Никита Филатов - Снова майор Виноградов
— Постараюсь, — хмыкнул адвокат. — Благодарю за предупреждение… Ну, выздоравливай! Созвонимся.
— Буду ждать. — Невидимый собеседник готов был уже положить на рычаг трубку, но спохватился:
— Постой! Никаких новостей? Ну, насчет пострадавших?
— Пока ничего. Но ты голову себе не забивай, все на контроле. Так что спи! До вечера.
— Попробую. Спасибо, Саныч…
Господин Холодовский лукаво прищурился и стал еще больше похож на мягкую игрушку из детского сада.
— Итак?
— Прошу прощения, но… — Владимир Александрович отодвинул телефонный аппарат.
— Сами понимаете, необходимая предосторожность. Надеюсь, не в обиде?
— Что вы! Наоборот. С таким партнером приятно иметь дело. Рад, что бедняга Олег не ошибся в своих рекомендациях.
— Он их сегодня утром давал?
— Сегодня тоже… Впрочем, Владимир Александрович, я и до этого слышал о вас достаточно лестные отзывы. Причем не только от господина Ратникова.
Адвокат предпочел уточнить:
— У нас есть и другие общие знакомые?
— О, как говорится, Питер — город маленький, каждый человек на виду! Согласны?
— Пожалуй, — кивнул Владимир Александрович.
— Простите, можно?
— Да-да, разумеется! — Последняя реплика Виноградова относилась не к обсуждаемой теме, а была лишь реакцией на появление в дверях очаровательной Кати с подносом. — Поставьте сюда, хорошо?
— Хорошо, Владимир Александрович…
Секретарь улыбнулась, качнула бедрами и предоставила мужчинам самим себя обслуживать.
Вскоре они уже без особого аппетита прихлебывали растворимый кофе.
— Какая все-таки гадость, — первым отставил свою чашку Виноградов.
— Да, не сравнить с натуральным, обжаренным…
— Слушаю вас, Аркадий Юрьевич. Внимательно слушаю!
— Вы — меня? — удивленно приподнял брови господин Холодовский. — Может быть, сначала наоборот?
— Да вряд ли это будет правильно. Согласитесь?
— Хм… — Собеседник подумал и вынужден был согласиться. — Пожалуй, деваться некуда! Видимо, мне придется первому. Только не надо ничего записывать, ладно?
Владимир Александрович без возражений вложил авторучку в блокнот:
— Договорились.
— Начнем с того, что я по национальности — тат.
— Горный еврей? — блеснул эрудицией адвокат.
— Браво! — похлопал ладошками Аркадий Юрьевич. — Только не горный, а горский. Горные бывают козлы… Впрочем, все равно удивительно, что вы в курсе. Хорошо, если хотя бы один из ста моих знакомых русских вообще когда-нибудь слышал такое слово.
— Мне приходилось бывать на Кавказе, — улыбнулся польщенный Виноградов. — В разное время и по разным поводам.
— Дагестан?
— Не только. Хотя с татами и кумыками, например, я в первый раз встретился именно в Дербенте. Очень приличные люди!
— Спасибо… Да, в тех краях очень много наших. Но я лично, откровенно говоря, никогда там не был.
— Вот как? — Владимир Александрович подал реплику только для того, чтобы что-то спросить.
— К сожалению! Все недосуг, — смущенно потупил глаза собеседник. — Папа уехал из Махачкалы еще в пятидесятых, поступать в институт, да так и остался здесь. Я вообще родился и вырос на Васильевском… Вы когда-нибудь слышали о «деле Мусаханова»?
— Ну, если речь идет о том деле, которое…
— Да! Нелегальная сеть производства и сбыта.
— Разумеется, слышал.
Во второй половине семидесятых органы БХСС начали все чаще вылавливать в торговой сети необъятного тогда еще Советского Союза левые партии дефицитных кроссовок и модельной обуви.
Озадаченные эксперты доложили, что товар является всего лишь отечественной подделкой «под импорт». Но подделкой такого уровня, что по ряду качественных показателей она даже превосходила продукцию всемирно известных фирм-производителей!
Впрочем, ребят в милицейских погонах потребительские свойства невесть откуда возникшей обуви не интересовали. При помощи КГБ они меньше чем через год выявили и разоблачили группу «цеховиков», организовавших в одной из южных союзных республик целые производства и товарно-транспортные линии по доставке сырья и сбыту готовой продукции во все регионы страны.
Во главе теневой структуры стоял некто Юрий Мусаханов. Когда в Кремле узнали, какие колоссальные суммы без следа уплывали из-под носа рабоче-крестьянского государства, его быстренько расстреляли.
Чтобы другим неповадно было…
О «деле Мусаханова» много писали в газетах. Сначала — как о блестящей победе наших криминалистов в борьбе с чуждыми советскому человеку нетрудовыми доходами. Появилась даже пара повестей в духе Сергея Высоцкого и полнометражный фильм из серии «Следствие ведут знатоки».
Потом, правда, все повторилось с точностью до наоборот. Спустя десять лет глашатаи перестройки и новых экономических отношений на страницах тех же изданий представили Мусаханова жертвой тоталитаризма, пионером кооперации в СССР и беззаветным гением частного предпринимательства. Кто-то из литераторов быстренько написал соответствующий эпохе кровавый детектив, телевидение тоже решило, что уже можно, и выпустило на экран полуторачасовую художественно-публицистическую передачу «Секретные архивы».
— Разумеется, я слышал про «дело Мусаханова»… — повторил Владимир Александрович.
Господин Холодовский вздохнул:
— Это был мой папа. После школы пришлось взять девичью фамилию матери, — надеюсь, понимаете почему?
— Понимаю.
— Но все равно те, кому положено, знали.
— Вашу семью преследовали?
— Я имею в виду не только органы! У отца осталось много друзей и должников… В общем, грех жаловаться — без куска хлеба не сидели.
Аркадий Юрьевич сдвинул брови, но почти сразу же лицо его вновь обрело выражение неизменного добродушия:
— Закончил институт торговли, потом заочно — экономический факультет ЛГУ… Женился!
Пока Виноградов не понимал, зачем ему надо выслушивать биографию собеседника. Но очевидно, у господина Холодовского на этот счет имелись свои резоны.
— Вы ведь, кажется, знакомы с Султаном?
— Заочно, — насторожился Владимир Александрович.
— Да? А я думал, что вы встречались… Наверное, ошибся, простите, пожалуйста.
— Ничего страшного. — Адвокат взял чашку и принялся перемешивать несуществующий сахар с остатками кофе.
Собственно, это была неправда.
Во-первых, по существу: когда Виноградов еще носил погоны капитана милиции, судьба действительно сводила его со знаменитым вором в законе по кличке Султан. Теперь уже и не определишь, кто перед кем остался в долгу после той истории… Да и форму ответа Владимир Александрович выбрал не лучшую: страх — это именно то чувство, которое внушал окружающим молчаливый старик южанин со шрамом на подбородке.
Султан был родом из Кутаиси, больше половины жизни провел на зоне и «короновался» еще по строгим правилам советского воровского мира. Поговаривали, что последние годы он живет в Москве и является у обосновавшихся там криминальных «кавказцев» кем-то вроде министра иностранных дел — утрясает возникающие то и дело недоразумения с российскими преступными группировками, а также на самом высоком уровне принимает «коллег» из дальнего зарубежья: наркодельцов, торговцев оружием и крадеными автомобилями, международных экспертов по отмыву нелегальных капиталов и… журналистов.
— Узнаете? — Аркадий Юрьевич достал шикарное портмоне крокодиловой кожи, раскрыл его и продемонстрировал Виноградову пластиковый кармашек для фотографий.
На верхнем снимке были изображены двое мужчин и очень красивая смуглая девушка в белом платье. Господин Холодовский расположился по левую руку от нее, а справа улыбался в объектив человек, которого собеседники перед этим называли Султаном.
Море, пальмы, теплоход…
— Это, наверное, вы?
— Да, а это — моя супруга. И ее отец.
— Ого! — поднял брови Владимир Александрович.
— Значит, все-таки узнали?
Виноградов опять не сразу сообразил, что ответить:
— Поздравляю. Это, наверное, выгодный брак…
— Взаимовыгодный брак! — с достоинством подчеркнул господин Холодовский. — Меня ведь тоже не в капусте нашли.
— Разумеется! Извините.
Строго говоря, по воровским понятиям Султану иметь семью не полагалось. И уж тем более никто из его детей не имел права претендовать на высокое место в криминальной иерархии только по праву рождения. Однако на практике прижитые с постоянными «подругами» сыновья и дочери авторитетов преступного мира значительно легче добивались того, что простым смертным стоило пота и крови.
Впрочем, так же как и в остальных, легальных сферах человеческой деятельности — в науке, политике, бизнесе, воинской службе… Ведь давно известно: сын генерала никогда не станет маршалом, потому что и у маршала есть дети.
