главное управление по отбытию наказаний нашего министерства. Выяснилось, что неизвестный мне любовник в колонии, где отбывала срок медсестра, не засветился. На свидание к ней приезжала исключительно какая-то красивая женщина, которая представлялась дальней родственницей. Чуть не забыл – вся непосредственная родня осужденной, а также ее коллеги и знакомые, открестились от нее еще после ареста.
Моего Старика тоже, вероятно, что-то тревожило, потому что однажды он пришел в мой кабинетик и без предисловий рассказал то, что я уже знал – о родственнице, которая посещает нашу бывшую подследственную:
– А я и не верил, что дружба между женщинами может быть сильнее, чем любовь…
И тут меня зациклило и заклинило. Господи, как же все просто! Мы искали какого-то третьего и дали себя уболтать, что на самом деле его не было. А его и вправду не было – третьего! Была ТРЕТЬЯ! И любовь, которую нам, мужчинам, никогда не постигнуть… Даже если ума побольше, чем у прапорщика, который, увидев в постели двух женщин, радостно выпрыгнул из штанов, решив дополнить свой сексуальный опыт еще и групповухой. Старик подозрительно покосился на меня:
– Что-то хочешь сказать?
– Ничего…
В этот момент открылась дверь, и впорхнуло милое создание в форме внутренних войск – барышня-телефонистка пожарной части, расквартированной в западном крыле нашей Управы. Пожарная девушка давно делала мне какие-то намеки, но я их в упор не понимал.
– Что у нас горит? – поинтересовался я.
– У нас ничего не горит. Я просто пришла рассказать новый анекдот. У армянского радио спрашивают: можно ли в современной однокомнатной квартире спрятать пять любовников? Армянское радио отвечает: даже десять. Нужно только по одному заводить их в туалет и спускать в унитаз. Сейчас же не мужчины, а говно!
Пожарная барышня гордо задрала носик и вышла, хлопнув дверью. Я заорал ей вдогонку:
– Это не армянское радио! Это ты сама придумала!
Но она меня уже не слышала.
От автора: Ровно через десять лет после описанных событий администрация колонии, где отбывала наказание медсестра, подала апелляцию Председателю Президиума Верховного Совета. В этот раз положительный ответ не заставил себя ждать.
Прокурор по кличке «Брандмайор» перешла работать в органы народного образования. И даже издала методичку насчет профилактики правонарушений среди несовершеннолетних тиражом в сто тысяч экземпляров.
Забирать бывшую медсестру из колонии приехала элегантная женщина за рулем личной светлой «Волги». Судя по обрывкам разговоров, она работала главврачом какого-то престижного санатория. На этом следы обеих женщин обрываются. Но это были уже иные времена, без Старика – и без Алексея Сироты.
