Николай Леонов - Улики горят синим пламенем
Орлов осуждающе покачал головой:
– Лева, кончай паясничать, это прерогатива Станислава. Лучше помоги делом. Тут не знаешь, с какого конца браться. Короче, среди сгоревших машин оказалась одна не совсем обычная. Машина Ставрогина. Надеюсь, вы о нем наслышаны.
Гуров усмехнулся:
– Кто же о нем не слышал? Говорят, если ему случайно упадет на голову кирпич, коррупция в стране уменьшится вдвое. По оперативной информации, он посредничает в каждой второй сделке между продажными чиновниками, нелегальным бизнесом и откровенным криминалом. Кстати, его уже выперли из парламентариев?
Орлов нахмурился:
– Фактически да, но формально он все еще числится депутатом. А пока что его товарищи по партии считают это террористическим актом и чуть ли не от имени всего депутатского корпуса требуют возмездия.
Гуров затушил сигарету.
– А что говорит сам будущий экс-депутат?
Орлов отмахнулся.
– Не знаю, он сейчас должен приехать. Сам все и расскажет. Пока ясно, что дело темное. Этой ночью сгорело одиннадцать машин. Возможно, работал сумасшедший одиночка, возможно – хулиган. Или группа хулиганов.
Генерал тяжело вздохнул и выжидательно посмотрел на обоих сыщиков. Крячко развел руками и ничего не ответил. Гуров не стал скрывать раздражения:
– Знаешь, Петр, вся эта история сильно отдает лакейством. Ну, хорошо. Сейчас мы, холопы, бросим все свои дела и начнем искать тех, кто спалил карету вельможного барина. А ведь не он один такой. У того машина сгорела, у другого собачка сбежала, у третьего жена ноготь сломала. А ты, сыскарь, носом в землю и вперед! От забора и до заката.
Дверь неслышно открылась. Верочка внесла в кабинет поднос. Генералу – чай в стакане с тяжелым серебряным подстаканником, полковникам – кофе: Гурову – чашку двойного эспрессо, а Станиславу – большую кружку растворимого.
Крячко, как ни странно, первым переключился на деловой лад:
– А не могли болельщики пошалить? Футбола давно у нас не было? Может, чемпионат какой?
– Не было, – ответил Гуров. – Это счастье еще впереди. Разве что дворовые команды мячик не поделили? В Марьине, вон, недавно кавказцы с русскими играли. Так местные в футбол продули и решили взять реванш в силовых единоборствах. В результате массовая драка и поножовщина со стрельбой.
Верочка обернулась уже в дверях и ужаснулась:
– Какой кошмар! И кто победил – местные или кавказцы?
– В Марьине местные – это как раз и есть кавказцы, – пояснил Гуров. – Они там титульная нация. А кофе был просто замечательный, спасибо!
Верочка благодарно улыбнулась и скрылась за дверью.
Генерал мечтательно сощурился.
– Эх, кабы группу злостных поджигателей раскрыть! Тут бы вам и медальки, а то и орденок. А мне, старику, глядишь – еще годик дали бы поработать. Да где там? Наверняка какой-нибудь придурок подсуетился. Кстати, хочу предупредить. Для вас лучшим вариантом будет именно этот – найти сумасшедшего одиночку. Во всяком случае, такой расклад устроит всех там, наверху. Даже тех, кто на словах будет высказывать недовольство. Этих – особенно.
Гуров глянул на циферблат больших башенных часов в углу кабинета.
– Петр, мы, с твоего разрешения, пойдем проветримся. Все равно депутат что-то запаздывает.
Орлов отвел глаза.
– Простите, ребята.
Станислав сделал вид, что изумлен:
– Окстись, Петр Николаич! За что?
– Сам знаешь, – отрезал генерал. – Я не должен был вас подставлять. Не сумел. Непростое это дело. И нехорошее. Грязное.
Гуров жестом успокоил друга-начальника:
– Ладно, Петр, кончай каяться. Мы в последнее время только такими делами и занимаемся. Непростыми и грязными.
И оба сыщика вышли из кабинета.
* * *Выйдя в коридор, сыщики увидели знакомое лицо. В приемной на диване сидел журналист Влад Дорохов. Крячко пошел к себе, а Гуров задержался.
Он поприветствовал журналиста и поинтересовался:
– Тебя за что взяли? От призыва в армию уклонялся или ребенка изнасиловал?
– Не родился еще тот мент, который мне хомут подвесит! – парировал Дорохов. – Даже вам, Лев Иваныч, это не под силу, признайтесь.
– Да, – согласился Гуров. – Много у нас еще недоработок. Но ты не переживай, что-нибудь придумаем. Специально для тебя.
Несмотря на молодость, Влад пользовался среди пишущей братии непререкаемым авторитетом. Гуров тоже относился к нему с уважением и некоторой долей симпатии. Ему не всегда нравилось то, что пишет Дорохов, но полковник отдавал должное его честности и смелости.
– Ты здесь по какому делу? – спросил Гуров.
– А вы про ночной пожар разве не слышали? Как говорится, если машины поджигают, значит, это кому-то нужно. Вот, решил получить информацию из первых рук. А вы что, Лев Иваныч, не рады встрече?
– Чему радоваться? – урезонил журналиста полковник. – Воронье слетается на пожарище. Ты и твои коллеги сейчас начнете из пустяка раздувать сенсацию. И тем самым плеснете в костер бензина. В прямом и переносном смысле. И отреагируют в первую очередь пироманы, шизанутые борцы за справедливость и частные мстители. Наконец, просто хулиганье. Думаю, после публикаций в СМИ поджоги приобретут массовые масштабы.
Журналист смущенно прокашлялся:
– Откровенно говоря, мне на эти поджоги глубоко наплевать. Я ими воспользовался просто как поводом, чтобы пропуск получить. Вообще-то моя тема – махинации со столичной землей под застройку. Я тут у вас хочу попробовать перехватить господина Ставрогина. В других местах его поймать совершенно невозможно.
Гурова ответ позабавил.
– А откуда ты узнал, что он должен сюда приехать?
Дорохов развел руками:
– Извиняйте, гражданин начальник, источников не разглашаем.
– А если яйца дверкой прищемить? Ага! Знаем, где у вас, журналюг, слабое место. Мы за вами давно следим. Колись, что думаешь насчет поджога? А то пропуск отберу, будешь своего депутата на улице ловить.
Дорохов задумчиво почесал кончик носа.
– Как вам сказать… Ищи того, кому это выгодно, как учили древние римляне. А, собственно, Ставрогин каким краем у вас проходит? Ну, хоть намекните – он свидетель или подозреваемый?
– Потерпевший.
Гуров вдоволь налюбовался на маску изумления, которую Дорохов даже не попытался скрыть. Наконец спросил:
– Слушай, Влад, а за что ты его так не любишь?
Журналист ответил не сразу. И вместо ответа сам задал вопрос:
– Господин полковник, а сколько вы получаете в месяц? Скажете или это секрет?
– Да.
– Скажете?
– Да – это секрет.
Дорохов рассмеялся.
– Я так и думал. Ладно, не говорите. И так догадываюсь. Думаю, ненамного больше, чем я. Так вот, по теории господина Ставрогина, Москва не для таких, как мы. Здесь должны жить люди с подушным месячным доходом в несколько тысяч долларов. А теперь уже евро. Господин Ставрогин относится к породе свиней или хорьков. Это не оскорбление, а констатация факта. Им мало просто нажраться, даже в три горла. Нет, они хотят все перегрызть и испоганить. Чтобы на века память осталась. Памятники в виде руин и помоек.
– Здесь я с тобой согласен, но это только общие слова. А конкретно? Имена, явки, пароли?
– Вам нужны имена? А зачем? – В голосе журналиста прозвучало разочарование и даже пренебрежение. – Что вы сможете сделать, скажем, с тем же Ставрогиным? Или другой персонаж – Мурад Джавдетов. Ему фактически принадлежит весь центр Москвы. Знаете, во время первой чеченской войны родной аул Мурада в результате так называемого точечного коврового бомбометания сровняли с землей. И он поклялся сделать то же самое с Москвой.
– Неужели разбомбить? – не поверил Гуров.
– Нет, зачем же? – сказал Дорохов. – Не разбомбить, а просто уничтожить Москву как памятник старины, как культурное целое. Выгнать москвичей из их домов и загнать за черту города. Превратить столицу в караван-сарай для заезжих нефтяных магнатов и коррумпированных чиновников. С этой целью он скупает в центре Москвы целые кварталы старинных домов, пускает их под нож бульдозера и возводит на их месте безвкусные башни-минареты. Турецкий евроремонт в масштабах города. Вместо нашего города воссоздает свой аул.
Гуров насторожился:
– Думаешь, он может иметь отношение к поджогу машин?
Дорохов покачал головой:
– Кто, Мурад? Зачем ему это? Гаражей он не строит, страховым бизнесом не занимается.
– А в качестве мести за родной аул?
– Нет, для него это слишком мелко. И, я бы сказал, унизительно. Он работает по-крупному, с размахом. Что ему десяток-другой сгоревших машин?
Со стороны Гуров напоминал собаку, взявшую след.
– А при чем тут Ставрогин?
Дорохов подумал – стоит ли открывать сыщику все карты.
– При чем Ставрогин? – переспросил он. – А Ставрогин, как всегда, при деньгах. А вот, кстати, и он. Легок на помине!
В дальнем конце коридора появился солидный, сравнительно молодой человек с бородкой-эспаньолкой. Он важно шествовал в сопровождении Крячко. По лицу Станислава было заметно, что роль сопровождающего столь высокой особы не доставляет ему удовольствия.