Жорж Сименон - Мегрэ ошибается
Комиссар в самом деле был этим удивлен, причем так, что на минуту онемел.
— Давно? — наконец спросил он.
— Около шести недель. Возможно, она об этом и не знала. А если и знала, то всего несколько дней.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Подробности будут в моем заключении.
Мегрэ положил трубку и сказал, обращаясь к стоявшему рядом Жанвье:
— Она была беременна.
Однако Жанвье, знавший дело поверхностно, особенно не удивился.
— Что делать с Лапуэнтом?
— А, правда. Надо послать кого-нибудь ему на смену.
— Лобер сейчас свободен.
— Надо бы и Люка сменить. Хотя это вряд ли что даст, но я бы хотел, чтобы кто-нибудь присматривал за квартирой.
— Могу пойти я, надо только что-нибудь перекусить. Там можно спать?
— Не вижу помех для этого.
Мегрэ просмотрел вечерние выпуски газет. Фото Пьеро еще не поместили, видно, слишком поздно получили его, но сообщили точные приметы музыканта.
«Полиция разыскивает жениха Луизы Филон, музыканта из ночного кафе по прозвищу Пьеро, который последним видел убитую вчера вечером.
Пьер Эйро, неоднократно привлекавшийся к уголовной ответственности, исчез из своей квартиры и, по всей видимости, скрывается в хорошо ему известном квартале Ла Шапель…»
Мегрэ пожал плечами, поднялся из-за стола и, постояв немного в нерешительности, направился к двери.
— Если будет что-нибудь важное, звонить домой?
Мегрэ кивнул. Не было смысла сидеть в кабинете, и, сев в машину, он отправился домой. Как обычно, мадам Мегрэ успела открыть дверь прежде, чем он вложил ключ в скважину. Она ни слова не сказала по поводу его задержки. Ужин уже ждал на столе.
— Ты не простудился?
— Вроде бы нет.
— Сними ботинки.
— Я не промок.
Это было правдой. В этот день комиссар почти не ходил по улице. На полке лежала та же вечерняя газета, какую он уже просмотрел у себя в кабинете. Так что его жена уже обо всем знала и поэтому не задавала ему вопросов.
Она видела, что Мегрэ еще намерен выходить из дома, поскольку он не снял галстука, что обычно делал возвратившись домой. После ужина комиссар открыл буфет, чтобы налить себе сливовицы. Жена молча следила за ним.
— Уходишь?
Еще минуту назад он и сам не был в этом уверен. Он все еще надеялся, что профессор Гуэн позвонит ему. Правда, его убеждение ни на чем не основывалось, хотя и трудно было предположить, что профессор мог подумать, что полиция им не заинтересуется. Ведь столько людей знают о его связи с Лулу.
Комиссар позвонил в квартиру Луизы Филон. Жанвье, только что принявший дежурство, подошел к телефону.
— Ничего нового?
— Ничего, патрон. Абсолютная тишина. Я собираюсь лечь спать.
— Не знаешь, профессор дома?
— Люка говорил мне, что он вернулся в половине восьмого, и я не слышал, чтобы он выходил.
— Спокойной ночи.
Догадывался ли Гуэн, что его жена говорила с Мегрэ? И удалось ли ей ничем себя не выдать? О чем, интересно, говорили они с женой во время ужина вдвоем? Наверняка, у профессора была привычка после ужина запираться у себя в кабинете.
Мегрэ налил себе второй стаканчик, выпил, стоя у буфета, и, подойдя к вешалке в коридоре, снял с нее теплое пальто.
— Надень шарф. Ты скоро вернешься?
— Часа через два.
Ему пришлось пройти пешком до самого бульвара Вольтера, прежде чем он поймал такси. В машине он назвал шоферу адрес: кафе «Грело».
Неоновая вывеска кафе «Грело» отбрасывала фиолетовый отблеск на тротуар, и, пока Мегрэ выходил из такси, он расслышал приглушенную музыку, сопровождаемую тяжелым притоптыванием. Двое полицейских дежурили под фонарем неподалеку от кафе. У входа стоял какой-то мужчина, вышедший, по-видимому, глотнуть свежего воздуха. Когда он заметил приближающегося Мегрэ, то поспешно вернулся в кафе.
В этих районах всегда так реагировали на его появление. Не успел Мегрэ войти, как двое мужчин стремглав выскочили из кафе, едва не сбив его с ног. Некоторые из сидевших в баре отвернулись от него в надежде не быть узнанными.
Маленький, коренастый хозяин заведения устремился навстречу:
— Если вы ищите Пьеро, комиссар…
Он произнес эту фразу нарочито громко, подчеркивая слово «комиссар» и как бы предупреждая сидевших в зале о его приходе. В помещении царил фиолетовый полумрак, лица посетителей были едва различимы. Освещен был только пятачок для танцев, и на лицах танцующих играло слабое отражение от лучей прожекторов.
Музыка продолжала играть, парочки танцевали, но разговоры прекратились, и глаза всех присутствовавших следили за массивной фигурой Мегрэ, отыскивающего свободный столик.
— Вы хотите сесть?
— Да.
— Прошу сюда, комиссар. Что будете пить? Я угощаю.
— Водку.
— Одну водку комиссару Мегрэ.
На балкончике играли четверо музыкантов в черных брюках и темно-красных шелковых рубашках. Один из них, видимо, замещая Пьеро, играл на саксофоне, чередуя его с игрой на аккордеоне.
— Вы хотите поговорить со мной?
Мегрэ покачал головой и взглядом указал на балкончик.
— С музыкантами?
— С тем из них, кто лучше знал Пьеро.
— В таком случае лучше всего с аккордеонистом Луи. Через четверть часа у них будет перерыв, и он сможет ответить на ваши вопросы. Надеюсь, вы не торопитесь?
Во всем Париже осталось всего несколько кафе с оркестром. Об их существовании знали лишь немногие, и здесь больше пили лимонад, чем спиртные напитки.
Четверо музыкантов смотрели сверху на Мегрэ, и по их невозмутимым лицам невозможно было угадать, о чем они думают. Аккордеонист, красивый брюнет лет тридцати, с испанскими бакенбардами, очень походил на начинающего киноактера, играющего любовников.
Мужчина в официантском фартуке с огромным карманом собирал деньги с танцующих, но пары оставались на площадке. Оркестр заиграл танго. Лучи прожекторов сменили свой цвет на красный, и эта краснота сглаживала яркую краску на лицах женщин и обесцвечивала яркие рубашки музыкантов. Но вот они отложили инструменты, и хозяин шепнул что-то аккордеонисту.
Луи еще раз посмотрел на столик Мегрэ, прежде чем решился спуститься по приставной лестнице вниз.
— Садитесь, — предложил комиссар.
— Перерыв всего десять минут.
— Этого времени нам хватит. Что будете пить?
— Ничего.
Наступило молчание. Сидевшие за другими столиками, внимательно наблюдали за ними. Около бара стало тесно. Женщины, воспользовавшись перерывом, поправляли свой грим. Луи заговорил первым.
— Вы попали пальцем в небо, — произнес он довольно зло.
— Это вы по поводу Пьеро?
— Пьеро не убивал Лулу. Хотя вы можете мне и не верить.
— Почему же он исчез?
— Он не идиот и знает, что отыграются на нем. Кому нравится, когда его арестовывают?
— Он ваш друг?
— Да, это мой друг, и я знаю его лучше, чем кто-либо иной.
— Может быть, вы знаете, где он сейчас?
— Если бы я и знал, то все равно не сказал бы вам.
— А вы знаете, где он?
— Нет. Со вчерашнего вечера я не имею о нем никаких известий. Вы ведь читали газеты?
Голос Луи дрожал от едва сдерживаемой злобы.
— Люди считают, что если кто-то играет в маленьком кафе, то он обязательно уголовный тип. Может быть, и вы так думаете?
— Нет.
— Видите вон того высокого блондина, который играет на барабане? Хотите верьте, хотите нет, но у него среднее образование, и он даже целый год проучился в университете. Его родители — обеспеченные люди, а работает он здесь из любви к музыке. На следующей неделе у него свадьба. Невеста изучает медицину. Я тоже женат, если вас это интересует, у меня двое детей, жена ожидает третьего, и мы живем в четырехкомнатной квартире на бульваре Вольтера.
Мегрэ знал, что это правда, ибо досконально изучил эту среду.
— Почему Пьеро не женился?
— Это совсем другое дело.
— Лулу не хотела?
— Я этого не сказал.
— Несколько лет назад Пьеро арестовывался за сутенерство.
— Я знаю.
— Ну так?
— Говорю вам, что это другое дело.
— То есть?
— Вы бы и так этого не поняли. Пьеро воспитывался в приюте. Вам это что-то говорит?
— Конечно.
— В шестнадцать лет он начал самостоятельную жизнь. Приходилось рассчитывать только на себя. Быть может, на его месте я делал бы кое-что похуже. Но у меня были родители, как у всех остальных детей. Они и сейчас живы. Если бы вы знали Пьеро, то не пустили бы шпиков по его следам.
— Откуда вам известно, что полиция идет по его следам?
— Газеты выдумывать не станут. Да и в квартале стало заметно появление определенных лиц. Ясно, что это означает.
Луи не любил полиции и не скрывал этого.
— Было время, когда Пьеро строил из себя сурового мужчину, — продолжал Луи.
