Джулиан Саймон - Игра в безумие
Стоя в коридоре, читал объявления на стенде, которые рекламировали курсы танцев, клуб любителей кино и дискуссионный клуб, театральный и туристский кружки. Вышли женщины, снова ставшие жительницами Роули. Потом — мисс Вестон, сухая, стройная, волосы стянуты назад. Пройдя в буфет, она заказала обоим чай.
— Луиза Олбрайт занималась в вашей группе. Была она тут в понедельник?
Мисс Вестон кивнула.
— Вам в тот вечер ничего не показалось в ней странным?
— Почему?
Мисс Вестон, с плоской грудью и грубоватым лицом, была похожа на излишне агрессивного, но довольно симпатичного подростка. Плендеру, который предпочитал округлых, пышных девушек, она не слишком нравилась, но он улыбнулся.
— Это между нами, возможно, что ничего и нет. Занятия продолжались с шести тридцати до семи тридцати, потом она должна была вернуться домой. Но не пришла, и до сих пор никто не знает, где она. Так вы ничего по ней не заметили?
— Ну, была взволнована. Не знаю почему.
— Вы хорошо ее знали?
— Лучше, чем остальных, но все равно мало. Сюда она ходила второй год, так что мы часто виделись. Дома у нее не складывалось, вы знаете? Отец ее — ужасный человек. Она все хотела уйти. — Прикусила губу. — Я предложила ей перебраться ко мне.
«О, лесбийские наклонности?» — подумал Плендер.
— Она не захотела?
— Нет, ей очень хотелось жить в Лондоне. По крайней мере, утверждала это. Мечтала о романтической жизни, которую будет вести в большом городе. Знаете, большинство женщин записываются на курсы, потому что рассчитывают сбросить лишний вес, хотя продолжают объедаться по-прежнему. Дурные бабы. Но Луиза хотела добиться идеальной фигуры. Она была толстовата в боках. Как-то сказала мне, что собиралась стать танцовщицей в стриптизе. Только… только ей это не подходило. В сущности, она тосковала по любви, не по сексу. Прикидывалась богемной, но была просто монашкой.
Тонкие губы скривились в усмешке, в смысле которой не оставалось сомнений.
— А как насчет мужчин? Не упоминала ли она кого-то одного чаще других?
— Она упоминала многих. Не знаю, что у нее с ними было. В этом году был некий Рэй. Кажется, журналист.
— Костюмы, в которых у вас тренируются… Каждый раз его приносят с собой?
— Да. В спортивных сумках, рюкзаках и тому подобном.
— Шкафчиков в раздевалке нет? Ладно. Не знаете еще чего-нибудь, что могло бы нам помочь? Не догадываетесь, что могло взволновать ее в понедельник?
— Ну, наверно, мужчина. — Мисс Вестон натянуто улыбнулась. — Но это еще не значит, что между ними что-то было. Луиза — застенчивая девушка, которая хотела изменить свою жизнь… Вам это поможет?
— Нет, пожалуй, — бодро ответил Плендер. — Но спасибо и на этом.
У Хэзлтона кабинет был побольше, чем у Харли, и попрохладнее, отчасти, может быть, потому, что в нем гудел электрический вентилятор. У Харли рубашка прилипла к телу, и он отчаянно завидовал этому вентилятору. Главный инспектор только что говорил по телефону довольно жестко, но Харли гнул свое со спокойствием лентяя, который убежден, что он надежно спрятал все следы своих прегрешений.
— Эти два исчезновения… Что вы предприняли?
— О втором случае мы узнали только вчера. Этим занялся Плендер. Но он узнал немного. Та девушка вдобавок собиралась стать исполнительницей стриптиза.
— А первый случай, та француженка? Почему мне тогда никто не сообщил?
Главный инспектор был крупным мужчиной с лицом, словно состоявшим из одних складок, — две вместо скул, еще одна — вместо носа и одна огромная складка вместо подбородка. Когда его что-то сердило, складки начинали блестеть от пота; сейчас они так и сияли. Харли понимал, что выбирать слова нужно поосторожнее.
— Нам казалось излишним вас беспокоить. Вероятнее всего, она отправилась попытать счастья в Лондоне. С семьей, в которой работала, отношения у нее не сложились.
Хэзлтон любил похвастать, что всегда чует, что что-то неладно; чуял он это и сейчас. И его охватывал гнев за то, как все проворонили.
— Исчезает девушка, не взяв с собой никаких вещей, не оставив никакой записки, а вы ничего не предпринимаете. Что я должен думать, инспектор?
— При всем уважении к вам, сэр, кое-что мы уже все-таки сделали. Побеседовали со всеми, кого это касалось. И включили девушку в список пропавших без вести.
— Меньше сделать было просто невозможно. — Инспектор нахмурился так, что умнее было не возражать. — Теперь исчезла еще одна девушка. Я хочу, чтобы вы нашли ее, понимаете? Что она делала, когда ушла с занятий, видел ее кто-нибудь в понедельник вечером, садилась ли она к кому-нибудь в машину, не была ли ссора с репортером серьезнее, чем он утверждает? Относитесь к этому как к возможному изнасилованию или убийству. И еще кое-что.
— Слушаю.
— Тот журналист не должен знать о француженке, иначе раззвонит все в газетах. Когда придет время информировать прессу, мы сделаем это сами.
Следствие быстро установило одно интересное обстоятельство. Луизу видели после ухода с занятий. В четверть девятого она пришла в киноклуб. Состояла в нем, но была там только второй раз за год. Администратор узнала ее и запомнила, но мало чем могла им помочь. Луиза была на киносеансе, вот и все, и пришла, и ушла одна. Показывали фильм ужасов, один из циклов этого сезона, и зал был полон.
Еще одна девушка, знавшая Луизу, сказала, что после сеанса без четверти десять видела ее у входа в клуб с какой-то женщиной, но какой — не знала. Видела их только со спины и даже не была уверена, Луиза ли это, — заметила только такие же длинные волосы. Потом Луиза исчезла.
Зачем она вообще пошла на просмотр? Интересовалась ужасами? Должна была там с кем-то встретиться? Пожалуй, нет. Хотела просто убить время? Вряд ли.
Через два дня, когда в лондонском автобусе на Чаринг Кросс-роуд нашли ее синий спортивный рюкзак, история Луизы Олбрайт попала на первые страницы газет. Нашедший отдал рюкзак в стол находок. В нем были спортивный костюм, тапочки и еще сумочка с обычными мелочами — зеркальцем, пудреницей, сигаретами, спичками, ключом. Рюкзак и сумочку отправили в Роули, и Олбрайты опознали в них вещи своей дочери.
Ключ оказался от входных дверей. В сумочке обнаружилась всего одна необычная вещь. В подкладке застрял обрывок конверта. Из обычной дешевой бумаги, какие продаются в любом магазине. На обороте листка кто-то чернилами написал: «Е 203». И это, чем бы оно ни было, оказалось единственным реальным следом в истории исчезновения Луизы Олбрайт.
Глава X
ПОВЫШЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ ТРУДА И ПРОБЛЕМА ТУАЛЕТОВ
Боб Лоусон во время поездки на работу урывал от диктовки минут по десять, чтобы просмотреть утренние газеты. В то утро он спросил Салли, ехавшую вместе с ним.
— Не ты говорила мне о некой Луизе Олбрайт? Из теннисного клуба?
Салли по дороге обычно читала газеты, но сегодня просто смотрела в окно.
— Да, а что?
— Видишь, у меня хорошая память на имена, — удовлетворенно заметил Боб. — Эта девушка исчезла. Смотри.
Заголовок в газете гласил: «Вы не видели этой девушки?»
Под ним была нечеткая фотография Луизы Олбрайт и заметка о ее исчезновении. Салли едва заглянула в газеты.
— Незаметно, чтобы тебя это занимало.
— Я ее едва знала.
— Это не с ней ты в прошлую субботу играла микст? Ты еще говорила, что произошла небольшая стычка по вине Поля.
— Ну да.
— Тогда, мне кажется, тебя должно это трогать. Не забывай, пока что ты живешь в Роули.
— В тот вечер ее отвез домой Поль Вэйн.
— Ну и что? — Спокойное выражение исчезло с его лица.
— Ничего. Я просто вспомнила. Раз тебя это интересует.
— Ты уж лучше помолчи. Чем меньше о таких вещах разговоров, тем лучше.
Отчет на столе Поля Вэйна, аккуратно отпечатанный и переплетенный, именовался так: «Повышение эффективности труда на «Тимбэлс пластик». Исследование нового методического подхода. Автор — доктор философии Э.К. Мейлиндин».
Эстер Мейлиндин — та самая женщина, о которой он говорил Элис, что ее назначили к нему в заместители. После защиты докторской степени по логике и социологии в одном из престижных университетов, она отбыла в Соединенные Штаты, где стажировалась в какой-то сверхмонополии. Вначале он был рад ее назначению. Считал хорошей идеей дать ему заместителем женщину, но первый же взгляд на Эстер, ее огромные очки с дымчатыми стеклами, ее отталкивающие профессорские манеры его разочаровали. Теперь, просмотрев первые страницы отчета, он был просто потрясен.
«Воззрения Вайнштейна, Бауэра и других бихевиористов на пути повышения эффективности труда полностью подтверждаются результатами, достигнутыми в американской многоотраслевой корпорации ЛТВ и других… повышение эффективности труда как результирующая индивидуальных усилий… реализация потенциала индивидуума без утраты преимуществ автоматизации и роботизации… квинтэссенцией нового методического подхода (далее НМП) в приложении к структуре типа «Тимбэлс пластик» должны стать автономные творческие коллективы на всех уровнях, которые разработают собственные планы совершенствования труда и производства… процесс повышения эффективности можно разделить на семь основных фаз…»
![Леонора Флейшер - Герой. Бонни и Клайд: [Романы]](/uploads/posts/books/246890/246890.jpg)
